Последний бой 6-й роты. Часть 5

---

7. Последний бой 6-й роты

7.1. Первые столкновения

Сосредоточившись в районе Улус-Керта, боевики под предводительством Басаева и Хаттаба двинулись на прорыв. Тактика Хаттаба, осуществлявшего общее руководство отрядами экстремистов, была довольно простой – выявить слабые места в построении федеральных сил и через них осуществить прорыв на восток.

Пока основные силы боевиков оставались в районе Улус-Керта, отряды разведки и боевого охранения общей численностью до 100-150 человек утром 29 февраля пошил на восток. Их главной задачей было прощупать оборону российских войск. Основные силы боевиков должны были вступить в сражение после – когда на основе данных разведки определится конкретная точка прорыва. Точную численность чеченской разведки определить трудно. По словам Трошева – это были две группы разведки по 30 человек, за которыми шло два отряда боевого охранения по 50 человек. Всего, таким образом – около 150 бойцов. Скорее всего, все-таки разведка была менее многочисленной. Судя по дальнейшим событиям – где-то в районе нескольких десятков человек, не более сотни. Двигались они скрытно, стрелять без разрешения было строжайше запрещено, вступать в боевой контакт – только в самом крайнем случае. Руководил боевиками полевой командир Бали Балуев, которому помогали арабы Идрис и Абу Валид. Общее руководство прорывом осуществлял Эмир Хаттаб. Здесь же находился и переносимый на носилках раненый Басаев.

Первой на пути боевиков оказалась 3-я рота капитана Васильева, стоявшая примерно в 5 километрах восточнее Улус-Керта – всего 38 человек. Как уже говорилось, рота несколько дней находилась в этом районе, заняв двумя блоками высоты 666,0 и 574,9. Десантники отрыли окопы полного профиля, обложили подступы к своим позициям минами, выстроили систему огня и привязали артиллерию к местности.

Подойдя к позициям роты, боевики по рации вышли на ее командира и предложили за деньги пропустить их дальше на восток. При этом они, по некоторым сведениям, назвали комроты по имени. Произошло это коло 10-30 – 11-10 утра 29 февраля (разные источники сообщают разное время).

После отказа их пропустить боевики атаковали высоту 666.0. Рота встретила врага хорошо организованным огнем, а артиллерийский корректировщик капитан Золотов вызвал огонь артиллерии. Потеряв до десяти человек убитыми и ранеными, боевики после короткого боя откатились, поняв, что легкого прорыва здесь не будет. Позже на месте боя было найдено четыре трупа боевиков – плюс какое-то количество убитых и раненых у них было от огня артиллерии. У десантников был только один раненый – арткорректировщик.

Не сумев сломить десантников прямой военной силой, боевики снова вышли на них по рации (по некоторым данным – это был сам Хаттаб). Снова было предложение пропустить их за деньги с угрозой в противном случае уничтожить всех. В переговорах приняли участие служившие в роте два снайпера из Дагестана, которые заявили, что «русские не сдаются». Сам факт переговоров позднее подтверждался на судебных процессах над членами отряда Хаттаба.

Больше атаковать позиции Васильева боевики не рискнули, поняв, что тот закрепился основательно, и прорыв через его позиции будет стоить большой крови. Бой роты Васильева выглядит буднично и совсем не по-геройски – и при этом показывает, чего стоит рота, успевшая закрепиться и приготовиться к обороне. К сожалению, 6-я рота, опоздавшая с выходом на назначенные ей рубежи, встретила противника в куда худших условиях.

Несмотря на неудачу с первой атакой, главная цель боевиков не изменилась – им все также было жизненно необходимо вырваться из Аргунского котла, чтобы не попасть в сады Аллаха в полном составе. Они двинулись южнее позиций 3-й роты – по направлению к высоте 776.

В это время разведка 6-й роты шла им навстречу с другой стороны, имея своей задачей выход на гору Истыкорд. Разведдозор под командованием старшего лейтенанта Алексея Воробьева (5, по другим данным – 12 человек) около 12-30 (по другой версии – в 11-10 или около того) на поляне у подножия Истыкорда встретился с разведкой боевиков. То есть, по времени этот боевой контакт произошел или позже боя с «духами» роты Васильева, или даже одновременно с ним.

Описания первого столкновения 6-й роты с противником в разных источниках разнятся. По одной из версий, разведчики наткнулись на авангард боевиков в 20-30 человек, скрытно подобрались к ним и вызвали огонь артиллерии. Далее один из бойцов случайно задевает растяжку, чем разведчики себя обнаруживают – и к месту боя стягиваются дополнительные силы боевиков численностью до 50-100 человек (скорее всего, их все же было не более 50 человек). По другой версии боевиков атаковали стрелковым оружием и гранатами, по третьей – забросали только гранатами. При этом в двух последних версиях огонь артиллерии вызвали уже в ходе боя, то ли – прикрыть свой отход перед лицом многократно превосходящей подмоги боевиков, то ли – чтобы просто усилить свой удар по врагу. Есть еще вариация этих версий с перестановкой событий – боец задевает растяжку, чем обнаруживает группу, и уже потом следует стрельба/бросание гранат/артиллерийский удар. При этом есть сведения, что боевики сидели на привале – чем и объясняется выбранный способ их уничтожения гранатами и/или огнем гаубиц.

Как бы то ни было, боевой контакт разведки десантников с разведкой противника состоялся – при этом боевики, заслышав шум боя, стали подтягивать дополнительные силы, создавая заметное численное превосходство. На разведчиков посыпался довольно плотный шквал огня из стрелкового оружия и подствольных гранатометов. Отбиться от наседающего врага и выполнить выход в район Истыкорда теперь было невозможно.

На момент начала этого боя 6-я рота оказалась в крайне уязвимом положении – разведгруппа Воробьева находилась в одном километре впереди основных сил, 1-й взвод роты с офицерами управления и командованием роты и батальона – на высоте 776, 2-й взвод все еще шел к ним, а 3-й взвод в этом время или только-только перешел Абазулгол, или даже не начинал его форсирование.

Офицеры традиционно совершали марш налегке, перекладывая свое имущество на плечи солдат, а потому подтянулись на высоту одновременно с 1-м взводом 6-й роты. Один из солдат группировки 76 ВДД, служивший во время описываемых событий во 2-м батальоне, описывает эту ситуацию так:

"...Если вы лазили по горам, то должны понимать что это такое. Когда лезешь в горы у тебя мало того что два БК, но и еще тебе на отделение короб от АГС вручат и еще по две минометной мины на каждого. И ты как ишак все это еле-еле на исходе сил тащишь. В случае с 6 ротой это были не мины, а палатка с печкой.

Офицеры налегке на верх раньше всех заберутся и ждут растянувшейся личный состав. Благо еще в снегу они тропинку проложат. В замыкание обычно шел какой-нибудь офицер и растерянные или специально сброшенные некоторыми бойцами для облегчения своей ноши цинки, с тропы в сторону подальше откидывал.

Когда мы первый раз полезли на Элистанжи и забрались на одну из точек сбора, многие успели себе сухпай разогреть и пожрать, а народ все поднимался, это были либо сильно нагруженные, либо как один боец который надел зимние штаны с подкладом и в итоге все себе между ног натер."

Таким образом, рота из-за ошибок и невнимательности Евтюхина и Молодова по совершению марша оказалась растянутой на несколько километров. В такой ситуации собрать ее единой компактной группой для организации прочной обороны было достаточно проблематично – на это требовалось немало времени, которого особо не было.

