Как начинал работу штаб Карельского фронта

Ранним утром 23 августа 1941 года с командующим 14-й армией В. А. Фроловым связался начальник Генерального штаба Красной Армии маршал Б. М. Шапошников и задал вопрос: согласен ли Фролов на должность командующего Карельским фронтом? Валериан Александрович согласился. А в ночь на 24 августа штаб 14-й армии получил шифровку с директивой о формировании Карельского фронта.

ЦАМО РФ, ф. 214, оп. 1437, д. 59, л. 1.

Формирование новых управлений протекало в сложных условиях на фоне тяжёлой обстановки на всех направлениях боевых действий от Олонца и Петрозаводска до Кандалакши и Мурманска. Ключевые должности созданного Карельского фронта – командующий, начальник штаба – по директиве заняли военачальники 14-й армии, защищавшей Советское Заполярье. Командующим фронтом стал генерал-лейтенант В. А. Фролов, начальником штаба – полковник Л. С. Сквирский. Через несколько дней, 27 августа, постановлением ГКО № 593с были назначены члены Военного совета фронта — корпусной комиссар А. С. Желтов (в январе-августе 1941 года — член Военного совета Дальневосточного фронта) и первый секретарь ЦК КП(б) КФССР бригадный комиссар Г. Н. Куприянов (в июне-августе 1941 года — член Военного совета 7-й армии), а также начальник Политического управления Карельского фронта — бригадный комиссар Алексей Гаврилович Румянцев (до этого — начальник Политуправления Западного фронта).

Валериан Александрович Фролов

Штаб фронта должен был расположиться в городе Беломорске, железнодорожном узле на берегу Белого моря, в равнозначной удалённости и от Мурманска, и от Петрозаводска. В это самое время тяжелейшая ситуация складывалась, главным образом, на трёх важнейших направлениях. На мурманском – шли «бои местного значения», в ходе которых советские войска несли потери, и это осложнило положение 52-й и 14-й стрелковых дивизий в преддверии немецкого наступления, которое началось уже в начале сентября. На кандалакшском направлении в 20-х числах августа происходили события, близкие к катастрофическим – советский 42-й стрелковый корпус оказался полуокружён в результате удара германо-финляндских войск во фланг. Именно в ночь на 23 августа, после согласования с начальником Генштаба Красной Армии Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым Военный совет 14-й армии в лице Фролова, членов совета Крюкова и Старостина и начальника штаба Сквирского отдал боевой приказ №023, по которому 42-й корпус должен был отойти на следующий рубеж. Советские силы частью не смогли выйти из окружения, а частью смогли выйти по колонным путям, но без тяжёлого вооружения. В связи с этим вырисовывалась высочайшая угроза окончательного прорыва советской обороны и выхода немецкого 36-го корпуса к Кировской железной дороге, что обрезало бы сухопутную связь всего полуострова с южными регионами. Наконец, на петрозаводском и олонецком направлениях успешно развивали свои действия финны – в условиях численного превосходства, когда советские оперативные группы, сформированные из остатков разных подразделений, состояли из 2–3 тысяч человек, в то время как даже одна стрелковая дивизия по штатам должна насчитывать около 10 тысяч человек. Лишь к началу сентября 7-я армия, защищавшая Олонец и Петрозаводск, получила подкрепления, среди которых была полнокровная свежая 313-я стрелковая дивизия. Однако это мало повлияло на общее положение, хотя в августе на петрозаводско-олонецком направлении активность боёв снизилась.

Геннадий Николаевич Куприянов - член Военного совета Карельского фронта в 1941-1944 гг.

Именно в такой обстановке началось формирование штаба Карельского фронта. Но функционировать он стал далеко не сразу – фактически только в начале сентября 1941 г. Сказывалась,во-первых, втянутость командного состава в бои, особенно 42-го корпуса – ведь вместо В.А. Фролова на должность командующего 14-й армией должен был встать именно командир корпуса, генерал-майор Р.И. Панин. И во многом за счёт корпусного звена началось замещение должностей 14-й армии, а корпус, в свою очередь, получал кадры из 122-й и 104-й стрелковых дивизий, точно так же испытывавших кадровый дефицит из-за тяжёлых боёв. Тем не менее, прежнее управление 14-й армии «доделывало» работу, и как раз в дни между 23 и 31 августа были приняты некоторые важнейшие решения. Например, 24 августа было принято постановление Военного совета 14-й армии №0106. По нему, для обеспечения действий войск 14-й армии в зимних условиях в отрыве от дорожных магистралей предписывалось:

1) взять на учёт всех транспортных оленей Мурманской области вместе с наличными и пригодными нартами и упряжью;

2) взять на учёт всех специалистов оленеводов-каюров, освободив таковых от призыва в армию до 15 октября 1941 года, после чего призвать их для обслуживания оленей по специальности.
Учёт и подготовительную работу по привлечению в армию оленеводов с оленями и упряжью с нартами провести Мурманскому областному военному комиссару полковнику Куликову совместно с областным исполнительным комитетом.

