Лапуасцы: Взлёт и падение финского фашизма
31 октября 2023
1764
Далеко не всем известно, что за несколько лет до прихода к власти в Германии Адольфа Гитлера, Финляндия едва не стала второй в Европе после Италии страной, где власть в руки взяли откровенные фашисты. Финские ультраправые действовали при полном попустительстве властей похищали людей, меняли губернаторов, правительство, парламент и даже президента. Краткое описание истории наиболее влиятельного и мощного профашистского движения в Финляндии предлагается читателю в этой статье.
Предпосылки появления: «Активисты» против дьявола и «рюсся».
История праворадикального движения в Финляндии берет начало на рубеже XIX–XX веков. Именно тогда сложились первые организованные сообщества, выступавшие с ультранационалистических позиций и ведущие борьбу за отделение Великого Княжества Финляндского от Российской Империи. Наиболее известной и крупной партией «активного сопротивления» (их членов в Финляндии традиционно называют «активисты») был основанный в начале ХХ века «Союз силы», просуществовавший с 1901 по 1906 годы. Члены «Союза» в своей борьбе не гнушались никакими средствами. С началом Перовой Мировой войны «активисты» организовали вербовку и переброску финских добровольцев в немецкий 27-й Прусский Королевский егерский батальон, а также сами проходили там службу. Не будет ошибкой утверждение, что именно «активисты» стояли у истоков зарождения егерского движения в Финляндии и принимали живейшее участие в формировании «Белой гвардии» - шюцкора, таким образом напрямую способствуя победе «белых» в финской гражданской войне.
.jpg "Егеря 27-го Прусского королевского егерского батальона в Лиепае, лето 1917 года")
После её завершения, самые смелые мечты «активистов», казалось бы, начали воплощаться в жизнь. Их наиболее последовательный противник как на поле боя, так и в политике - старейшая в стране Социал-демократическая партия Финляндии (СДПФ) – была изгнана из парламента: из 92 депутатов-«эсдэков» сорок были вынуждены бежать в Россию, а пятьдесят взяты в плен победителями и ожидали своей участи в лагерях. Пятеро из них были казнены.
В стране установилась монархическая форма правления во главе с приглашенным на трон шурином германского кайзера Вильгельма II Фридрихом Карлом фон Гессен-Кассельским. Летом-осенью 1918-го как никогда были близки и осязаемы мечты о «Великой Финляндии». Шюцкоровские отряды вовсю орудовали в Беломорской Карелии, а в среде командования вооруженных сил Финляндии всерьез рассматривалась возможность военного похода на Петроград в помощь русским «белым». Но в ноябре 1918 года первая Мировая война завершилась поражением Германии и её союзников, а следом и иллюзии правых начали рушиться.
Под давлением Антанты уже осенью 1918-го возобновила свою работу СДПФ, 14 декабря отрекся от престола так и не побывавший в Финляндии король, а на состоявшихся 1-2 марта 1919 года парламентских выборах социал-демократы, т.е. левые, взяли полный реванш, забрав 80 из 200 мест и став самой крупной фракцией. Представлявшая интересы правых и монархистов Национальная Коалиционная партия (НКП) смогла провести в новый парламент всего 28 депутатов. Левые при поддержке центристов всё активнее ставили вопрос об отказе от монархической формы правления в пользу республики.
Эти обстоятельства заставили правых заговорить о необходимости защиты «завоеваний освободительной войны» и «идеалов Белой Финляндии». «Активисты» не без основания опасались, что в случае прихода к власти коалиции центристов и умеренных левых, о главной внешнеполитической цели движения – создании «Великой Финляндии», т.е. отторжении от России Восточной Карелии – можно будет забыть. Руководители егерей и «активистов» небезуспешно пытались склонить на свою сторону регента - фактического главу государства К.Г. Маннергейма. Уже в апреле при его прямой поддержке был организован очередной поход добровольцев в советскую Карелию, практически открыто поддержанный руководством армии и еще действующими властями, и едва не окончившийся взятием финнами Петрозаводска.
На «внутреннем фронте» Маннергейма уговаривали устроить государственный переворот, распустив парламент и отсрочив принятие новой формы правления. Но Маннергейм, не сумев заручиться поддержкой хотя бы одной парламентской фракции, на такой шаг не решился и 17 июля утвердил новую форму правления. Финляндия стала республикой. А 25 июля бывший регент потерпел сокрушительное и ожидаемое поражение на первых президентских выборах от центриста К.Ю. Стольберга: из 193 проголосовавших выборщиков за Маннергейма отдали голоса лишь пятьдесят.
После этих событий деятельность «активистов» заметно пошла на спад. Кратковременные всплески активности с их стороны были связаны лишь с заметными внутри- или внешнеполитическими конфликтами, например, острым кризисом в отношениях между властями страны и шюцкором летом 1921-го, позволивший «активистам» вновь поднять вопрос о захвате власти, а также известными как «Карельская авантюра» событиями в Беломорской Карелии зимой 1921/22 года. Закончившимися, впрочем, таким же провалом «активистов», как и т.н. «олонецкий поход» 1919 года. В 1922 году «активисты» активно выступали против планов правительства по якобы упразднению государственной тайной полиции, апофеозом чего стало убийство «активистом» Э. Тандефельтом финского министра внутренних дел Х. Ритавуори.
Пожалуй, единственное, в чем «активисты» действительно преуспели после окончания гражданской войны, так это в разжигании ненависти к русским в финском обществе. В 1922 году было основано «Академическое карельское общество» (АКО), занявшееся, в числе прочего, подведением «научной» базы под претензии финских националистов на территории, населенные «народами-соплеменниками», в первую очередь, карелами. Так, согласно их теориям, карелы по своей сути являлись теми же финнами, только обрусевшими в результате длительного проживания под российским владычеством. Впрочем, по мнению членов общества, «соплеменники» проживали не только в СССР, но и на территории норвежской и шведской Лапландии. Весьма показательно, что одним из основных слоганов общества звучал как «Против дьявола и русских».