На момент первого боя у Евтюхина и Молодова еще не было полной информации о складывающейся обстановке и численности боевиков. Пока что ситуация не казалась опасной – по докладам Воробьева, боевиков было не так много, чтобы можно было всерьез забеспокоиться (до 150 человек, что не являлось чем-то запредельным – рота, имея поддержку артиллерии, могла с ними справиться). Евтюхин принимает единственно верное в сложившейся ситуации решение – отвести разведку на господствующую над местностью высоту 776 и подождать подхода основных сил растянувшейся роты со стороны Абазулгола. Выход на Истыкорд пока был приостановлен до прояснения ситуации.

Разведдозор под напором наседающего врага начал отходить на высоту 776 к основным силам роты. Командир роты Сергей Молодов с группой бойцов 1-го взвода выдвинулся навстречу Воробьеву с целью доуточнить обстановку и прикрыть отход разведчиков.

Боевики двигались двумя отрядами, намереваясь обойти бойцов Воробьева с флангов и уничтожить. Движение разведчиков осложняло наличие раненого (подорвавшегося на растяжке), которого пришлось нести.

Первой жертвой этого боя пал майор Сергей Молодов, пытавшийся вытащить из-под огня раненого сержанта С. Иванова. Офицеры ВДВ традиционно пренебрегали всеми требованиями распоряжений по маскировке и форме одежды – снаряжения и оружия у них было по минимуму (часто – без бронежилета), и этим они сильно отличались от основной массы бойцов (и даже от шедших налегке разведчиков). Снайпер боевиков безошибочно обнаружил командира и сразил его выстрелом в шею (по другим данным – в грудь). По докладу Воробьева по рации, раненого ротного долгое время не могли вытащить из зоны плотного огня боевиков (в том числе – их снайперов). Ранение Молодова оказалось смертельным – от потери крови чуть позже он умрет. В командование 6-й ротой вступил заместитель командира роты Роман Соколов. Общее руководство боем осуществлял Марк Евтюхин.

Так же есть информация, что на помощь 6-й роте в это время пыталась прийти 3-я рота, но была остановлена сильным огнем боевиков и отошла на свои позиции. Остается неясным, почему рота покинула хорошо укрепленные позиции (по всем правилам, она не должна была покидать свой сектор обороны, оголяя русло Абазулгола для прохода боевиков) и какова была ее задача в этой атаке. Непонятно и кто был инициатором этого прорыва и каковы были его мотивы. Возможно, что этот рассказ про некий прорыв роты – не более чем вариация ее атаки боевиками в 10-30/11-10 со смешением этой атаки и столкновения разведки 6-й роты у Истыкорда.

Разведчики и бойцы 1-го взвода, потеряв несколько человек ранеными, вернулись на высоту 776, где боевики прекратили их преследование и отошли.

7.2. В преддверии схватки

После первого столкновения отрядов Хаттаба и 6-й роты на несколько часов установилось затишье. Пока 6-я рота продолжала сосредоточение отставших частей на высоте, боевики проводили разведку наблюдением и готовились к более активному прощупыванию обороны района высоты 776. Основные силы Хаттаба все это время продолжали оставаться в районе Улус-Керта – судя по всему, до наступления темноты они не желали себя обнаруживать, дабы не стать жертвой авиации и артиллерии. Хотя во время боя авангардов у Истыкорда на землю спустился туман, ограничивший видимость и способствующий скрытному передвижению НВФ, видимо, Хаттаб предпочел не рисковать – туманы в этих местах могли резко исчезнуть, а пасмурная погода – смениться солнечной.

Отсутствие огневого контакта 6-й роты с основными силами боевиков до самой темноты частично можно объяснить тем, что начиная с 13:00 в районе восточнее Улус-Керта работали две пары Ми-24. В частности, им удалось рассеять конную разведку боевиков численностью до 30-40 человек. Хотя серьезных потерь противнику они не нанесли, выводить свои основные силы под вполне возможный удар авиации (либо артиллерии) Хаттаб не решился.

К 16-00 на высоту подтянулся 2-й взвод 6-й роты. Что в это время происходило с последним маршировавшим взводом – не совсем понятно. По одной версии, он примерно в это время поднимался по склону от Абазулгола на высоту, где и попал под удар боевиков. По другой версии – взвод подошел к склону уже в темноте, где его ждала та же участь. На тот момент остальные силы роты уже несколько часов были на высоте, а взвод только-только поднимался на нее.

Тем не менее, около 16-00 последовала новая атака боевиков – теперь уже на саму высоту 776. Или в это время, или позднее – ближе к ночи – отставший 3-й взвод был застигнут боевиками на подъеме по склону и атакован во фланг с севера/северо-запада. До сих пор остается неясно, весь ли взвод погиб в этом столкновении или только понес большие потери. По крайней мере, двое солдат этого взвода – рядовые Алексей Комаров и Роман Христолюбов – точно пережили бой на высоте 776. Насчет других бойцов их взвода сказать что-либо затруднительно ввиду отсутствия источников. Известно только, что командир взвода лейтенант Дмитрий Петров участвовал в ночном бою за высоту – то есть, первое столкновение 3-го взвода с боевиками он точно пережил. Так что есть совсем ненулевая возможность того, что часть солдат Петрова все же смогла присоединиться к основным силам 6-й роты (в том числе – и Комаров с Христолюбовым). Не все ясно и с расчетом крупнокалиберного «Утеса» – принимал ли он участие в бою на высоте или не смог туда вовремя добраться и был уничтожен/рассеян с потерей пулемета на склоне.

Боевики примерно с 16-00 до 22-00 с перерывами предприняли целый ряд атак на позиции 6-й роты на высоте 776. Основные направления действий НВФ при этом были с севера, северо-запада и северо-востока от российских войск. Судя по всему, со стороны боевиков это были попытки разведать позиции десантников, их огневые точки, систему огня, а так же возможные маршруты прохода на восток в обход позиций отряда Евтюхина. В литературе и статьях, посвященных бою на высоте 776, столкновения 6-й роты и хаттабовцев до 22-00 часов вечера 29 февраля часто преподносятся как море огня со стороны боевиков и атаки людскими волнами, причем почти без передышек. На самом деле, это представляется сомнительным – если бы все было действительно так, то Евтюхин наверняка уже в этот момент запросил бы серьезную помощь у командования. В то же время остается неясным, откуда у десантников образовались горы боеприпасов – и они в таком режиме нон-стоп отстреливались почти непрерывно до самого утра (в бою, к примеру, магазин от автомата Калашникова расходуется довольно быстро – даже если не палить длинными очередями и экономить патроны). Поскольку у 6-й роты за спиной явно не наблюдалось склада с боеприпасами, то вероятнее всего предположить, что столкновения с 16-00 до 22-00 носили характер небольших перестрелок без того ожесточения, что преподносится при описании событий. Главной задачей врага было прощупать оборону псковичей, а не захватить высоту штурмом. Потери роты в этот промежуток времени можно назвать умеренными – в основном они состояли из бойцов 3-го взвода. Те силы, что уже сосредоточились на высоте, потеряли не так много людей. Потери боевиков, судя по всему, тоже были небольшими, поскольку они старались не вступать в серьезный бой.

Как сложились рассказы про атаки плотными рядами большой массой, можно понять из интервью С. Баран (начальника разведки полка). По его словам, Воробьев (как непосредственный подчиненный Баран) докладывал, что автоматчики боевиков вставали в атаку волнами, человек по 60. Отстреляв магазин автомата, одна волна людей уступала место другой, уже со снаряженным магазином. После штурмового, в 10-15 минут боя, боевики брали короткую паузу, оттаскивали убитых и раненых, затем снова поднимались в полный рост и наступали на разведчиков. Но данное описание больше подходит уже под основной бой 6-й роты, который она вела ночью. Вероятно, Баран за давностью времени сместил это описание на первые атаки боевиков, из чего и родились смачные, но не правдоподобные описания того, что враги уже с 16-00 навалились на 6-ю роту огромной толпой.