3) для создания кормовой базы для оленей генерал-майору Мальцеву (начтыла 14-й армии - прим.), облисполкому и райисполкомам провести заготовку ягеля для работы зимой в районах, где нет ягеля.
Весь заготовленный ягель к 1 октября 1941 года свезти в районы по указанию начальника штаба армии.

4) ВрИО начтыла генерал-майору Мальцеву проверять выполнение постановления Военного совета от 6 июля 1941 года за №028 об изготовлении на местных предприятиях упряжи, вьюки и сбрую под грузы, оружие и др.

5) Предварительную информацию о ходе подготовки оленьих транспортов на Военном совете генерал-майору Мальцеву и председателю облисполкома т. Буякову в присутствии военветврача 2 ранга тов. Тульчинского сделать 15 сентября 1941 года.

ГАМО, ф. Р-405, оп. 3а, д. 4, лл. 115-116.

Кроме того, в тот же день был дан приказ войскам 14-й армии № 025, который создавал основу для формирования полноценной и развитой армейской службы заграждения, также создавались войсковые школы младшего командного состава подрывников-минёр.

Во-вторых, вместе с оставшейся работой до 1 сентября решались и вопросы организационные. Неточные формулировки директивы, а также отсутствие чётких указаний по формированию фронта привели к необходимости решать это в срочном рабочем порядке. При этом вплоть до последнего момента не было известно, к какой дате управления должны быть сформированы.

Лев Соломонович Сквирский - начальник штаба Карельского фронта в 1941-1943 гг.

26 августа В. А. Фролов связался с наштарм-14 полковником Л. С. Сквирским, который на тот момент находился на лоухском направлении, и ознакомил его с директивой. Прибыв в Мурманск 28 августа, ранним утром следующего дня Л. С. Сквирский связался с подполковником Бочаровым (видимо, заместитель начальника отдела кадров Ленинградского фронта, точная должность неизвестна — в декабре 1941 года Бочаров стал начальником отдела кадров Ленинградского фронта). Приведём их разговор полностью:

Начало переговоров: 29/8, 4:00.

-У аппарата Бочаров.

- Сквирский у аппарата.

- На сегодня комплектование состава идёт следующим образом: округ подбирает на второстепенные должности административный и технический состав запаса, на все руководящие должности - полностью оперативные и разведывательные отделы - дана заявка Москве. Ответа пока нет, просили Щаденко ускорить разрешение этого вопроса, но результата также нет. Фронт ни одного человека от себя не выделяет, и поэтому качество выделяемых округом будет невысокое. Из начальников отделов пока что назначены только начальник санслужбы бригвоенврач Клюсс и начальник финансового отдела интендант 1 ранга Дементьев. Желательно было бы ходатайство Фролова перед Щаденко об обращении на формирование управления штабов Архангельского и Ленинградского округов. В телеграмме Щаденко совершенно не предусмотрено формирование полка связи и узла связи — требуется также ходатайство по формированию этих необходимых органов. Закончено формирование полка охраны и авторота, но нет лошадей и оружия. Прошу указать, можете ли вы выделить необходимое количество лошадей и оружия на месте, и в чей адрес направлять закончившие формирование части, в Сороку?

- Первое: мне не ясно, к какому времени должно быть сформировано полевое управление фронта и все другие учреждения? Второе: можете начальниками управлений назначить начальника автобронетанковых войск, начальника службы военных сообщений, начальника инженерной службы, начальника химслужбы и Горшинова из штаба фронта?

- Срок формирования — 29 августа всех частей и управлений. Повторяю, Ленинградский фронт ничего не даёт. Указанных начальников назначить из 14-й армии, то есть Рабинович (начальник АБТВ 14-й армии — прим.), ясно?

- Понятно. Третье: сформированные части направлять в Беломорск, лошадей здесь нет.

- Понятно. О лошадях и вооружении передам оргмоботделу. Укомплектование ими очевидно задержит готовность полка. Как вы смотрите, если Шихова рекомендовать начотдела кадров фронта?

- Отрицательно, пусть Шихов останется в армии.

- Понятно, хорошо. У меня вопросы все.