С другой стороны, в начале 1920-х годов все большую активность набирало леворадикальное движение, имевшее серьезную поддержку в среде рабочего класса страны. Хотя созданная в России Коммунистическая партия Финляндии (КПФ) в стране была официально запрещена, в СДПФ продолжала функционировать леворадикальная фракция, которая в 1920-м выделилась в самостоятельную партию – Социалистическую Рабочую партию Финляндии (СРФП), фактически ставшая легальным филиалом КПФ. Коммунистам удалось также взять руководство в молодежной организации СДПФ и «Союзе женщин», а также занять большинство мест в руководстве Организации профсоюзов Финляндии (ОПФ). В парламенте отколовшаяся от СДПФ фракция социалистов имела 27 мест.
Рост активности леворадикалов вызывал серьезное беспокойство не только у правых, но и у вполне центристских буржуазных партий, которые боролись с «большевистской заразой» самыми разнообразными способами. В январе 1923 год была создана антикоммунистическая организация «Союз обороны Финляндии» (Suomen Suojelusliitto), в числе учредителей которой были бывшие премьер-министры П.Э. Свинхувуд и К. Кастрён, а также бывший регент Маннергейм. В следующем году «союз» вошел в официально учрежденную в Женеве «Международную антикоммунистическую лигу». Организация развила бурную деятельность, направленную на ликвидацию левого рабочего движения в Финляндии, рассматривавшегося не иначе как «рукой Москвы». Члены организации публиковали антикоммунистические статьи и не гнушались активным сотрудничеством с государственной тайной полицией.
Весной 1923-го к борьбе с коммунистическим движением активно подключилось и правительство К.Каллио. В апреле был запрещен Социалистический союз молодежи, а в августе и сама СРПФ, которая пыталась сохранить легитимный статус, в мае убрав из названия партии слово «Социалистическая». По обвинениям в государственной измене были задержаны более 200 активистов партии, в том числе все депутаты-социалисты. 189 из них получили вполне реальные сроки лишения свободы. Среди арестованных был, например, председатель ОПФ М. Вяйсянен. Но так называемая «хирургическая операция Каллио» ожидаемого эффекта не принесла. Коммунисты просто сменили названия своих организаций и зачастую продолжали легальную деятельность. Например, СРПФ в конце концов трансформировалась в Социалистический избирательный блок рабочих и мелких землевладельцев, получивший на парламентских выборах 1924 года 18 мест. А вот молодежная организация нужной гибкости не проявила, назвавшись Финским Коммунистическим союзом молодежи, за что немедленно была вновь запрещена и продолжила свою деятельность нелегально.
Для более действенной борьбы с левыми радикалами у финских властей не хватало законных оснований. Провести же через парламент наиболее «драконовские» антикоммунистические законы не позволяла мощная фракция социал-демократов, поддерживаемая к тому же фракцией Шведской народной партии. Между ней и СДПФ существовало негласное соглашение, по которому социал-демократы поддерживали «шведов» в борьбе с регулярными попытками «фенноманов» ограничить хождение шведского языка в стране, а «шведы» оказывали помощь социал-демократам в интересующих их областях. Даже принятый в 1925 году запрет Верховного Суда на коммунистическую деятельность в Финляндии, на деле оказался решением половинчатым.
Несмотря на меры, предпринимаемы правительством и антикоммунистическими организациями типа «Союз обороны Финляндии», леворадикальные идеи продолжали пользоваться значительной популярностью в рабочей среде. Наиболее активно коммунисты действовали в профсоюзах. Бурный экономический рост в Финляндии в середине 1920-х годов вызвал приток новых членов в ОПФ и, как следствие, рост популярности коммунистов. Фракция социалистов в парламенте к 1929 году выросла с 18 до 23 человек, лишь немного уступая НКП. Следует заметить, что в среде рабочих коммунисты чувствовали себя довольно вольготно и вели вызывающе. Получила широкое распространение практика угрозами и иными способами вынуждать рабочих – членов шюцкора или бывших белогвардейцев, приносить публичные извинения за свои прошлые «преступления», мнимые или реальные. Финский историк П. Ванхала насчитал 482 случая подобных «извинений». Те же, кто извиняться не захотел, были вынуждены уйти с работы, а в ряде случаев даже становились жертвами несчастных случаев. В 1928 году забастовочное движение достигло своего пика. Начавшаяся летом 1928 забастовка портовых рабочих продолжалась десять месяцев, металлистов – семь.
В ответ на разгул левых некоторые финские работодатели начали требовать обязательного вступления своих рабочих в шюцкор. Не менее яростная борьба шла и в забастовочном движении, для подавления которого еще в 1920 году было создано акционерное общество «Виентирауха» (что-то вроде «Приносящие мир»), к середине 20-х насчитывающее более 34 тысяч членов, занимающихся штрейкбрехерством. Во много благодаря деятельности общества была прекращена, например, забастовка портовых рабочих.