Тем не менее, боевики не просто атаковали единожды и откатились, а предпринимали систематические попытки прощупать оборону бойцов Евтюхина, атакуя небольшими группами или ведя беспокоящий огонь. Сам комбат (по словам начальника разведки полка Баран) докладывал Мелентьеву, что у него все под контролем и рота нормально отбивается от врага. Численность боевиков все еще оценивалась не более 150-200 человек – стоявшая в обороне рота при поддержке артиллерии вполне могла отбить нападение такого отряда. Тем более, что артиллерия, огонь которой корректировал находившийся с Евтюхиным командир батареи капитан Виктор Романов, использовалась при отражении вражеских атак и заметно усиливала оборону роты.

Однако комполка насторожила настойчивость боевиков, которые не думали униматься – для них рота по всем признакам явно представляла большой интерес. Мелентьев приказал начальнику разведки Сергею Баран с одним отделением резерва разведки и командиром медицинской роты капитаном Княжище выйти к позициям 6-й роты для эвакуации раненых и убитых. Одновременно 1-я рота полка была снята с позиций у урочища Мидулхан и на броне переброшена в район КНП 2-го батальона (развернутого ранее на северной окраине Сельментаузена). Здесь обе группы – санитарная и 1-я рота – встретились. Снятую роту явно выводили в резерв на случай осложнения ситуации. Решение о ее выводе выглядит двояко. С одной стороны, у командира 104-го полка появлялся резерв на случай осложнений, усиливавший группировку полка. С другой – была оставлена тропа на Сельментаузен, по которой потом боевики и вышли из окружения. Другим возможным вариантом было оставить роту на своих позициях, а при ухудшении ситуации – выдвинуть ее на помощь 6-й роте кратчайшим путем через позиции 3-го взвода 4-й роты. При этом выдвигаться пришлось бы по занятой своими территории и под прикрытием блока Доставалова/Ермакова, что позволяло относительно легко и быстро подойти на высоту 776.

Донесения от Евтюхина тем временем продолжали говорить о том, что боевики не прекращают активности возле позиций роты. Вероятно, стало известно о том, что поднимавшийся к основным позициям 6-й роты 3-й взвод обстрелян на подъеме и понес большие потери. Тем самым, боевики фактически отрезали роту от переправы на Абазулголе, которая связывала десантников с основными силами полка. Мелентьев отдает Баран новый приказ – поскольку эвакуация раненых теперь становится невозможной, то она производится после деблокирования группы Евтюхина. На деблокирование выдвигается сводная группа под командованием Баран. В нее отобрали наименее уставших после марша от Мидулхана бойцов 1-й роты. Так же к Баран присоединились замкомандира 1-го батальона Андрей Величко и несколько офицеров. Собственно, Баран, по его словам, предлагал Мелентьеву выдвинуть роту на БМД по руслу Абазулгола до переправы, и уже там спешить и идти дальше пешком. Но комполка его не поддержал. Возможно, он опасался засады боевиков на пути движения машин. Так же есть сведения, что русло Абазулгола до этого неоднократно минировалось обеими воюющими сторонами в ходе двух чеченских войн. Возможно, у Мелентьева была эта информация, и, не имея точных карт минных полей, он не рискнул выдвинуть резерв на броне.

Соотнесение этих двух событий – атака на 3-й взвод и решение деблокировать 6-ю роту ввиду выхода боевиков в то место у Абазулгола, откуда она пришла – косвенно указывают на то, что взвод хаттабовцы все-таки атаковали ближе к вечеру (предположительно – часов в 19 – 20), нежели в 16-00 или около того.

Тем временем 1-я рота пешим порядком выдвинулась к переправе у уреза 520. Несмотря на то, что она не нагружалась разного рода имуществом сверх всякой меры (с собой несли только оружие и БК) и двигалась налегке, передвижение по горам для нее все равно не было легкой прогулкой. КП 1-го батальона у Дембайирзы 1-я рота достигла к 22-00 (спустя примерно 2-3 часа марша). На тот момент ускоренно шедшие солдаты сильно устали, многие валились с ног и не могли дальше идти. Наиболее обессилевших оставили на КП батальона. Комбат Котенко выделил взамен выбившихся из сил солдат своих бойцов из состава 2-й роты и 1-го батальона. Так же к отряду Баран присоединилось четверо разведчиков из состава взвода Воробьева. С основными силами разведки они не пошли из-за разного рода заболеваний, в основном – простудных (можно сказать, – в какой-то мере «профессиональная» болезнь разведчиков, которые часто передвигаются на морозе без возможности развести огонь и согреться в зимних условиях). С КП 1-го батальона Баран со своими людьми двинулся дальше к 6-й роте.

По итогу шестичасовых столкновений с 6-й ротой (в течении примерно 16-00 – 22-00 ) боевики разведали обстановку в районе высоты 776. Оценив все имеющиеся в их распоряжении данные, командиры НВФ приняли решение атаковать высоту 776 и либо уничтожить занимавшие ее силы российских войск, либо вынудить их отступить, очистив так нужную для прорыва тропу.

Такое решение было обусловлено всей сложившейся обстановкой. Через позиции 3-й роты пробиться было сложно – ее оборона была гораздо более прочным орешком. Южнее находились тропы через Даргендук. Неясно, знал ли Хаттаб и его окружение о стоявших там частях 108-го полка, но одно им было известно точно – для прохода такого большого отряда с массой раненых и гражданских этот путь не годился. Кроме того, переход через Даргендук требовал дополнительных маневров и серьезно увеличивал время марша. Наиболее перспективным и коротким был маршрут через высоту 776 на юго-восток в сторону Сельментаузена. Как выявила проведенная в 16-00-22-00 разведка, 6-я рота была относительно слабым противником (особенно по сравнению с 3-й ротой). Бойцы Евтюхина не успели как следует закрепиться и создать прочную систему обороны, часть роты была уничтожена на подходе, а быстрой и серьезной помощи им ждать не приходилось. Боевики прослушивали частоты федеральных сил. А если учитывать тот факт, что у Евтюхина после ЧП с исчезнувшим Киевым не осталось раций с приставкой для скрытого радиообмена, то можно с уверенностью сказать, что Хаттаб знал все, о чем по радио переговаривались комбат-2 и другие офицеры 104-го полка.

Оставался еще вариант прохода мимо позиций 6-й роты без боя – но такой вариант выхода из окружения был сопряжен с неизбежными потерями от флангового огня с высоты плюс российские войска могли вызвать огонь артиллерии по замеченным колоннам боевиков. Потери от такого прорыва могли быть гораздо больше, чем от прямого штурма высоты. К тому же, неясно было, как скрытно и вне вражеского огня перемещать «тылы». Главная загвоздка была в том, что высота 776 (которая, собственно, не так уж и сильно возвышалась над окружающей ее местностью) находилась на пересечении шедших в том районе троп, и пройти по ним было невозможно, минуя высоту.

В общем, боевики избрали единственный вариант прорыва на восток, который давал им шанс не закончить свой маневр полным разгромом – овладеть высотой 776, уничтожив или оттеснив в сторону оседлавшие ее войска. Тем самым очищалась тропа, ведущая в Сельментаузен мимо западного берега Абазулгола.

Сумерки в районе боя в тот день наступили примерно в 17-18 часов. Дождавшись ночи, основные силы Хаттаба начали выдвижение из Улус-Керта через Истыкорд в район высоты 776, намереваясь пробиться к Сельментаузену.