- То, что вы уже подобрали — какой процент составляет командный состав запаса?

- Подобрали 100 человек исключительно запаса, административные и техническое должности. Кадровых командиров единицы.

- Почему так? Неужели вы считаете, что будет работоспособным управление фронта при таком подходе к комплектованию?

- Причина в том, что округ в настоящее время располагает только начсоставом запаса, и то в ограниченном количестве. Поэтому я лично выдвигаю предложение обратить на укомплектование штабы Архангельского и Ленинградского округов, которые в своём составе имеют достаточное количество кадров, иначе не будет работоспобный и сколоченный аппарат.

- Это ясно, но почему вы из Ленинградского округа этого не делаете?

- Потому что нет указания Центра, а Главком считает, что на формирование фронта будет обращён штаб 14-й армии. Но это всё лишь из разговоров, документально же имеется телеграмма Щаденко, возлагающая на ЛВО формирование полевого управления. Но в ней ничего не сказано на базе чего произвести формирование, поэтому штаб ЛВО от себя ничего не выделяет.

- Для меня ясно. Прошу вас учесть и доложить вашему командованию: первое, что штаб 14-й армии, находящийся вне комплекта, по директиве Ставки Верховного командования остаётся штабом армии, при этом состав армии увеличивается и границы армии увеличиваются. Второе: на кандалакшском направлении полностью остаётся также неукомплектованный штаб корпуса, а отсюда делать расчёты на укомплектование полевого управления фронта из состава штаба армии и штаба корпуса нельзя. Шапошникову и Щаденко сейчас будем писать телеграмму. Всё, до свиданья.

- Понятно, всего хорошего.

Конец 4:30.

ЦАМО РФ, ф. 363, оп. 6208, д. 43, лл. 144-145

Как видно, процесс проходил очень сложно, и назначенное руководство Карельским фронтом, ещё даже не успев вступить в должности, столкнулось с резким дефицитом и материальной части, и кадров. Решать это пришлось за счёт имеющихся скудных средств на местах.

Военные советы 14-й армии и Карельского фронта. Фото не раньше сентября 1941 и не позже весны 1942 года. Первый ряд, сидят, слева направо: Г. Н. Куприянов - 1-й секретарь ЦК КП(б) Карело-Финской ССР и член Военного совета Карельского фронта, А. Г. Головко - командующий Северным флотом, В. А. Фролов - командующий войсками Карельского фронта, А. С. Желтов - член Военного совета Карельского фронта; Второй ряд, стоят, слева направо: А. И. Крюков - член Военного совета 14-й армии, М. И. Старостин - 1-й секретарь Мурманского обкома ВКП(б) и член Военных советов 14-й армии и Северного флота, А. А. Николаев - член Военного совета Северного флота, Р. И. Панин - командующий 14-й армией Карельского фронта, А. Г. Румянцев - начальник Политуправления Карельского фронта

30 августа в Мурманске встретилось назначенное командование Карельского фронта, новое командование и Военный совет 14-й армии и Северного флота: В. А. Фролов, Л. С. Сквирский, командарм-14 генерал-майор Р. И. Панин, члены Военного совета 14-й армии дивизионный комиссар А. И. Крюков и бригнадный комиссар М. И. Старостин, начальник штаба 14-й армии полковник М. И. Малицкий, командующий Северным флотом контр-адмирал А. Г. Головко, член Военного совета флота дивизионный комиссар А. А. Николаев и начальник штаба флота контр-адмирал С. Г. Кучеров. Как пишет Л. С. Сквирский:

 «Фролов придал встрече как бы неофициальный характер. Мы по-товарищески вели свободную беседу и обменивались мнениями за чашкой чая. Разговор начался с шутки: Головко поинтересовался, скоро ли флот дождётся от армии возврата 10 тысяч комплектов позаимствованного в июле у моряков обмундирования? Фролов отшутился: ни я, ни Сквирский не интенданты, пусть решают последние. Поддержав настроение, я включился в разговор: знаем, что у флота есть и теперь запасы, обмундируйте, товарищи, ещё пару батальонов морской пехоты и подбросьте их на Западную Лицу. У моряков вытянулись лица. Тут пошло обсуждение дела всерьёз. Фролов охарактеризовал состояние 14-й армии: она надёжно удерживает свои рубежи; наибольшая опасность по-прежнему существует на Лоухском направлении; общая задача заключается в том, чтобы не отдать теперь врагу более ни одного метра нашей земли и заставить его зимовать в тундре, сделав фашистскую надежду на «мурманский кофе» призрачной. Изложил свои соображения и я. Имелись некоторые общие обстоятельства, весьма тревожившие нас. За всё первое военное лето 14-я армия получила из Центра лишь 1200 винтовок, 12 станковых и 9 ручных пулемётов, артиллерии не дали совсем, боеприпасы кончались. Чем воевать? Мы тогда же решили немедленно увеличить в Мурманске и Кандалакше ремонт наличного оружия, производство гранат, миномётов и мин…».