Финские власти пытались погасить кипевшие страсти новыми арестами среди членов нелегальной КПФ, не без основания считая их главными пособниками забастовочного движения. В 1928 году финской полиции удалось вскрыть подпольную сеть КПФ и арестовать фактически всех её лидеров. Аресты на время парализовали деятельность коммунистического подполья. Но куда больший удар по левым в Финляндии нанес… VI Всемирный Конгресс Коминтерна, прошедший в Москве летом-осенью 1928-го. На конгрессе социал-демократы были признаны пособниками фашистов. Это вызвало раскол в руководстве ОПФ, в октябре 1929-го представители СДПФ вышли из него и создали свое собственное объединение профсоюзов. В ОПФ остались «оппортунисты», которые, вопреки указаниям Коминтерна, считали возможным продолжать сотрудничество с социал-демократами (в итоге ОПФ была распущена в августе 1930-го), а «верные ленинцы» создали прокоммунистическую «Организацию красных профсоюзов». Таким образом, профсоюзное движение – традиционный оплот левых сил в Финляндии – оказалось расколотым. Результат не замедлил дать себя знать: попытка «красных профсоюзов» организовать в августе 1929-го новую всеобщую забастовку потерпела фиаско.
Между тем, набиравшая вес финская экономика (с 1918 по 1928 индекс ВВП Финляндии вырос более чем вдвое) с 1928 года медленно покатилась вниз. Началось все с резкого увеличения экспорта древесины Советским Союзом, что обрушило цены на один из главных источников внешнеторговых поступлений, а именно продукцию деревообрабатывающей промышленности. Забастовки портовых рабочих, срывавшие сроки поставок, еще больше усугубили ситуацию, в результате в действиях ОПФ немедленно была усмотрена «рука Москвы». Но едва стихли забастовки, как осенью 1929-го грянул мировой экономический кризис, еще больше понизив цены на финский лес и бумагу. К 1933 году стоимость финского экспорта по сравнению с 1928 годом упала на 21%, а цена леса – на 50%. Бравшие кредиты в банках под развитие бизнеса небольшие крестьянские хозяйства и мелкие лесозаготовители оказались не в состоянии выплачивать их и стремительно разорялись. По состоянию на 1932 год только официально в стране насчитывалась 91 тысяча безработных.
Финны спасались от кризиса как могли. Кто-то «проголосовал ногами», уехав из страны на заработки в соседний СССР. Как это ни парадоксально, но начало 30-х годов стало временем массовой миграции финнов в Советский Союз. Из Финляндии, Соединенных Штатов и Канады в этот период в СССР легально и нелегально перебралось более 22 тысяч этнических финнов. Другая часть финского общества сосредоточилась на борьбе за свои экономические права. «Великая депрессия» породила целый ряд т.н. «кризисных» общественных движений, затронувших в первую очередь сельскохозяйственные и лесозаготовительные районы страны. Они были направлены против банков, местных властей и даже правительства. Хотя их представители проводили объединенные съезды и выдвигали вполне конкретные экономические требования, их политический вес был низок и правящие круги Финляндии по большому счету не обращали на них внимания.
На волне развивающегося кризиса в стране как грибы после дождя начали расти и различные движения, отстаивающие не экономические, а политические требования. Как это часто бывает в трудное время, в обществе быстро развилось стремление найти общего врага, эдакого виновника всех бед. Праворадикалы и ушедшие в тень «активисты» очень четко «прочувствовали момент» чтобы направить растущее в обществе недовольство против своего давнего врага – левых, в которых видели пособников «главного и исконного врага всех финнов» - русских. В 1929 году возникло сразу несколько политических обществ, вроде «Союза Лалли» (Лалли – самый известный в финской истории убийца, живший в XII веке) или «Союза фронтовиков Освободительной войны», стоящие на ярко выраженных антикоммунистических позициях. В парламенте среди депутатов не только правых и центристских буржуазных партий, но даже у части депутатов от СДПФ росло убеждение, что к коммунистам надо применять более решительные меры.
Леворадикальные деятели отсиживаться в стороне тоже не собирались, организуя различные акции по всей стране. Жесткая конфронтация достигла своего пика осенью 1929-го и в самом конце ноября в Лапуа произошли события, приведшие к появлению в Финляндии одного из наиболее мощных радикальных движений за всю её историю.
«Благословение дня нашей страны и народа»
Городок Лапуа расположен в исторической области Южная Осторботния (Вааская губерния) примерно в 65 километрах к востоку от крупного финского города-порта Васа. 14 июля 1808 году возле городка произошло сражение между русскими и шведскими войсками, ставшее единственным заметным событием в истории Лапуа вплоть до 1929 года. В 1927 году в городке был открыт большой завод по производству боеприпасов для финской армии, через Лапуа проходила железная дорога Тампере – Оулу. Во время гражданской войны Южная Осторботния являлась оплотом «белых» и до начала 30-х годов ХХ века идеи «Белой Финляндии» находили горячую поддержку у большинства жителей губернии. Вероятно, именно в силу этого акции коммунистов находили у местного населения наиболее жесткий и яростный отпор.
Граница между «левыми» и «правыми» зачастую проходила через каждый более-менее крупный населенный пункт, в большинстве которых имелись т.н. «дом рабочих» и «дом шюцкора», представлявшие собой культурно-политические клубы, собиравшие в свободное время под своими крышами сторонников того или иного политического течения. В конце ноября 1929-го прокоммунистический «Союз молодых рабочих и учащихся» Васы и Лапуа вознамерился провести в Лапуа т.н. «праздник вызова», центром которого должен был стать «дом рабочих». Местные жители, уже наслышанные о подобных «праздниках», на которых молодежь не особо смущаясь размахивала красными флагами, не стесняясь в выражениях высказывалась о лидерах и участниках «белого движения», а иногда дело доходило до откровенного богохульства. Причем последнее вызывало раздражение даже у совершенно аполитичных граждан. Пресса сообщила о «празднике» еще за неделю до его начала, чем вызвала массовое недовольство жителей общины Лапуа.