Российское командование на тот момент – что командир 104-го полка Мелентьев, что командир 2-го батальона Евтюхин – продолжали находиться в неведении относительно реальной численности противостоящего им противника. Общее количество боевиков оценивалось по-прежнему не более 150-200 «штыков», что не предвещало серьезных осложнений и схватки не на жизнь а насмерть. Выдвигавшегося к Абазулгола резерва в виде сборного отряда под предводительством Баран казалось вполне достаточно на случай каких-либо осложнений. Естественно, что если бы они были в курсе насчет реального количества прорывающихся боевиков, были бы запрошены дополнительные силы и средства у Объединенной группировки.

Сам командир оказавшейся на высоте 776 группировки – комбат Марк Евтюхин – оставался на удивление спокойным. Судя по всему, он действительно считал, что даже несмотря на серьезные потери в 3-м взводе, ничего опасного для роты в целом не произошло, и она сможет отбить вражеские атаки на высоту.

В первые часы после столкновения разведгруппы Воробьева с разведкой боевиков у Истыкорда Евтюхин, видимо, вообще не считал, что его подчиненные напоролись на серьезные силы врага. Только этим можно объяснить то, что в течении 13-00 – 16-00, когда боевики не предпринимали никаких попыток атаковать роту, не была оборудована серьезная оборона. Солдаты не стали рыть окопы, не выставили мины, не организовали полноценную оборону с выстроенной системой огня. Видимо, на тот момент комбат все еще надеялся подтянуть отставших солдат, сосредоточить всю роту в единый кулак и все-таки завершить выдвижение на назначенный рубеж у Истыкорда. Только этим можно объяснить, почему рота сразу же не стала окапываться и готовить полноценную систему обороны.

Но еще более странным выглядит то, что такую оборону не стали оборудовать даже после настойчивых атак и беспокоящего огня боевиков, последовавших после 16-00. Как одно из объяснений этого можно выдвинуть предположение, что к тому времени оттаявший днем грунт успел промерзнуть, но беспечность командира батальона все равно налицо. Боевики, например, своих убитых в примерно тех же условиях закапывали (пусть и неглубоко – ямы-могилы были до полуметра глубиной). Судя по всему, Евтюхин даже близко не осознавал, что он может оказаться в критической ситуации перед лицом гибели всего подразделения. Отбив первые атаки врага, казалось, что и в дальнейшем не будет большой проблемой удержать занимаемые позиции. В качестве предположений некоторыми авторами так же выдвигается теория о том, что рота захватила с собой мало шанцевого инструмента, но это смотрится как-то не очень правдоподобно – на Истыкорде им ведь все равно надо было окапываться.

Следует так же вспомнить про 3-й взвод 4-й роты, оседлавший высоту 787.0. Когда уже после боя на высоте 776 в первых числах марта разведка 45-го полка вышла на позиции взвода Доставалова и Ермакова, оставленные ими при прорыве к основным силам роты ночью 1 марта, то там обнаружили отрытые окопы для стрельбы с колена. То есть, Доставалов успел подготовиться к обороне, а бойцы на высоте 776 – нет. Почему так произошло, сложно судить, но 6-я рота по большому счету воевала там, где ее застало первое нападение боевиков без каких-либо попыток укрепить и усовершенствовать свою оборону. На всех фотографиях с места боя, как и на видеосъемке после боя мы не видим никаких признаков окопных работ. А ведь Доставалов пришел на свою высоту немногим раньше 6-й роты и особой форы на рытье окопов не имел.

О наличии в роте какого-то количества мин говорит тот факт, что уже в ходе боя глубокой ночью командир саперного взвода Александр Колгатин установил две управляемые мины МОН-60 и привел их в действие. Почему мины не выставлялись вокруг позиций роты загодя – тоже вопрос.

Так же перед Евтюхиным не встал вопрос о вполне логичном перемещении 3-го взвода 4-й роты с изолированной высоты в тылу роты к основным силам на высоту 776. Такое решение было бы вполне логичным – рота билась бы не разбитыми на две группы отрядами, а одной компактной массой. Но на тот момент комбата можно понять – когда численность врага представляется не такой большой, имеющихся сил казалось вполне достаточно.

Таким образом, к 22-00 29 февраля ситуация на высоте 776 и около нее подходила к кульминационной фазе развития, когда прорывающиеся боевики Хаттаба и десантники Марка Евтюхина должны были сойтись в решающей схватке. Причем десантники находились в довольно уязвимом положении – потеряв часть бойцов на марше, без хорошо построенной системы обороны, с непристрелянной к местности артиллерией, не имея представления о подходящей к ним крупной группировке противника. Отрядам же Хаттаба терять было нечего – их ждала свобода или смерть в буквальном смысле этого слова (впрочем, как и их противников).

7.3. Ночной бой

Итак, с наступлением темноты (примерно 17-00 – 18-00) основные силы боевиков Хаттаба двинулись от Улус-Керта на восток. Время совершения марша до высоты с 6-й ротой – это примерно около 4-5 часов пути при средним темпе движения. То есть, передовые части НВФ оказались в районе будущего боя около 22-00. Судя по всему, они состояли из отобранных для атаки высоты 776 бойцов. Бойцов отбирали со всех отрядов – это были наименее вымотанные люди, которые могли более-менее полноценно вести бой. Позади них находились основные силы боевиков с ранеными, членами их семей и пленными. Часть из них составляла арьергард прорывающейся группировки, страхуя ее от возможных ударов с тыла со стороны покинутого Улус-Керта. Так же было нужно оставить какой-то заслон со стороны 3-й роты Васильева.

Собственно говоря, действовать против 6-й роты всеми имеющимися силами боевики не могли – участок проходимой местности перед высотой 776 составлял около километра, не везде местность позволяла по ней передвигаться. То есть, одновременно атаковать десантников могло не более 100-200 человек.

Подойдя к высоте, боевики еще какое-то время могли потратить на организацию атаки и маневры своих отрядов для ее начала. По разным источникам первая серьезная атака Хаттаба на позиции 6-й роты определяется около 22-00 – 23-00. Длительность боя так же не совсем ясна – по одним данным, он затих к 01-00, по другим – в 2 или даже в 3 часа ночи. Есть даже предположения о том, что бой закончился уже к 24-00 29 февраля. Более вероятным представляется промежуточная дата – около 2-00 часов ночи. Все это время боевики пытались атаковать десантников с разных направлений, чередуя атаки с отходами и перегруппировками, а так же выдерживая некоторые паузы между атаками для маневров и подготовки новых штурмовых действий.

Стандартная тактика НВФ того периода была следующей. 70-80 бойцов выделялись в две подгруппы, нападения и огневую. Подгруппа нападения (40-50 человек) обозначала удар по фронту, а основная атака шла во фланг. При этом боевики стремились как можно ближе подойти к атакуемым частям российских войск – чтобы избежать вполне возможного огня артиллерии по наступающим отрядам. Огневая подгруппа (20-30 штыков) залповым огнем из гранатометов (по 7-15 гранат в залпе) и пулеметным огнем прижимала противника к земле, в то время как снайперы наносили поражение командному составу, связистам и вскрытым огневым точкам группового оружия. Вариацией залпа из гранатометов был шквальный огонь из автоматов и пулемётов несколькими шеренгами – пока одна из них вела огонь, другие перезаряжали опустевшие магазины. Так же могли применяться комбинации из огня гранатометов, пулеметов и автоматов для достижения нужного эффекта массирования огня на определенном участке с целью поражения той или иной цели. После такого огневого налета, который расстраивал оборону противника и подавлял его основные огневые точки, в качестве завершающего удара следовала атака на позиции российских войск.