Советские бойцы под прикрытием ручного пулемета блокируют вражеский дзот. Карельский фронт, 1943 год. (Из фондов РГАКФД)

В тот же день, около восьми вечера, состоялся фактически и первый разговор начальника штаба 14-й армии полковника М. И. Малицкого с начальником Карельского направления Оперативного управления Генштаба Красной Армии майором М. А. Красковцом:

-У аппарата полковник Малицкий.

- У аппарата майор Красковец. Прошу ответить мне на вопросы. Первое — где находится сейчас Фролов, если он не выехал на место назначения, то почему? Когда он выедет? Второе — приехал ли Панин к Вам? Третье —доложите обстановку на фронте. Прошу отвечать.

- Фролов выезжает в 22:00 сегодня, сейчас собирается. Панин приехал ночью, сейчас вступил в командование. Обстановка прежняя за исключением кандалакшского направления, где противник прорвал предмостное укрепление перед рекой Тунтса-йоки силами до двух немецких полков…

- … Поставьте в известность Фролова, что до прибытия его на место назначения руководство 7-й армией вы взяли на себя… Скажите Вашу занимаему должность, полковник Малицкий?

- Моя должность — начальник штаба 14-й армии. Сквирский уезжает вместе с Фроловым… О руководстве 7-й армией на время переезда Фролова Паниным сейчас доложу…

- …Прошу учесть одно обстоятельство, что Вы наряду с представлением оперативных сводок в штаб Фролова одновременно будете передавать их к нам…

ЦАМО РФ, ф. 363, оп. 6208, д. 43, лл. 146-147.

Наконец, видимо, в то же время прежнее командование 14-й армии издаёт приказ войскам армии № 027 от 30 августа 1941 года. В нём Фролов объявляет о своём убытии на новое место службы и даёт напутствия войскам. Приведём этот приказ полностью:

ЦАМО РФ, ф. 363, оп. 6208, д. 6, лл. 57-58

После этого, в ночь на 31 августа, В. А. Фролов, Л. С. Сквирский, начальник АБТУ Карельского фронта полковник М. В. Рабинович и начальник УВС фронта полковник М. А. Скурихин вместе с Бодо-аппаратом и с взятыми из штаба армии тремя телеграфистами, связистом майором Б. Ф. Барышниковым и командиром-шифровальщиком выехали в Беломорск. На тот момент уже были назначены начальники родов войск, управлений и отделов штата и Полевого управления фронта, которые должны были прибыть в начале сентября, а также полк связи из Ленинграда. Одновременно из Петрозаводска выехал Г. Н. Куприянов, забрав с собой некоторое имущество по партийной линии.

План города Беломорска и его окрестностей

Утром 31 августа Фролов и Сквирский прибыли в Беломорск, где их встретил Куприянов. В городе наблюдалась ситуация хаоса – повсюду толпы людей, огромное количество транспорта, неразбериха без какого-либо порядка и маскировки в условиях войны. На станции произошёл разговор между Фроловым и комендантом:

- Почему тут столько народу, как на вокзальной площади в Москве?

- Здесь разместилось много организаций и поездов, специальные стройуправления, люди и материалы неразгруженных эшелонов, сотрудники управления Беломорско-Балтийского канала…

По приказу Фролова началось наведение порядка и распределение людей и транспорта. Член военного совета фронта Г. Н. Куприянов занялся эвакуацией населения, не связанного непосредственно с боевой работой, в ближние сёла.

Расположением же штаба было выбрано двухэтажное здание железнодорожной школы – одно из первых кирпичных строений города, построенное в конце 1930-х гг. К началу сентября в этом здании вместо школы располагался целый ряд организаций. Было решено первоначально занять лишь половины первого и второго этажей для военного совета, оперативного отдела и узла связи штаба, однако вскоре прочие организации были оттуда выселены. Кроме того, помимо ряда зданий самого Беломорска, пришлось дополнительно использовать и ряд других населённых пунктов.

Железнодорожная школа № 82 в Беломорске, построенная в 1940 г. В 1941-1944 гг. - штаб Карельского фронта. Автор — Е. А. Блейхман, 1968 год. Из фондов НМРК.