Уже 23 ноября, когда на «праздник» начали съезжаться делегаты, были зафиксированы первые случаи нападений местной молодежи, в ходе которых с участников «праздника» срывали красные «рубахи» (тут все-таки речь видимо не столько о рубахах в прямом смысле этого слова, а подобии фартуков, надеваемых участниками праздника поверх одежды, поскольку в Финляндии в ноябре достаточно холодно, чтобы разгуливать по улице в рубашке). Полиция попыталась приостановить мероприятие до тех пор, пока ситуация не успокоится. Однако страсти только разгорались. Вечером толпа не позволила «коммунистам» выйти из прибывшего в Лапуа поезда, а со стороны «рабочего дома» было слышно несколько выстрелов. Здесь организаторам «праздника» стоило бы задуматься, настолько ли необходимо его проведение. Но обе стороны уже «закусили удила» и не собирались отступать. В субботу 24 ноября «праздник» продолжился, как и беспорядки в городе. В конце концов, несколько сотен лапуасцев во главе с крестьянином Вихтором Косола вечером окружили «дом рабочих», ворвались в него и устроили натуральный погром. Выступавший в это время с речью депутат парламента от социалистов Э. Табелл был избит, погромщики рвали красные «рубахи», и флаги. Полиция попустительствовала беспорядкам и вмешалась только тогда, когда погром закончился. Интересно, что позже Табелл на заседании парламента ставил вопрос о наказании участников беспорядков в Лапуа, но от премьер-министра и министра внутренних дел получил ответ в стиле «сами виноваты».
События в Лапуа вызвали ликование в антикоммунистической среде и широкий резонанс в финском обществе. Уже 1 декабря в городе прошел съезд более двух тысяч делегатов не только из Лапуа, но и из других финских провинций. Фактически на этом съезде и оформилось т.н. Лапуаское движение (Lapuan liike), а слово «лапуасцы» обрело более широкий смысл и обозначало уже даже не столько жителя Лапуа. Участие в движении никак документально не оформлялось, поэтому точное число его сторонников установить практически невозможно.
На съезде оформилось руководство движения, главой которого стал Иисакки Вихтори Косола. Будущий глава лапуасцев родился 10 (по другим данным 28) июля 1884 года. В 1888-м его семья переехала в Лапуа. В 15 лет у Косолы умер отец, и подростку приходилось много работать в качестве фермера, хотя семья Косолы владела небольшой гостиницей. В 1915-м Косола примкнул к егерскому движению и занимался вербовкой добровольцев, а его дом стал одним из перевалочных пунктов на их пути в Германию. В феврале 1916-го полиция накрыла вербовочную сеть, и Косола был арестован. Почти год он провел в Санкт-Петербурге в тюрьме на Шпалерной улице и был освобожден после февральской революции. Далее «карьера» Косолы развивалась вполне обычно для рядового финского «активиста». Участие в гражданской войне на стороне «белых», помощь в вербовке добровольцев для войны в Эстонии и для помощи «карельскому восстанию» 1921/22 годов. Активно участвовал в деятельности Акционерного общества «Виентирауха», организовывая набор штрейкбрехеров. «Звездный час» Косолы наступил 1 декабря 1929-го, когда он выступил перед съездом в Лапуа с речью. Вместе с ним у руля движения встали редактор одной из старейших газет Финляндии «Илкка» Артури Лейнонен, разместивший объявление о съезде в Лапуа (Лейнонен также провел некоторое время в тюрьме на Шпалерной по тому же самому обвинению, что и Косола), а также еще один местный землевладелец, глава лапуаского отделения «Виенирауха» Кустаа Тииту. Поддержку оказала и Национальная коалиционная партия. Любопытно, однако, что большинство лидеров зарождающегося движения принадлежали не к правой НКП, а ко вполне себе центристской парламентской партии Аграрный союз.
Участники съезда приняли решение направить правительству петицию, требующую немедленных решительных мер в борьбе с коммунистами и ограничения свободы печати. Последнее лапуасцы считали необходимым, потому что, по их мнению, левые использовали свободу печати для подрыва традиций и устоев страны, осквернения завоеваний «Освободительной войны» и богохульства. Любопытно, что петиция заканчивалась фактически угрозами в адрес властей, поскольку съезд заявил, что если правительство не удовлетворит его требования, то народ сам возьмет дело борьбы с коммунизмом в свои руки. Впрочем, члены новоявленного движения не считали это чем-то плохим. Ведь есть постановление Верховного Суда от 1925 года, запрещающее коммунистическую деятельность, а следовательно, любые направленные на это действия по определению не могут быть беззаконными. Доходило до того, что некоторые выступающие на съезде призывали взять в руки оружие и идти на Хельсинки, чтобы добиться выполнения своих требований, но такие радикальные меры пока что поддержки не встретили. Аналогичные, хотя и менее масштабные съезды прошли еще в нескольких районах Финляндии - в Сортавале, Миккели, Куопио, Хямеенлинна, Котка и Савонлинна. Во всех случаях собравшиеся выразили полную поддержку лапуасцам. Чуть позже идеи лапуасцев нашли своих сторонников и в т.н. «кризисных» движениях, а также получили широкую поддержку среди шюцкоровцев.
Делегация съезда в количестве двадцати человек во главе с А. Лейноненом направилась в столицу, чтобы передать петицию председателю правительства. Утром 6 декабря, в День независимости Финляндии, поезд с делегацией на вокзале в Хельсинки встречала многотысячная толпа и заместитель председателя Академического Карельского Общества В. Хеланен. На следующий день делегация лапуасцев посетила парламент, где вручила свою петицию всем фракциям, за исключением социалистов, а затем побывала на приеме у президента республики Л.К. Реландера. Последний был растроган буквально до слез, когда один из выступавших на приеме лапуасцев заявил, что люди требуют от правительства больше действий и меньше болтовни. В целом же Реландер выразил движению свою полную поддержку, заявив, что уверен, что оно будет «благословением дня нашей страны и народа». Вечером того же дня делегация приняла участие в устроенном АКО празднике в честь Дня Независимости, где также заручилась поддержкой и со стороны АКО. О своем сочувствии идеям движения открыто заявили и некоторые члены правительства.