Вероятно, при штурме высоты 776 боевики придерживались подобной тактики. Сколько при этом было атакующих групп – одна или больше (две-три), сказать достаточно трудно. Кроме того, есть сведения, что они использовали минометы, которыми накрывали высоту. Тут, правда, не совсем понятно, к какому времени относится минометный обстрел – это случилось именно в период первой атаки или уже под утро, во время последнего боя за высоту. Или же – в обоих случаях. Правда, следует заметить, что дефицит с боеприпасами (особенно к тяжелому оружию) у боевиков существовал уже к началу штурма Шатоя. Вполне вероятно, что у Хаттаба еще оставалось какое-то количество мин к минометам (не слишком много – много в условиях гор не натаскаешь, даже привлекая труд пленных и вьючный транспорт). Это был, так сказать, НЗ на крайний случай – но тут был именно тот самый случай. Вопрос стоял о том, сумеют ли боевики вырваться из котла и спастись или нет. Поэтому вполне вероятно, что Хаттаб решил использовать свои последние запасы. Ввиду ограниченного количества мин обстрел мог быть либо во время первой атаки (или после нескольких первых неудачных атак), либо уже во время последнего штурма – на то и другое сразу мин могло просто не хватить. Кстати говоря, минометный обстрел только под утро объясняет и еще один момент – почему в период с примерно 2-00 до 5-00 наступило затишье. Боевики просто уперлись в оборону, которую не могли пробить – а потому решили использовать последний козырь. Эти часы затишья как раз и ушли на то, чтобы подтянуть из «обоза» минометы и разместить их на позиции. Вполне возможно, что перед трудным горным переходом минометы и боеприпасы к ним вообще закопали по схронам в районе Улус-Керта, чтобы и без того обессиленным боевикам не тащить с собой тяжелое вооружение. А теперь ситуация потребовала все это снова откопать и пустить в дело, на что и ушло несколько часов. В пользу того, что минометы использовались только под утро, говорит и тот факт, что к исходу 29 февраля на самой высоте десантники потеряли всего около 10 человек убитыми и ранеными – при минометном обстреле не окопавшегося подразделения потери были бы явно больше.

Так что более вероятным представляется версия, что первые атаки на высоту обошлись без минометов, с применением только стрелкового оружия и гранатометов.

На руку Хаттабу играло и то, что у него был серьезный численный перевес над десантниками. Да, многие из боевиков были ранены, ослаблены, больны, но все же остававшиеся в боеспособном состоянии бойцы намного превосходили группу Евтюхина по численности. Хотя одновременно атаковать высоту могло не более 100-150 человек, у них была возможность менять друг друга – пока уставшие и понесшие потери отходили в тыл, на их место вставали свежие силы. У десантников, понятное дело, такой возможности не было – и все вражеские атаки отражал один и тот же наряд сил, который выматывался и уставал сильнее и быстрее противника.

Существуют данные, что к концу дня 29 февраля (т.е., к 24-00) отряд Евтюхина потерял 31 человека убитыми и ранеными, что составляло около 40% от его численности в 75 человек (если считать без 3-го взвода 4-й роты, с ним – будет около 33%). На первый взгляд, потери – просто катастрофические. Но если учитывать, что основная часть этих потерь – это атакованный на подъеме 3-й взвод (точно неизвестно, сколько солдат он насчитывал – ориентировочно, это – около 20 человек плюс-минус), то потери в бою на самой высоте представляются не столь высокими. Всего – около 10 человек начиная со столкновения Воробьева с разведкой боевиков в полдень 29 февраля.

По словам С. Баран, около 23-45 он вышел на связь с Евтюхиным – и тот ответил, что бой идет серьезный, но обстановка контролируемая и его подчиненные вполне справляются с отражением вражеских атак. Косвенно это подтверждает то, что и на тот момент ситуация не казалась командиру 2-го батальона критической. Правда, есть сомнения, что Баран был искренен в своих словах и выгораживал свои действия в той ситуации (об этом – попозже), но мы имеем еще один факт, который говорит нам в пользу того, что по окончанию первого серьезного (с перерывами) боя обстановка не являлась критической. Это – предложение десантникам от боевиков (по некоторым сведениям, его озвучил сам Хаттаб) сдать позиции и пропустить отряды НВФ. Произошло это около 2-00 ночи после того, как атаки на высоту были отбиты. Подобное предложение говорит только об одном – боевики встретили ожесточенное сопротивление и не надеялись так просто взять высоту, иначе им было просто незачем предлагать «разойтись по-хорошему». А это, в свою очередь, говорит о том, что положение отряда Евтюхина даже после такого ожесточенного боя (когда под конец всех атак дело дошло даже до рукопашной) оставалось весьма прочным.

Подтверждение того, что первый серьезный штурм высоты завершился форменным провалом, приходят и с другой стороны – от выживших боевиков. Не будучи уверенным в том, что им удастся в итоге прорваться через позиции 6-й роты, Хаттаб даже затеял спор с Басаевым. Ему казалось, что одолеть роту не удастся или удастся с чудовищными потерями, а потому предлагалось или развернуться и искать другой путь прорыва, или попытаться пройти мимо высоты без ее захвата. Басаев резонно возразил, что в таком случае враг откроет фланговый огонь и вызовет огонь артиллерии и авиации – и тогда потери точно превысят все разумные цифры. Поворот вспять тоже не сулил ничего хорошего – им предстояло повторить ранее проделанные маневры в условиях, когда их засек противник и будет накрывать огнем пушек и самолетов. На ограниченном по размерам пространстве ничего хорошего это не обещало – кроме как перспективами полного разгрома, когда никому и никуда не удастся прорваться. Басаеву все же удалось убедить «черного араба» в том, что следует продолжать штурм высоты. Подобные факты говорят только об одном – положение и перспективы солдат Евтюхина были не такими уж плохими, как можно подумать, довольно большие шансы выстоять и дождаться помощи у них были. И наоборот – не все безоблачно было у боевиков, столкнувшихся с серьезной преградой на пути прорыва из окружения.

Таким образом, мы имеем серьезные атаки боевиков Хаттаба на высоту 776 в период с 22-00 по 2-00. Десантники Евтюхина при поддержке артиллерии, которая засыпала боевиков снарядами (всего в ночном бою в районе высоты 776 артиллерия 104-го полка израсходовала более 1200 снарядов – почти весь имевшийся боекомплект), отбили все атаки врага. Последовавшее около 2-00 предложение сдать позиции было встречено отказом, после чего наступило затишье в боевых действиях на несколько часов. При этом десантники так и не приступили к оборудованию полноценной обороны – никто не копал окопов и укрытий, не пробовал поставить мины. Понятно, что к тому времени земля, которая оттаивала днем, уже превратилась в камень от ночного мороза – но не было даже попыток оборудовать оборону в инженерном плане. По словам Андрея Лобанова из 45-го полка ВДВ (он со своими бойцами одним из первых вышел на высоту 776 после окончания боя), оборона 6-й роты носила очаговый характер и, судя по всему, десантники вели бой там, где их застала первая атака боевиков еще днем. Тут правда, есть одно большое «но» - Лобанов видел позиции 6-й роты уже после ее последнего боя, когда оборона ввиду ее развала действительно неизбежно носила хаотичный характер. На момент столкновений с боевиками до утра 1 марта вполне возможно, что дело обстояло лучше – и подчиненные Евтюхина распределились по высоте более рационально, чем при первом столкновении (благо, время для таких простых маневров с перераспределением сил и определением мест под огневые точки у них было).