Уже к часу дня была налажена связь по высокочастной связи и Бодо с фомированиями. В первой половине сентября формировались управления и отделы – так, например, ряд служащих разведотдела штаба был доставлен лишь 14 сентября из Ленинграда. В целом же, процесс налаживания работы растянулся на весь сентябрь и октябрь, и сопровождался дефицитом квалифицированных кадров, а в некоторых случаях продолжался вплоть до конца года. Например, 9 декабря 1941 года военный прокурор войск НКВД Ленинградской области военюрист 1 ранга К. Н. Клюшкин просил уполномоченного Военного совета Ленинградского фронта по воздушным перевозкам А. П. Петрова обеспечить вылет из Ленинграда для срочного прибытия в Беломорск на должность военного прокурора охраны войскового тыла Карельского фронта.

.

Наиболее важным вопросом созданного штаба стало знакомство с ситуацией на самом юге, на левом фланге фронта – в полосе 7-й армии на петрозаводском и олонецком направлениях. Поэтому уже вечером 1 сентября В.А. Фролов и военный совет отправились в Петрозаводск в штаб 7-й армии, и в это же время началась активизация действий финских войск. Командование постаралось обеспечить войска петрозаводской оперативной группы, по согласованию с Генштабом оперативные группы Аввакумова и Цветаева были переформированы в Петрозаводскую и Олонецкую стрелковые дивизии соответственно, вскоре прибыла 313-я стрелковая дивизия.Но это не изменило ситуацию – финны всё ближе подходили к столице Карело-Финской ССР, в связи с чем ускорилась эвакуация из Петрозаводска и окрестностей, а на юге противник всё больше угрожал Свири и объектам в её районе.

Фролов пробыл в Петрозаводске всего пару дней, и вернулся в штаб — обстановка требовала координации войск и на других направлениях, в то время как члены Военного совета фронта попеременно находились у 7-й армии почти до середины месяца, активно участвуя в обороне. 5 сентября Фролов имел напряжённый разговор с командармом-7 генерал-лейтенантом Ф. Д. Гореленко, где требовал изменить принципы управления, восстановить положение и прекратить отступать:

 «…значит, Вы Олонец хотите сдать? Ни в коем случае Олонец оставлен быть не должен, нужно загибать правый фланг от южного берега реки Олонец… и далее на север до системы озёр… Ждите приказ, но предварительно самым жестоким образом наведите порядок в частях Цветаева. Всех командиров и комиссаров, самовольно оставивших фронт, от должностей отстранить и предать суду за измену Родине, применить параграф седьмой дисциплинарного устава ко всем паникёрам и трусам…».

В то же время, 7-я армия, как и другие войска фронта, испытывала большой недостаток командиров. Гореленко говорил, что это потребовало выдвижения командиров снизу. Фролов отвечал:

 «Правильно, не бойся, выдвигай смелых способных командиров. Пусть они меньше, может быть, знают, но зато в бою не подведут. Вспомни, как нас с тобой выдвинули в Гражданской войне — вот так и делай. А всю слякоть отбросим, и с честью выйдем из положения…».

Автоматчики Н-ской гвардейской части на огневой позиции. Карельский фронт, 1942 год. (Из фондов РГАКФД)

 Этот разговор привёл к появлению вечером 5 сентября Боевого приказа № 1 штаба Карельского фронта:

ЦАМО РФ, ф. 214, оп. 1437, д. 59, лл. 7-8.

К середине сентября обстановка ухудшилась. Генштаб Красной Армии потребовал восстановить положение на петрозаводском и олонецком направлениях.10 сентября издан боевой приказ №2 штаба фронта, по которому создавалась Кемская оперативная группа, включавшая в себя войска кестеньгского, ухтинского и ребольского направлений — таким образом, 7-я армия могла сосредоточиться на петрозаводском и олонецком направлениях. За требованиями Генштаба последовал боевой приказ №3 штаба фронта от 11 сентября, в котором на генерал-майоров Аввакумова и Цветаева возлагалась личная ответственность за перегруппировку и создание резервов, за сохранение позиций и дальнейшее восстановление положения. Несмотря на требование проводить контрнаступление, оно затягивалось в том числе из-за катастрофического положения 7-й армии, которая едва держалась в условиях дефицита личного состава и оружия. По итогу планировавшееся контрнаступление фактически так и не началось, а 7-я армия продолжала откатываться дальше.

.