Для финской политической элиты появление лапуасцев пришлось как нельзя кстати. Они могли помочь в решении сразу двух важных проблем. Во-первых, задушить коммунистическое движение в стране, заметно усложнявшее и без того тяжелую экономическую ситуацию. Даже часть социал-демократов считала мощное антикоммунистическое течение скорее полезным на данном этапе развития. Хотя в борьбе с «коммунистической заразой» правящие круги сделали уже немало, полностью задавить левых в стране не удавалось: несмотря на «выстрел себе в ногу» в лице решений VI Конгресса Коминтерна, коммунисты по-прежнему имели большое влияние в среде рабочего класса. В лице же лапуасцев правительство рассчитывало получить мощный рычаг внепарламентского давления на «несговорчивых» социал-демократов. Во-вторых, с помощью движения можно было несколько охладить социальное напряжение в обществе в условиях развивающегося экономического кризиса, канализировав недовольство населения ухудшением уровня жизни в русло политической борьбы с коммунистическими «агентами влияния».
И надо отметить, сделанная Реландером и председателем правительства Каллио ставка на аккумулируемый лапуасцами народный протест очень быстро начала приносить плоды. К рождеству 1929-го парламент принял т.н. «закон об объединениях», фактически инициированный Лапуаским движением. Это сильно упрощало властям процедуру закрытия и роспуска организаций, действовавших «вопреки законам и добрым обычаям». Уже в январе 1930-го одной из первых его «жертв» слала ликвидированная «Организация красных профсоюзов». Однако закон об ограничении свободы печати депутаты совместными усилиями фракций СДПФ и Шведской народной партии отклонили.
Если в правительстве и питали иллюзии в отношении подконтрольности стремительно набирающего мощь Лапуаского движения, то лидеры последнего очень быстро продемонстрировали «кто в доме хозяин». Почувствовавших свою силу и влияние Косолу сотоварищи, роль пУгала в закулисных политических играх категорически не устраивала. Они были серьёзно настроены добиваться своих требований любыми путями, что выразилось в резкой радикализации движения. На втором съезде в Лапуа, прошедшем 15 марта 1930 года, журналисты и случайные люди уже отсутствовали, поскольку речь на нем шла о более серьезных вещах. «Крестьянское» руководство было сильно разбавлено представителями буржуазии и военных. Так, председательствующими на съезде кроме А. Лейнонена были фабрикант из Турку Х.А. Користо, директор банка из Оулу И. Кайтера и агроном А. Шильдт из Ювяскюля.
Кроме того, к лапуасцам присоединились настоящие зубры финских праворадикальных течений, на фоне которых даже взгляды Косолы казались умеренными. В их числе были финансист и член правления «Союза фронтовиков Освободительной войны» Р. Хаарла, местный викарий, бывший член парламента от НКП, фанатичный христианин и по совместительству ультраправый К.Р. Каррес и егерь-майор Г. фон Хертцен. Последний был одним из организаторов и командиров т.н. «Олонецкого похода», а в начале 30-х «отметился» в истории Финляндии еще и созданием откровенно антисемитской и пронацистской издательской компании «Vasara». Естественно, к движению примкнул и глава «Виенирауха» М. Пикхала.
В этой связи на съезде все громче звучали призывы приступить к самостоятельным действиям, а не ограничиваться написанием петиций в парламент. Ситуацию подстегнул отказ парламента принять закон об ограничении свободы печати, поскольку значительная часть работы съезда была посвящена обсуждению коммунистической прессы. По мнению делегатов, законные способы борьбы не приносят результата, коммунисты по-прежнему в парламенте, а левая пресса продолжает вести пропаганду и богохульствовать. Следовательно, для спасения страны нужно переходить к решительным мерам, вплоть до «патриотического восстания». На съезде практически единогласно было одобрено создание ассоциации «Замок Финляндии» со штаб-квартирой в Хельсинки, которая должна была стать объединяющим ядром для всех антикоммунистических сил страны. В качестве ядра новой организации рассматривалось Лапуаское движение, поэтому руководителем ассоциации избрали Косолу, но последний вместо себя чуть позже рекомендовал на пост председателя Лейнонена.
Поскольку требования об ограничении свободы печать удовлетворены не были, радикальное крыло лапуасцев решило самостоятельно принять меры к «закрытию» левых газет. Выбор пал на издававшуюся в Васе газету «Тюён Ээни» (Голос труда), акция против которой была проведена в ночь на 28 марта. Пока один из лапуасцев стрельбой из «Маузера» в районе порта отвлекал полицию, тринадцать его сообщников разгромили кувалдами типографию газеты. Косола не одобрял действий погромщиков, но 3 апреля направил председателю правительства К. Каллио телеграмму, в которой выразил сожаление, что «провокационный тон и насмешки над религией» со стороны «Голоса труда» вынудили людей пойти на «противоправные действия». При этом он выразил надежду, что регулярные законные действия смогут остановить ту «отравляющую работу, прекращение которой означал разгром печатного станка «Голоса труда»». В заключении Косола уверил, что движение вместе с правительством и поддерживает его борьбу с коммунизмом. Однако парламент, возмущенный наглой выходкой лапуасцев, потребовал разобраться и наказать виновных.