Ситуация усугублялась еще и тем, что наступила ночь с неизбежным падением температуры воздуха, а десантники не могли разжечь костры, имея при этом значительное количество раненых. В качестве меры по их спасению от переохлаждения раненых помещали в спальные мешки. Но в целом ситуация оставалась сложной – риск получить обморожения или даже замерзнуть насмерть был велик.

Тем временем сводный отряд под командованием начальника разведки полка Сергеем Баран продолжал выдвижение к Абазулголу на соединение с 6-й ротой. Существуют многочисленные описания того, что эта группа героически пыталась прорваться к позициям 6-й роты начиная с 00-40, но была встречена шквальным огнем боевиков и после многочисленных попыток прорыва так и не смогла преодолеть Абазулгол. Однако есть рассказ самого Баран, который напрочь опровергает эти утверждения. По его словам, около 23-00 он со своими людьми преодолел Абазулгол и начал подъем на его западный берег (т.е., с форсированием реки никаких проблем не было).

Из описания действий сводного отряда 1-й роты по словам Баран:

Для координации будущих совместных действий, я попросил Алексея [Воробьева – прим. автора] соединить меня с Евтюхиным. Он соединил. Я спросил Марка Николаевича: "Как и откуда к вам лучше подойти? Что предпринять?".

Евтюхин подумал, а потом ответил:

- Серега, ты не лезь сюда, ты мне только помешаешь, я сам разберусь. Все под контролем, мы справляемся сами. Сейчас ты сюда ни подойти, ни помочь никак не сможешь. Не лезь. Если помощь мне понадобиться - я вас сам позову.

Это его слова, Марка. Разговаривал Евтюхин со мной нормальным, вменяемым голосом, не паниковал, был собран и решителен.

До 6 роты оставалось идти не более 40 минут. На часах было 23.45.

Ночные заморозки сковали наши движения. Вспотевшие и промокшие после перехода и переправы бойцы начали замерзать. Я доложил Мелентьеву обстановку, передал слова Евтюхина, попросил указаний. Мелентьев приказал отойти назад на гору Дембайирзы к КНП 1 батальона и отдыхать там до рассвета. Мы отошли.

То есть, по словам Баран, никаких попыток преодолеть оборону боевиков на берегу Абазулгола не было, как и столкновений с ними. Это подтверждается и тем, что в 1-й роте с приданными бойцами на тот момент не было каких-либо потерь убитыми или ранеными. В данном случае рассказ начразведки полка выглядит куда убедительнее, чем рассказы про то, как 1-я роты в ожесточенном бою пыталась прорваться к 6-й (при этом, правда, почему-то не неся никаких потерь).

Получив приказ на отход, отряд Баран примерно к 4-00 достиг Дембайирзы, где расположился на отдых после трудных горных маршей.

Существуют версии, что Баран лукавил в своих словах насчет того, что Евтюхин был спокоен и считал обстановку нормальной – тем самым, он хотел выгородить себя и свои действия. Тем более что на момент его рассказа в живых не было ни Евтюхина, ни Мелентьева, и оспорить его слова было некому. Но в силу вышеприведенных данных по потерям 6-й роты на момент 24-00 29 февраля его слова выглядят вполне правдоподобно – Евтюхин вполне мог сказать по радио, что все идет нормально и помощь кроме поддержки артиллерии ему не нужна.

Иными словами, подводя итог первым серьезным атакам боевиков на позиции 6-й роты в период (ориентировочно) с 22-00 29 февраля по 2-00 1 марта, можно сказать, что серьезных успехов они не добились. Десантники хотя и понесли серьезные потери (это было уже явно не 10 человек к полуночи, а больше – возможно, около 20 человек), но продолжали контролировать ситуацию. Возможно, к 2-00 ситуация несколько изменилась, и Евтюхин на тот момент изменил свое отношение к положению, в котором оказалось вверенное ему подразделение. И именно поэтому он отдает приказ Доставалову идти на соединение с ним (об этом – чуть позже).

Судя по всему, к 2-00 – 3-00 комбат-2 Евтюхин и командир 104-го полка Мелентьев осознали, что 6-я рота с приданными частями и подразделениями находится в серьезном положении перед лицом многократно превосходящих сил врага. Однако ее положение по-прежнему не считалось критическим и требовавшим срочного вмешательства дополнительных сил и средств полка или из группировки федеральных сил. До утра оставалось несколько часов – и если ранее рота, хоть и с потерями, смогла отстоять занятую ею высоту, то ее дальнейшее удержание вряд ли представлялось чем-то невыполнимым. В конце концов, боевики могли просто-напросто выдохнуться и прекратить атаки. А там уже при свете дня подошли бы подкрепления – и отрядам Хаттаба уже ничего не светило в плане прорыва сквозь позиции 6-й роты.

Есть сведения, что командующий объединенной группировкой ВДВ А.И. Ленцов как раз просил подчиненных продержаться до утра. Этому есть вполне банальное и простое объяснение – воевать ночью российские войска не очень умели и хотели. Не было специальных средств для ведения ночного боя (типа приборов ночного видения, тепловизоров и т.п.), а боевики в то же время являлись мастерами в ведении ночных боев. В этом им помогало хорошее знание местности, а так же наличие богатого опыта – НВФ часто приходилось действовать именно ночью. Светящее над головой солнце делало действия федеральных сил намного более безопасными и уверенными. Тем более что в условиях гор встречный бой мог обернуться серьезными проблемами для российской стороны – боевики могли с легкостью поймать их в засаду. Для этого даже не требовались какие-то большие силы – достаточно было отряда из 10-20 человек с гранатометами, пулеметами и снайперами на выгодном для засады рубеже и минирования подступов к ним хотя бы при помощи растяжек.

Что касается оценки численности боевиков перед позициями 6-й роты, то она, со слов Хаттаба, в радиопереговорах российских частей определялась в 200-300 человек. Истинную численность отрядов Хаттаба (опять, по его же словам) российские войска узнали только после побега офицеров ГРУ Андрея Галкина и Владимира Пахомова, когда те сообщили, что прорывающихся врагов было под полторы тысячи человек. А к своим они вышли через 2-3 дня после боя на высоте 776. Получается, даже во время гибели роты утром 1 марта ни Мелентьев, ни Евтюхин не представляли себе, сколько перед ними боевиков. Разумеется, «мемуары» Хаттаба – тот еще источник, но в данном случае ему не имеет смысла что-либо придумывать (во всяком случае, по радиопереговорам российских войск, что прослушивали боевики, получалась именно такая картина). Исходя из этих сведений, можно понять позицию и Мелентьева, и Ленцова – они оценивали ситуацию группы Евтюхина как серьезную, но не катастрофическую.

Как бы то ни было, оказание полноценную помощь 6-й роте отложили до утра, посчитав положение группы Евтюхина устойчивым и не требующим срочных действий.

Около 3-00 произошло еще одно знаковое событие – прорыв к 6-й роте 3-го взвода 4-й роты под командованием замкомбата Александра Доставалова (всего прорвалось 15 человек).

Как уже говорилось, взвод Олега Ермакова находился на высоте 787.0, расположенной южнее высоты 776. По одним сведениям, боевики пытались его атаковать во время основной атаки позиций 6-й роты (в диапазон времени 22-00 – 2-00), но встретили серьезный отпор (вспомним, что доставаловский взвод успел окопаться) и были вынуждены отойти. По другим сведениям – никаких боевых столкновений с противников взвод в это время не имел.