13 сентября Фролов докладывал обстановку на фронте начальнику Карельского направления в Генштабе генерал-майору Д. Н. Никишову. На тот момент ситуация продолжала ухудшаться на мурманском, кандалакшском, кестеньгском, ребольском направлениях и в полосе 7-й армии. К сожалению, Фролов оказался бессилен перед кризисом управления 7-й армии и сильнейшим дефицитом людей, оружия и боеприпасов, отмечая такие факты:

«…резервов никаких нет и каждое направление справляется своими силами…», «…а на олонецком направлении никак не можем разыскать третью стрелковую дивизию (3-я Фрунзенская ДНО — прим.), Гореленко там всего располагает 314-й дивизией и остатками частей группы Цветаева…», «…сил я выделить ниоткуда не могу, так как бои, наступления противника идут от Мурманска до Лодейного поля, и ничего с каких-либо направлений я снять не могу…», «…для успешного разрешения задачи овладения района Олонец всё же потребуется подкрепление для Гореленко, так как для меня совершенно неясно, в каком состоянии выйдет третья стрелковая дивизия из окружения, а группа Цветаева — её очень долго нужно приводить в порядок, вот только вчера вечером на станции Токари вышло до двухсот человек моряков, как они попали туда одному Аллаху ведомо…».

.

17 сентября Фролов имел неприятный разговор с начальником Генштаба маршалом Б. М. Шапошниковым. Последний указал, что Ставка ВГК обеспокоена ситуацией, а Фролову следует осторожнее относиться к докладам штаба 7-й армии, так как армия докладывает неверные сведения и вводит в заблуждение как Фролова, так и Ставку. Последней «каплей» стал захват финнами железнодорожного моста через Свирь, о котором штаб армии докладывал, что финские войска были от него отброшены.

«Сумма всех этих вопросов вынуждает Ставку обратить Ваше внимание на происходящее на фронте и крепче взять в свои руки управление…».

Разведчики гвардейской части И.Д. Голубев и И.Ф. Зародущ на задании. Карельский фронт, 1942 год. (Из фондов РГАКФД)

Одновременно с этим «сюрпризом» для Фролова стал внезапный отход сил 42-го стрелкового корпуса на кандалакшском направлении, произведённый самовольно командармом-14 Р. И. Паниным без согласия Военных советов армии и фронта. По этому вопросу Фролов устроил разнос командарму, но вернуть положение уже оказалось невозможным.

Наконец, ситуация, сложившаяся в 7-й армии, заставила Ставку ВГК отправить своего представителя в штаб армии. Им оказался генерал армии К. А. Мерецков, который об этом событии рассказывает так:

«Итак, я был вызван в Ставку. Предстояла встреча с Верховным главнокомандующим… Такая беседа состоялась и 17 сентября. Я обстоятельно доложил о положении на Северо-Западном фронте и о своих замыслах, которые вынашивал в последнее время. И. В. Сталин заметил:

— Это хорошо, что положение стабилизировалось. Я вижу, вы вошли уже в курс дела. Хотим дать вам ответственное задание. Не возражаете?

Возражений, конечно, не последовало. Мне было приказано немедленно выехать на Ладожско-Онежский перешеек, в 7-ю армию Карельского фронта, которая с боями отступала на юг, к Свири, помочь наладить оборону, ни в коем случае не допустить прорыва финнов к Волхову на соединение с немцами. Командовал 7-й армией генерал-лейтенант Ф. Д. Гореленко. Во время финской кампании, когда я был командармом-7, он командовал стрелковым корпусом. Я ценил в нем не только хорошего военачальника, во и умного человека, с легкой хитрецой, очень расчетливого и храброго. После финской кампании ему было присвоено звание Героя Советского Союза. И. В. Сталин знал его еще со времени гражданской войны. Направляя меня в эту армию, он сказал:

— Посмотрите, как идут дела у Гореленко. Вы знаете войска этой армии, ее командиров, а они знают вас. Помогите советом. Если этого будет мало, разрешаю вступить в командование. Приказываю любым способом финнов остановить!»

При этом штаб Карельского фронта не был уведомлен о прибытии Мерецкова и о его задачах. Л. С. Сквирский об этом пишет следующее:

...Но не всегда такая гармоничность фронтового организма, независимо от выпавших на его долю тяжких испытаний, соблюдалась. Причём имели значение не только объективные факторы, а и субъективные. Расскажу в этой связи, что довольно необычная обстановка возникла во фронтовом руководстве к 19 сентября [1941 года], когда Ф. Д. Гореленко сообщил в штаб фронта о неожиданном прибытии из Ставки генерала армии К. А. Мерецкова. Ставка ни о чём не проинформировала в тот момент Военный совет Карельского фронта, полномочия Кирилла Афанасьевича были нам неизвестны. Вот что писал об этом впоследствии Маршал Советского Союза Мерецков: "...Я 24 сентября взял командование 7-й армией на себя. Ф. Д. Гореленко попросил оставить его моим заместителем. Я охотно согласился. И не ошибся".