Проведенная радикалами акция заметно подняла авторитет Лапуаского движения в глазах лидеров и членов ультраправых организаций Финляндии, превратив его в наиболее сильное и влиятельное течение подобного рода в стране. Лапуасцы начали издавать и свой журнал под говорящим названием «Активист». Однако умеренное крыло только что созданной антикоммунистической ассоциации, выступавшее за законные методы борьбы, неоднозначно восприняло нападение на «Голос труда». Значительная часть членов «Замка Финляндии» просто не готова была связывать себя с противозаконными действиями, а руководители ассоциации К. Тииту и А. Лейнонен постарались отмежеваться от лапуасцев и даже осудили их методы борьбы. Таким образом, В. Косола превратился в безоговорочного лидера движения, а дом Косолы в Лапуа стал его штаб-квартирой.
Начатое властями расследование нападения столкнулось с откровенным саботажем со стороны лапуасцев. Они заваливали полицию «признательными» показаниями. В частности, о своем участии или подготовке погрома в типографии заявили сам Косола, бывший начальник полиции Лапуа, а теперь директор Южно-Осторботнийского банка Ю. Никула (кстати, вполне реальный организатор погрома), еще один банкир И. Койвисто, сопредседатель движения В. Хертуа и еще 72 человека. Подобная тактика в последующем будет применяться достаточно широко, но в этот раз «хитрый план» не сработал. Четверо непосредственных участников погрома, были задержаны и ожидали суда, который должен был начаться в Васа 4 июня 1930 года. И это стало отличным поводом для лапуасцев продемонстрировать свою силу.
Мы здесь власть!
Утром в день заседания из Лапуа в Васу на двухстах (!) украшенных финскими флагами машинах прибыл целый десант лапуасцев в количестве 1800 человек. Процессия демонстративно встала перед резиденцией губернатора, после чего «десантники» разбрелись по городу, распевая патриотические песни и устраивая импровизированные митинги. Однако пением и речами они ограничивали себя недолго. Большая толпа собралась непосредственно у здания суда. Кто-то пустил слух, что в здании скрывается офицер местной полиции Э. Ниеминен, опять же по слухам, бывший «красный» и руководитель местных коммунистов. Несколько молодчиков ворвались в здание суда и выволокли несчастного Ниеминена на улицу, где раздели и начали избивать под вспышки фотокамеры прибывшего из Хельсинки журналиста. Вмешавшаяся полиция смогла на время вырвать мужчину из рук толпы и отвела его в участок. Тем временем, другие лапуасцы рыскали по городу, избивая найденных «левых» (всего около десяти человек), а также пытавшихся заступиться за их жертв граждан. Часть разбушевавшихся радикалов даже ворвалась в поисках Ниеминена в участок, причем полицейские или не хотели, или побоялись воспрепятствовать им. Но к счастью для Ниеминена, он уже успел уйти оттуда.
Прибывший к зданию суда губернатор Бруно Сарлин пытался воззвать к благоразумию собравшихся, но те успокаиваться не собирались. Вышедший к толпе представитель потерпевшей стороны депутат парламента А. Сало был схвачен, насильно усажен в машину и увезен в Лапуа, где с него взяли обещание никогда больше не появляться в парламенте. Это было одно из первых похищений людей лапуасцами (первые три были еще в мае). Предупредив редактора «Голоса труда», что не потерпят более ни одного листа его газеты, лапуасцы удалились из Васы, оставив город военным патрулям.
На погроме в Васе лапуасцы не остановились. 5 июня они объявили о вступлении в силу на территории Южной Осторботнии т.н. «закона Лапуа», суть которого в общих чертах заключалась в следующем: борьба с коммунистами является высшей целью деятельности общества и государства, поэтому законность любого действия определяется тем, насколько оно способствует борьбе с коммунистами. Любой законный акт, по мнению руководства лапуасцев, по своей сути был вторичен, поскольку их идеи отражают волю народа, а воля народа стоит выше любого законного акта. Иными словами, если закон противоречит намерениям членов Лапуаского движения, тем хуже для закона. По сути, это было дальнейшее развитие идей, высказанных еще на декабрьском съезде в Лапуа. Чуть позже родился и лозунг, весьма недвусмысленно звучащий как «Мы делаем то, что хотим». А 8 июня движение получило своих первых «мучеников». Двое из находившихся под стражей обвиняемых в погроме типографии «Голоса труда», Юрьё Хисса и Юсси Перямяки, совершили в камере двойное самоубийство. Молодых людей лапуасцы немедленно объявили героями, павшими в борьбе с коммунистами, и с почестями похоронили в Лапуа.
Лето 1930-го по праву считается пиком могущества Лапуаского движения. Обнаглевшие от безнаказанности молодчики действительно творили, что хотели. Похищения людей (в основном так или иначе связанных с деятельностью коммунистов или социалистов) приняли массовый характер. Только в июне было похищено 137 человек. Похищенных, как правило, вывозили в лояльные радикалам города и деревни и некоторое время держали там, требуя «раскаяния» и отказа от политической деятельности. Жертв похищений нередко сильно избивали, для троих похищение закончилось гибелью. В самых «запущенных» случаях, жертв отвозили на машинах к советско-финляндской границе, насильно выдворяя в «их идеальное государство». Всего таким образом из страны «выставили» 48 человек. Среди последних был, кстати, упомянутый выше депутат-социалист Табелл, похищенный 25 июня и вывезенный в СССР. Табелл не стал возвращаться в Финляндию, осел в Ленинграде, учился и работал в редакциях нескольких издававшихся в СССР финноязычных газет и журналов. Однако его жизнь в государстве рабочих и крестьян оказалась недолгой: в октябре 1937-го он был арестован и впоследствии расстрелян.