В третьем часу ночи Евтюхин вышел по рации на Доставалова с приказом покинуть свое расположение и присоединиться к 6-й роте на высоте 776. Сейчас сложно сказать, почему последовал такой приказ – то ли комбат на всякий случай усиливал 6-ю роту, то ли посчитал бесперспективным удерживать высоту в тылу, на которую боевики не покушались. И не ясно, было ли это решение согласовано с комполка Мелентьевым или являлось самостоятельным решением Евтюхина. По самой распространенной версии – это было сделано в нарушение приказа комполка, но до конца так и не ясно, так ли это было на самом деле или разрешение на передислокацию взвода было санкционировано Мелентьевым. Тем более, что Доставалов, как и Ермаков являлись прямыми подчиненными Евтюхина – и он мог отдавать им приказы без оглядки на вышестоящее командование.

В любом случае, данное решение нужно признать верным – в отрыве от основных сил группы Евтюхина взводу грозило оказаться один на один перед лицом превосходящих сил противника. Соединение с 6-й ротой давало возможность усилить оборону высоты 776 и избавляло взвод Ермакова от столкновения с врагом в изоляции от основных сил. При этом присутствовал и негативный момент – отход со своих позиций взвода 4-й роты оголял южные подходы к высоте 776, и теперь боевики могли обойти и атаковать ее с тыла.

Взвод под командованием Доставалова и Ермакова выдвинулся налегке – с собой взяли только оружие и боекомплект. На прежних позициях оставили все, что принесли с собой во время дневного марша накануне, включая даже бронежилеты. Выдвинувшийся к высоте 776 Доставалов хорошо представлял, где находятся позиции 6-й роты, так как накануне днем ходил по этим местам.

Во время движения к 6-й роте 3-й взвод 4-й роты натолкнулся на боевиков, но в ходе нескольких попыток сумел прорваться к высоте 776 и соединиться с основными силами. Во время прорыва был смертельно ранен Олег Ермаков, который остался прикрывать отход своих подчиненных и погиб. Был ранен и Доставалов, но остался в строю.

Существует версия, что источники со стороны боевиков отрицают какие-либо столкновения с прорывающейся группой Доставалова. Согласно ей, никакого столкновения с НВФ у них не было, а при подходе к позициям 6-й роты они попали под «дружественный огонь» со стороны охранения. Но тут следует заметить, что мы точно не знаем, где и как осуществлялся прорыв Доставалова (да и уцелевшие и что-то рассказавшие боевики могут знать далеко не все). А потому вполне возможно, что никакого огня по своим не было (тем более что Евтюхин знал о подходе 3-го взвода 4-й роты и не мог не предупредить об этом своих подчиненных). Хотя, с другой стороны, находившиеся после недавнего боя на взводе бойцы могли обстрелять неизвестных, приближавшихся к позициям роты.

Следует так же отметить один любопытный факт – 6-я рота для Александра Доставалова была «своей». До того, как стать заместителем командира батальона, он командовал ею с 1994 по 1999 год.

Подход Доставалова был встречен в 6-й роте сильным эмоциональным подъемом – десантники поверили, что их не бросят и придут на помощь. Как первая доза подобной помощи воспринимался взвод Ермакова.

Прибытие Доставалова на высоту 776 произошло по одним данным в 3-00 1 марта, по другим – около 3-40.

7.4. Финал боя на высоте 776

Между тем, пока российские войска ждали наступления утра, боевики готовились для решающей атаки на высоту, подтягивая дополнительные силы в виде свежих бойцов и минометов. Для них это был последний шанс вырваться из окружения. Причем свое положение они оценивали как критическое – надо было во что бы то ни стало прорываться, иначе днем их скопившиеся на довольно небольшом участке отряды ждали большие потери со стороны подтянувшихся подкреплений российской армии и ее авиации и артиллерии – вплоть до полного разгрома и уничтожения. По словам переживших тот бой боевиков перед атакой многие отряды «не вышли на связь» - то есть, далеко не все они хотели снова идти в атаку (где была очень велика вероятность погибнуть, так и не захватив высоту), хотя и понимали всю тяжесть своего положения. Данный факт красноречиво говорит о сказанном нами ранее – все прежние атаки группа Евтюхина отбила вполне уверенно с большими потерями наступающих. И было совсем неочевидно, что повторный штурм увенчается успехом.

Тем не менее, новая атака была организована и осуществлена.

Боевиками был вскрыт уход взвода Доставалова с высоты 787.0, чем они не преминули воспользоваться. Высота 776 была обойдена с юга, что замкнуло кольцо окружения вокруг нее. Боевики могли атаковать роту со всех сторон, плюс у них расширился фронт соприкосновения с десантниками – можно было задействовать больше людей непосредственно в атаке. Данное обстоятельство вкупе с подтягиванием артиллерии в виде минометов создало серьезную опасность для устойчивости обороны 6-й роты и повысило шансы Хаттаба на успех.

Около 5-00 утра (по разным данным – в диапазоне от 4-50 до 5-40) боевики произвели минометный обстрел позиций 6-й роты, после чего пошли в атаку.

Судя по всему, обстрел произвел тот эффект, которого отрядам Хаттаба не удавалось произвести раньше – среди бойцов Евтюхина одномоментно появилось довольно много убитых и раненых, что серьезно снизило устойчивость обороны десантников. После боя за высоту на нападавших на нее боевиков были заведены уголовные дела и прошли суды. Там фигурировали и экспертизы причин смерти десантников. Так вот, около 50% из них – это как раз травмы осколочного и взрывного характера, которые могут появиться в результате минометного либо артиллерийского обстрела (при воздействии гранатометов и гранат такие травмы тоже возможны, но они происходят при прямом попадании гранаты в человека, что случается далеко не всегда – а чаще наоборот). Тут, правда, существует одна загвоздка – есть вероятность того, что в экспертизах фигурировали не травмы, которые привели к смерти, а самые очевидные несовместимые с жизнью ранения.

В целом причины смерти бойцов Евтюхина согласно судебно-медицинской экспертизе выглядят так:

 •  42 - взрывная травма (мощное воздействие снарядов),
 •  37 - пулевые ранен
 •  2 - осколочные ранения (без упоминания взрывной травмы, возможно – это и не артснаряды),
 •  1 - травматический отрыв руки (без упоминания взрывной травмы),
 •  1 - взрывная травма + пулевые ранения,
 •  1 - сквозные ранения (без упоминания источника повреждений).

В ряде публикаций отрицается наличие у боевиков минометов – утверждается, что к моменту боя у них не оставалось тяжелых вооружений вообще – только оружие пехоты. Этот факт подкрепляется словами участников боя с чеченской стороны, которые утверждают, что никаких минометов не было. А потери, которые группа Евтюхина понесла перед финальным боем, списываются на неудачную работу российской артиллерии, которая хотела накрыть боевиков, но задела своих. Однако у нас есть свидетельство Игоря Стрелкова, который в 2000 году работал в ФСБ и, так получилось, вел допрос боевиков, которые сдавались в плен в том районе в начале марта. По его словам, пленные рассказывали о наличии у НВФ минометов, причем большого калибра – 120 мм. С их слов, эти минометы были подтянуты не со стороны Улус-Керта (здесь, получается, члены НВФ не врали – у прорывающихся этого вида вооружений действительно не было), а со стороны Сельментаузена, т.е., с тыла 6-й роты. В этом свете новыми красками играют слова Хаттаба «это не наша работа», которые он произнес при упоминании о высоте 776. «Работа», получается, действительно, была не его бойцов – а других боевиков. Минометный обстрел высоты в уголовном деле, по которому судили уцелевших боевиков, подтверждает и один из выживших десантников (ФИО там засекречены, но, судя по описанию ранений, это – А. Поршнев):

«В ходе столкновения с той и другой стороны использовались различные виды вооружения. Боевики использовали минометы , пулеметы, автоматы и другие виды нарезного стрелкового оружия.»