Понятно, что у каждого события, в котором участвуют разные люди, могут быть и различные его оценки. Прошу поэтому читателя встать на наше место и попытаться взглянуть на ситуацию как бы изнутри. В. А. Фролов и Ф. Д. Гореленко — оба генерал-лейтенанты, до начала Великой Отечественной войны подчинялись Мерецкову, который был начальником Генерального штаба, потом заместителем наркома обороны и был к тому же в звании генерала армии, а я, начальник штаба фронта, был в ту пору полковником (звание генерал-майора получил 9 ноября 1941 г.). В нелёгком положении оказался Филипп Данилович, хотя для него психологический дискомфорт отчасти, может быть, смягчался тем, что во время советско-финляндской войны он уже воевал как командир корпуса под начальствованием тогдашнего командарма-7 Мерецкова. Труднее пришлось Валериану Александровичу, который в советско-финляндскую войну был командармом-14, а теперь в качестве командующего войсками фронта должен был как-то согласовывать свои распоряжения с командармом, вроде бы ему подчинявшимся, но в то же время являвшимся представителем Ставки, а значит, имевшим право отдавать самостоятельные распоряжение. К чему же это привело?

Чтобы не показаться субъективным, процитирую воспоминания маршала о тех днях, когда он возглавил в сентябре 1941 г. 7-ю армию: "Недостаточно внимания уделяли мы обеспечению стыков между соединениями и их флангов. Между тем враг почти никогда не лез в лобовую атаку, а, как правило, применял обходные манёвры и проводил операции на окружение... Жизнь показала, что при обороне на широком фронте с одноэшелонным построением войск совершенно необходимо иметь значительные резервы. Их целесообразно располагать... преимущественно возле узлов путей сообщения, в населённых пунктах, возле удобных для маршрутов дефиле и желательно не в одном месте. Вот выводы, которые я сделал для себя из боёв у Свири". В. А. Фролов и штаб фронта руководствовались идентичными соображениями с первых дней войны, дивизии и полки не растягивали и в леса, не имеющие дорог, их не направляли. Когда я навещал в конце 1960-х годов Кирилла Афанасьевича, лежавшего в военном госпитале, и мы вернулись в ходе беседы к сентябрьским дням 1941 г., то оба сделали сходный вывод, что неясность положения командующего и двойное подчинение вносили неуверенность в руководство 7-й армией...

Военный совет фронта. Слева направо: Г. Н. Куприянов, В. А. Фролов, А. С. Желтов. Из фото, переданных женой Геннадия Николаевича — Лидией Ивановной. Фонд НМРК.

Складывающаяся обстановка заставила задуматься о дальнейшей судьбе фронта. В середине сентября, одновременно с немецко-финляндскими наступлениями, начинаются и первые авианалёты на Беломорск. Одновременно ухудшается положение с продовольствием и снабжением. Управление штаба решает рассредоточить отделы не только по городу, но и по окрестным поселениям – в Сумский Посад и Сосновец. Одновременно отселяется гражданское население. Параллельно идёт строительство оборонительных сооружений и построек – ещё аж 24 августа на Карельский фронт была возложена обязанность построить полевые рубежи в районах к западу от Кировской железной дороги, на подступах к Петрозаводску, и в районе Беломорска. К лету 1942 г. количество сооружений только на беломорском направлении будет достигать 300 единиц. Повышающаяся с каждым днём угроза прорыва обороны привела к тому, что в сентябре-октябре штаб фронта был переведён на казарменное положение, и из него был сформирован сводный батальон, который должен был в случае необходимости занимать круговую оборону и вести прямой бой с возможным противником, защищая непосредственно здание штаба фронта. Активизировалась и подготовка командного состава, особенно призванного из запаса.

В октябре-декабре 1941 года всё внимание штаба фронта было приковано к событиям медвежьегорского и кестеньгского направлений, где обстановка развивалась неблагоприятно. И если на кестеньгском направлении её удалось стабилизировать к концу ноября, то сражение за Медвежьегорск, несмотря на все усилия и указания штаба фронта, Ставки ВГК и Генштаба, закончилось захватом города финскими войсками и подрывом шлюзов Беломорканала. Январская операция 1942 года, ради которой всё командование фронтом создало временный командный пункт в Сегеже, также не увенчалась успехом, и фронт был здесь окончательно стабилизирован.