После событий в Васе президент Реландер, открыто симпатизирующий лапуасцам, отправил в отставку губернатора Вааской губернии Б. Сарлина, бессменно занимавшего этот пост с 1920 года, назначив вместо него начальника Военной академии полковника Э. Хейнрихса. Если Сарлин являлся обычным гражданским чиновником, то новый губернатор с точки зрения правых был человеком во всех смысла уважаемым – антикоммунист, профессиональный военный, бывший егерь 27-го батальона, активный участник гражданской войны, выпускник французской Военной академии. Однако вопреки ожиданиям, «в поддавки» с лапуасцами сторонник законности Хейнрихс играть категорически отказался. Более того, когда известный социал-демократ В. Таннер возжелал выступить на собрании в Сейняйоки, Хейнрихс лично предупредил лапуасцев, что немедленно уйдет в отставку, если те попробуют помешать Таннеру. И его услышали: выступление прошло без происшествий. Впрочем, нельзя исключать что и потому, что Таннеру по каким-то причинам симпатизировали лидеры движения викарий Каррес и Р. Хаарла.
Тем не менее, почувствовавшие свою силу, а главное безнаказанность лапуасцы 11 июня направили очередное обращение президенту страны, суть которого сводилась к распространению уже фактически действующих на территории Южной осторботнии и Саво «законов Лапуа» на всю Финляндию. В случае отказа они прямо угрожали, что Косола&Со «больше не смогут нести ответственность за развитие ситуации». Фактически речь шла об установлении диктатуры. В целом с симпатией относившийся к целям движения премьер-министр Каллио в этот раз категорически отказался участвовать в торжестве беззакония, немедленно превратившись в очередного врага лапуасцев. Занятно, что буквально незадолго до этих событий они на полном серьезе рассматривали Каллио или Таннера на пост потенциальных диктаторов, чтобы заручиться поддержкой довольно многочисленного умеренно-антикоммунистического электората, однако в обоих случаях получили отказ.
Несмотря на откровенный террор, развязанный лапуасцами, их популярность в стране только росла. Большой поклонник Муссолини Косола, по образцу марша итальянских чернорубашечников на Рим, задумал провести «крестьянский марш» на Хельсинки с целью заставить Каллио уйти в отставку. В качестве подходящего нового премьер-министра рассматривалась кандидатура председателя Национальной Коалиционной партии П.Э. Свинхувуда. Кроме того, руководство лапуасцев планировало реанимировать идею о создании общенациональное правой коалиции. В случае успеха этой идеи у Финляндии были реальные шансы повторить судьбу Италии, Венгрии и других европейских стран, ставших жертвой фашистских путчей.
Для подготовки марша в Лапуа 20–21 июня был созван съезд делегатов от всех правых «народных движений». Марш должен был пройти в исключительном порядке и имитировать парад победы 16 мая 1918 года в Хельсинки по случаю победы в «Освободительной войне». К участию в марше допускались только мужчины в возрасте не менее 24 лет, категорически запрещалось брать с собой оружие и алкоголь. Косола хотел, чтобы в марше приняли участие шюцкоровцы в своей форме, но на это не согласился командующий шюцкора генерал Л. Малмберг.
Неожиданно для себя государственная власть оказалась совершенно бессильна против воинствующих фашистов, еще вчера казавшихся удобным инструментом. И Реландер, и Каллио всерьез опасались государственного переворота, но принять активные меры против совершенно обнаглевших праворадикалов опасались. На стороне лапуасцев мог выступить «шюцкор», а это примерно 100 тысяч вооруженных мучин, в то время как финская армия насчитывала примерно 30 тысяч солдат и офицеров, среди которых сторонников правых тоже хватало. В Лапуа свою силу также прекрасно осознавали. Еще один известный «активист» и будущий герой «зимней войны» Пааво Талвела на одном из заседания актива лапуасцев «военная власть не находится в руках этого правительства, если оно противостоит этому движению».
Пытаясь избежать переворота, Реландер уже в середине июня дал Свинхувуду поручение начать формирование нового правительства, но предварительно отправив его к Косоле в качестве «парламентёра». На полном серьезе рассматривалась возможность включения представителей Лапуаского движения в состав нового правительства. Так в качестве министра образования предлагалась кандидатура викария Кареса, а на роль министра по социальным вопросам прочили либо самого Косолу, либо В. Хертуа. Правда Свинхувуд по этому поводу заявил, что в правительстве «не должно быть двух диктаторов». Да и сами лидеры лапуасцев не особо рвались во власть, поскольку считали свое движение гораздо сильнее и не хотели связывать себя лишними обязательствами.
В ходе состоявшихся переговоров Свинхувуд пообещал Косоле провести через парламент пакет законов, направленных на полное и безоговорочное запрещение деятельности коммунистов, в ответ на что Косола дал гарантии, что ограничится маршем безо всяких последствий для государственной власти. Уже 1 июля председатель правительства Каллио внес в парламент законопроект о наделении президента широкими полномочиями по ограничению гражданских прав и свобод в чрезвычайной ситуации, а также пакет «антикоммунистических» законов, предусматривающих, в частности, полное закрытие коммунистам доступа к выборам в парламент или муниципальные органы. На следующий день Реландер отправил правительство в отставку, несмотря на то что парламент накануне вынес правительству вотум доверия. В качестве основания для отставки было названо нестабильное внутриполитическое положение в стране. Ну а 4 июля было сформировано новое правительство во главе со Свинхувудом.
Однако истинными хозяевами положения чувствовали себя именно руководители Лапуаского движения. Новоиспеченное правительство немедленно уступило требованиям лапуасцев и решило следующим вечером арестовать всех депутатов-социалистов по обвинению в государственной измене. Но поскольку парламент не спешил с принятием «антикоммунистических» законов, Косола распорядился устроить парламентариям «показательную порку». 5 июля боевики движения ворвались прямо на заседание конституционной комиссии и, несмотря на попытки помешать им со стороны отдельных депутатов, насильно увели двух депутатов-социалистов. Пленников привезли в штаб-квартиру в Лапуа и не отпускали, пока парламент не согласился с решением правительства, хотя депутаты от социал-демократической партии и «шведы» высказывали сомнения на этот счет. Апофеозом этого узаконенного государственного переворота стала прошествовавшая 7 июля по Хельсинки двенадцатитысячная демонстрация лапуасцев во главе с чувствовавшим себя триумфатором Косолой. Эти люди со всем основанием могли выкрикивать речёвку «Мы здесь власть!» Президент Реландер лично наблюдал шествие националистов и приветствовал рукопожатием главаря праворадикалов.
