Прорыв «линии Маннергейма» в феврале 1940-го года для большинства любителей военной истории нашей страны это прежде всего успешные действий 50-го стрелкового корпуса, сумевшего буквально в течение двух-трех дней взломать основную полосу финской обороны на дном из наиболее укрепленных её участков. Гораздо меньше известно о событиях происходивших буквально по соседству, в 5-7 километрах юго-западнее района прорыва 50-го корпуса, где наступление советских войск оказалось не столь успешным, хотя бои шли не менее ожесточенные. 

К сожалению, зачастую при изучении войны в воздухе разобрать воздушный бой по данным обеих сторон и установить авторство конкретной победы над самолётом противника просто невозможно. Так, долгое время оставались неизвестными и детали гибели немецкого аса c 68 победами гауптмана Генриха Юнга, который не вернулся из боевого вылета 30 июля 1943 года из района Мги, что к востоку от Ленинграда. Однако после выхода в свет новой монографии по истории 54-й истребительной эскадры «Грюнхерц» французского историка Филиппа Сента законный претендент на победу над опытным кавалером Рыцарского креста, наконец, нашёлся.

В первой части данной публикации было рассказано о становлении ПВО Северного флота. Боевое крещение «противовоздушный щит Северного флота» получил задолго до начала Великой Отечественной Войны. Об этом событии и о боевых действиях зенитчиков-североморцах в первые месяцы войны и пойдёт наше повествование.    

Впервые боевая воздушная тревога на огневых позициях ПВО и на КП военно-воздушных сил Северного флота прозвучала в обеденные часы 7 июня 1941 года – в 14:26, оперативный дежурный ПВО потребовал поднять дежурное звено на перехват воздушного нарушителя. Примерно, минут через десять звено из трех И-153 поднялось в воздух. ..

Сложно сказать, что было первопричиной объявления воздушной тревоги. Воочию вражеский самолет наши зенитчики впервые увидели 17 июня, когда одиночный двухмоторный «неизвестный» самолет на высоте около 7000 метров снова появился над полуостровами Средний и Рыбачий. 

Считается, что противовоздушная оборона города Мурманска в годы войны была одной из самых мощных и эффективных. И это действительно так, но справедливости ради необходимо отметить, что таковой она стала на заключительном этапе боевых действий в небе Заполярья, когда в конце октября 1943 года здесь был образован Мурманский корпусной район ПВО, с апреля 1944г. переименованный в 1-й Корпус ПВО (командир полковник И.Ф. Короленко), насчитывавший в своем составе 629 зенитных орудий самого разного калибра и 596 зенитных пулеметов. Правда, вся эта масса зенитного вооружения защищала не только город Мурманск с его незамерзающим морским портом, но и обеспечивала перевозки на Кировской железной дороге вплоть до Беломорска.

В начале были фотографии. Солдаты Вьетнамской народной армии на фоне хищных силуэтов американских вертолётов-убийц AH-1G «Кобра», спокойно стоящих на земле. Они казались нереальными – вряд ли хотя бы в одной книге о боевом применении «Кобр» можно найти описанный случай их захвата противником. Что же известно об этом случае, не замеченном американской историографией Вьетнамской войны?

В этой статье будет рассказано о событиях мая — июня 1943 года, а именно о попытках немецкого командования, силами и средствами авиации и тяжелой артиллерии, затруднить переброску грузов по «Дороге жизни» и «Дороге победы», которые обеспечивали снабжение жителей Ленинграда, войск Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота. И противодействию которое оказали части и соединения советской противовоздушной обороны и истребительной авиации противнику.

Связь, как известно, это нерв армии. Сейчас она воспринимается как само собой разумеющееся. Но лишь во второй половине XIX века появляются первые подразделения связи для работы непосредственно на фронте. Что они из себя представляли и как выглядела их работа – в статье историка и коллекционера средств связи Евгения Мироничева.

21 июня парламент подавляющим большинством голосов принял в Финляндии республиканскую форму правления. В перспективе это означало президентские выборы, победа на которых Маннергейму отнюдь не была гарантирована.

А 27 июня в результате успешно проведенной десантной операции Красная Армия взяла Видлицу – главную базу «Олонецкой армии». Это событие стало переломным моментом, поставившим на грань срыва всю кампанию в Карелии. Финны начали поспешное отступление от Петрозаводска, военный министр Р. Вальден всерьез рассматривал посылку регулярных войск на помощь добровольцам, что фактически означало открытую войну с Россией. Но без согласия Антанты на присоединение российской Карелии или хотя бы её части к Финляндии такая мера была бы совершенно бессмысленна. Всерьез воевать за абстрактные счастье и свободу соплеменников без гарантий территориальных приращений Финляндия не намеревалась. Показательно, что уже 30 июня финляндское правительство утвердило программу, предоставленную марионеточным «Олонецким правительством», подразумевавшую вхождение в будущем Олонии в состав Финляндии.

Идея похода на Петроград при новом статусе Маннергейма лишь обрела новые, более четкие формы. Теперь ему не нужно было о чем-то договариваться с какими-то там гражданскими политиками, руки его были развязаны внутри страны, но не на внешнеполитическом поприще. Но и отношение Маннергейма к цели такого похода несколько изменилось. Он был главой Финляндии - страны, которую уже признали 16 государств мира. И, нельзя не отметить, что он работал на благо своей новой родины (так, как он его понимал) с не меньшим энтузиазмом, чем когда-то служил Российской Империи. В целом свои взгляды на ситуацию Маннергейм изложил еще 28 октября в письме из Парижа своей старой знакомой княжне Марии Любомирской. Он писал, что Россия рано или поздно восстановит свое величие, большевики ли в ней останутся или власть возьмут «белые». И Империя будет стремиться к возвращению своих прежних границ. И чтобы избежать столкновения с ней, нужно совершить «рыцарский поступок» и освободить Петербург, «заложив основы будущих хороших отношений». Иными словами, идея похода на Петроград в глазах Маннергейма теперь выглядела как залог будущего Финляндии как независимого государства.

Ранним утром 18 декабря 1917 года на вокзале Хельсинки с прибывшего из революционного Петрограда ночного поезда сошел высокий аристократичного вида худощавый мужчина в сопровождении еще одного - попроще, помоложе, пониже и поплотнее. Чувства и мысли приехавшего, надо полагать, находились в некотором смятении. Еще несколько месяцев назад его будущее казалось ему безоблачным и блестящим: успешный боевой генерал, командир корпуса, которому благоволил один из влиятельнейших людей мира – Российский Император. И вдруг разом всё полетело под откос. Февральскую революцию в России человек не принял, но до последнего старался сохранить порядок и дисциплину во вверенном ему соединении. Затем несговорчивого генерала-монархиста отстранили от командования, и он несколько месяцев просидел в Одессе, где и встретил уже Октябрьскую революцию. Тогда ему показалось, что все пропало, и он решил вернуться на свою малую родину - Великое Княжество Финляндское. Звали его Карл Густав Эмиль Маннергейм.