Безусловно, что такая обстановка требовала твёрдой руки – и в штабе Карельского фронта таковыми «руками» были В. А. Фролов, напоминавший  своим подчинённым, что до решения проблем в европейской части ждать большой помощи не стоит, и нужно обходиться своими силами, а также Л. С. Сквирский, который организовывал работу штаба как его непосредственный начальник. Свою роль сыграли и начальник политуправления А. Г. Румянцева, члены военного совета А. С. Желтов и Г. Н. Куприянов.

Командование Карельским фронтом, фото на память в связи с убытием командующего ВВС КФ Хрюкина на новое место службы. Беломорск, Июнь 1942 года. Сидят слева направо: Член Военного Совета Карельского фронта (сентябрь 1941 - июль 1942 г.) корпусной комиссар Желтов Алексей Сергеевич; командующий войсками Карельского фронта (август 1941 - февраль 1944 г.) генерал-лейтенант Фролов Валериан Александрович; член Военного Совета Карельского фронта, первый секретарь ЦК ВКП(б) Карело-Финской ССР бригадный комиссар Куприянов Геннадий Николаевич. Стоят слева направо: командующий ВВС Карельского фронта (сентябрь 1941 - июнь 1942 г.), Герой Советского Союза генерал-майор авиации Хрюкин Тимофей Тимофеевич; начальник штаба Карельского фронта (сентябрь 1941 - май 1943 г.) генерал-майор Сквирский Лев Соломонович; начальник штаба ВВС Карельского фронта (сентябрь 1941 - июнь 1942 г.) генерал-майор авиации Соколов Иван Михайлович; заместитель командующего ВВС Карельского фронта по политической части (апрель - ноябрь 1942 г.) бригадный комиссар Хоробрых Фёдор Николаевич. Из фондов Центрального музея Великой Отечественной войны (Госкаталог)

При этом надо понимать, что штаб Карельского фронта, с одной стороны, располагал очень скудными ресурсами, а с другой – неизбежно должен был взаимодействовать с самыми разными структурами, в том числе гражданскими и партийными. Осознание необходимости опираться только на свои возможности и позволило штабу фронта и Фролову лично достигнуть главного успеха – остановить вражеское продвижение к началу 1942 года. Хотя угроза прорыва к Белому морю с юга ещё сохранялась вплоть до конца 1941 года, на других участках фронта началась стабилизация. Поэтому, ретроспективно, мероприятия по обороне Беломорска и штаба фронта оказались не нужны. Однако именно они показывают, что командование трезво оценивало ситуацию, и при этом не готовилось сдавать территорию без боя.

.

Таким образом, штаб Карельского фронта в первые месяцы существования должен был решать важнейшие вопросы не только формирования, но и управления в сложнейших условиях, при большой угрозе потери этого управления, связи с войсками и прорыва советской обороны. Однако командование фронта прилагало огромные усилия для решения всех проблем, и это выразилось в остановке немецко-финляндских войск и стабилизации фронта до 1944 г.

Автор благодарит историка, канд. ист. наук Вячеслава Альбертовича Мосунова за ряд консультаций.

Оригинальная сокращённая статья опубликована: Мироничев, Е. П. Создание штаба Карельского фронта в августе-сентябре 1941 года / Е. П. Мироничев // Молодая наука Заполярья : материалы Всероссийской научно-практической конференции студентов, магистрантов и аспирантов юридического факультета МАГУ, Мурманск, 10–13 апреля 2023 года. – Мурманск: Мурманский арктический государственный университет, 2023. – С. 268-272. – EDN XNAOUL.

1. Фонды ЦАМО РФ (в том числе проект «Память народа»), Госархива Мурманской области, Российского государственного архива социально-политической истории, ЦГАСПб, РГАКФД.
2. Сквирский Л. С. От 14-й армии — к Карельскому фронту. // Вопросы истории. 1985. №2. С. 80-99.
3. Сквирский Л. С. Карельский фронт в 1941 году. // Вопросы истории. 1987. №6. С. 73-93.
4. Желтов А. С. На правом фланге // Военно-исторический журнал. 1979. №12. С. 32-40; 1980. № 1. С. 47-54.
5. Дьяконов И. М. Книга воспоминаний. СПб., 1995. 770 с.
6. Куприянов Г. Н. От Баренцева моря до Ладоги. Л., 1972. 376 с
7. Фонды Национального музея Республики Карелия, а также материалы музеев, размещённых на портале «Госкаталог»