Парадокс ситуации заключался в том, что президент страны на ступенях кафедрального собора в Хельсинки тепло приветствовал людей, открыто плевавших на закон, активно практикующих откровенно террористические методы борьбы с несогласными и политическими противниками, не взирая, так сказать, на лица. Наглость, с которой действовали праворадикалы, росла день ото дня. Несмотря на угрозы и откровенный террор, парламентарии по-прежнему не принимали «антикоммунистические» законы, главным «тормозом» на пути которых оставались социал-демократы. На состоявшемся 15 июля заседании парламента требуемое ультраправыми решение вновь принято не было, тогда президент просто распустил парламент в тот же день. А три дня спустя лапуасцы похитили вице-спикера, главу СДПФ В. Хаккила. Вооруженные люди напали на него по дороге не дачу, силой усадили в машину и увезли в Лапуа. Депутата избили, угрожали «посадить на муравейник» и обещали убить его, если он не прекратит свою политическую деятельность. Опасаясь за свои жизнь и здоровье, Хаккила был вынужден пообещать уйти из политики и выразил полную поддержку «народному движению», после чего его отпустили.
Однако разгул насилия, устроенный лапуасцами, а также их безнаказанность уже порядком поднадоели многим в Финляндии. Губернатор Южной Осторботнии всё же Э. Хейнрихс ушел в отставку после нападения на Хаккилу, посчитав невозможной работу в таких условиях. Некоторые похитители были арестованы и даже получили тюремные сроки, правда скорее символические (менее года), чем реальные. Но большинство заведенных дел превращались в бесконечную судебную волокиту, поскольку для защиты своих радикалы использовали старый прием: одновременно до нескольких сотен человек могли заявить о своей причастности к похищениям, парализуя работу суда. Тем не менее, Лапуаскому движению все чаще приходилось оправдываться, да и сам Косола, видимо, чувствовал, что в этом отношении его сторонники явно «перегибают палку».
С другой стороны, радикальное крыло продолжало считать похищения не только вполне допустимым, но и весьма эффективным средством борьбы. Викарий К.Р. Карес (да-да, тот самый, которого рассматривали на пост министра образования), прямо заявлял, что в стране происходит нечто вроде революции, а жизнь вообще штука очень жестокая. Викарий полагал, что можно сколько угодно извиняться за действия своих сподвижников, но факт остается фактом: именно благодаря таким радикальным акциям была достигнута решительная победа над коммунистами. Вообще викарий говорил много чего такого, что повергало в шок не только обывателей, но и правящую верхушку. Например, Карес заявлял, что необходимо вообще запретить парламентские партии, да и республиканская форма правления уже отмирает. В качестве альтернативы Карес предлагал «богоизбранного народного лидера», в качестве которого он видел В. Косолу. Учитывая, что Карес отражал мнение определенной и наиболее активной части движения, свой собственный финский «фюрер» замаячил на горизонте уже летом 1930-го. Однако сам «богоизбранный лидер» надежд своих радикальных сторонников не оправдал, заявив в сентябре того же года:
«Лапуаское движение не ставило и не ставит перед собой задачу управлять государством. Для этого есть правительство, парламент и различные государственные учреждения».
Выборы в новый парламент были назначены на 1–2 октября. Хотя пакет «антикоммунистических» законов так и не был принят, частично они уже заработали. Губернаторы получили прямые указания в максимальной степени ограничить предвыборную агитацию и мероприятия коммунистов и социалистов. Частично эти мероприятия затронули и СДПФ. Сам Реландер открыто призывал голосовать за те партии, которые смогут принять требуемые лапуасцами законы. Последние же со своей стороны организовали давление на избирателей на местах. Все это, конечно же, отразилось на результатах выборов. НКП Свинхувуда получила сразу 14 дополнительных мест, и её фракция выросла до 42 человек. Социалистический блок в парламенте предсказуемо «просел», ходя СДПФ и получила на семь голосов больше, чем на выборах 1929-го. Однако фракции СРПФ в новом парламенте уже не было, да и Шведская партия потеряла два места. В результате, если коалиция этих трех партий в парламенте 1929 года могла дать 105 голосов из 200, то в новом парламенте только 89, хотя СДПФ по-прежнему оставалась крупнейшей парламентской фракцией с 66 депутатами.
В конце октября состоялось судьбоносное голосование по «антикоммунистическим» законам. Лапуасцы сделали все от них зависящее, чтобы продавить их принятие, в том числе угрожая государственным переворотом. Впрочем, в отсутствие большинства в парламенте у социал-демократов переворот не потребовался и радикалы могли праздновать очередную победу, хотя и без этих законов легальные прокоммунистические организации были в большинстве своем ликвидированы, а политики ультралевых взглядов выдавлены из органов власти. На выборах за депутатов-социалистов отдали голоса чуть более 1% избирателей, или примерно 10,5 тысяч человек. Но именно октябрь стал началом конца могущества Лапуаского движения, причем максимум усилий к тому приложили его же участники, почувствовавшие себя победителями.
Лапуасцы: Взлёт и падение финского фашизма. Часть 1
Поделиться
Комментарии
А что способствовало закату этих "папуасов"?
сейчас все помнят только 39 год, и не знают о 20-м.
к сожалению не случилось зачисток после марта 1940.