Нужно сделать небольшое отступление, которое даст понять, почему боевики из Сельментаузена бросились на подмогу Хаттабу и Басаеву, причем довольно оперативно. Дело в том, что в перерыве между двумя Чеченскими войнами район сел Сельментаузен, Хаттуни, Махкеты облюбовали арабы – здесь были их базовые лагеря, они пускали корни в местных селах, беря в жены их уроженок. А если учитывать, что иностранных наемников, как и потоки финансовой и прочей помощи из-за рубежа в значительной мере шли через Хаттаба, то неудивительно, что в этих местах было много тех, кто ему или подчинялся, или так или иначе был с ним завязан.

Теперь поговорим о «дружественном огне», который в ряде версий заменяет минометный обстрел высоты боевиками. Исключать его совсем не следует, рассмотрим и этот вариант развития событий.

Как уже говорилось, довольно много десантников получило тяжелые травмы, которые могут вызвать исключительно минометно-артиллерийские снаряды. Ошибка при наведении артиллерии чисто теоретически вполне могла быть – Романов не мог полноценно привязать к местности как гаубицы 104-го полка, так и приданную роте ночью артиллерию 108-го полка и средства усиления в виде РСЗО и «Мста». Если пушкари 104-го могли хорошо пристреляться начиная с утра 29 февраля, то остальным все это следовало делать уже в ходе боя. При этом средствам усиления из ОГВ («Мста» и РСЗО) надо было стрелять с равнины к северу от Улус-Керта через горный хребет, что резко снижало точность и дальность стрельбы (стрелять надо было навесом как из мортиры, максимально задирая ствол вверх). Так же не надо сбрасывать со счетов, что бой носил в том числе рукопашный и околорукопашный характер – при этом просьба «пододвинуть» огонь артиллерии поближе к позициям десантников могла обернуться обстрелом их позиций при неверном наведении.

В целом же, обстрел высоты – не важно, из минометов или гаубиц – был довольно мощным и губительным – на него приходится фактически половина всех погибших на высоте 776.

Сам комбат был достаточно сильно впечатлен обстрелом высоты – примерно в это время отряд Баран повторно начинает движение от КП 1-го батальона к высоте 776. Видимо, комбат-2 доложил Мелентьеву о серьезных потерях в роте и начал сомневаться в том, что она сможет отразить новую атаку противника. Мелентьев, в свою очередь, доложил об этом вышестоящему начальству и приказал Баран идти к Абазулголу. То есть, только в этот момент у обоих командиров появилась мысль, что рота может не удержать свой рубеж до утра, когда планировался подход серьезных подкреплений. Исходя из логики дальнейших событий, в качестве таких подкреплений выделялись сидевшие на Даргендуке 108-й полк и разведчики плюс свободные силы 104-го полка. Возможно, планировали какое-то участие и 276-го полка со стороны Дубаюрта.

Перед минометным обстрелом у Евтюхина оставалось в строю не более 50 бойцов. Сколько уцелело после – сказать трудно, но потери от минометов были настолько серьезными, что боевики смогли завершить свою атаку в течение примерно полутора следующих часов. Отсутствие каких-либо окопов и укрытий у 6-й роты сказалось самым пагубным образом – десантникам фактически негде было спрятаться от обстрела. Откопав хоть какие-то укрытия, они могли серьезно снизить потери – вплоть до того, что оборона роты не распалась бы так быстро.

Первый удар НВФ нанесли с северного направления (по другим данным – сразу с нескольких направлений). Атака с нескольких направлений более вероятна – поскольку так в бой шло больше людей, следовательно, возрастала плотность огня и шансы на успех. Плюс отражать атаку с нескольких сторон было труднее, чем с одного в плане маневрирования резервами и огнем.

Судя по всему, у боевиков была все так же тактика – группа их двух подгрупп (нападения и огневой) с массированием огня на ключевых точках. Общая численность такой группы – в районе 60-70 человек. Сколько было подобных групп – сказать сложно, но не менее двух – одна шла на высоту с юга, вторая – с севера. Перед сближением с врагом боевики так же старались подобраться незаметно к позициям десантников на минимально возможное расстояние. Сокращение дистанции атаки производилось не только для того, чтобы атаковать с как можно более близкого расстояния, но и с целью побыстрее покинуть зону возможного заградительного огня артиллерии 104-го полка. Подобный артобстрел вообще мог накрыть медным тазом приготовившиеся к броску отряды.

Задача боевиков так же облегчалась тем, что вскоре после полуночи прекратилась подсветка поля боя артиллерией (сложно сказать, почему – можно только предположить, что закончились соответствующие боеприпасы).

При обнаружении подбиравшихся к роте боевиков капитан Романов снова вызвал огонь артиллерии по вражеским отрядам. Тем не менее, после минометного обстрела возможности роты по отражению вражеского удара оказались серьезно подорванными. Боевики на отдельных участках все-таки подбирались к десантникам довольно близко, после чего вели сосредоточенный огонь одновременно из нескольких стволов по выявленным огневым точкам. При их подавлении так же могли использоваться и минометы, при условии, что после их первого применения у них еще оставался какой-то запас боеприпасов. Где-то боевиков отбивали, они откатывались, перегруппировывались и снова атаковали. В разные моменты боя они так же, видимо, меняли направление главного и сковывающих ударов, перенося основные усилия то на одно, то на другое направление атаки. Выхода у Хаттаба не оставалось – до рассвета оставалось несколько часов, и следовало во что бы то ни стало взять высоту, чтобы вырваться из котла. Скорее всего, именно на этот период боя за высоту и приходятся атаки боевиков в полный рост непрекращающимися «волнами» - там, где они встречали отпор, приходилось с потерями откатываться и пытаться атаковать снова. На выявленных более слабых участках обороны роты боевики все же продвигались вперед, все так же выявляя и расстреливая обнаруженные огневые точки десантников. У защитников высоты на тот момент начинали заканчиваться боеприпасы – их собирали везде, где было можно, в том числе – у раненых и убитых. Огонь артиллерии в этот момент, видимо, прекратился, либо был как-то скорректирован, чтобы поражать боевиков там, где они были на достаточном удалении от позиций роты и прекращать его на участках рукопашного или околорукопашного боя.

В итоге ожесточенного боя враг все же сблизился с бойцами 6-й роты вплотную, и дальше уже бились врукопашную вперемешку с очередями в упор на коротких дистанциях. Бой носил характер жесточайшей резни, когда в ход шло все, что находилось под рукой – саперные лопатки, приклады, ножи. Не менее пяти солдат (среди них – рядовые Ердяков и Попов, младшие сержанты Кобзев, Козлов и Духин), будучи окруженными боевиками и не имея никаких шансов уцелеть, подорвали себя гранатами, забрав с собой на тот свет какое-то количество врагов. Пленных в том бою не брали, часть десантников (в особенности – раненые и контуженные) была добита контрольными выстрелами в упор. Часть изрешеченных в упор при этом объясняется характером боя – при стрельбе на коротких дистанциях в лесу было невозможно вести прицельный одиночный огонь.

В это время (около 5-00 1 марта), получив доклад комбата-2 об обстреле и вызванных им потерях, комполка Мелентьев осознал, что ситуация на высоте переросла в катастрофическую, и Евтюхин может там не удержаться. Мелентьев в свою очередь докладывает о сложившейся обстановке вышестоящему командованию. Принимаются два решения о немедленном оказании помощи – снова выдвигается резерв 104-го полка в виде группы Баран, а так же готовится группа из бойцов, которые находились на тот момент на Даргендуке южнее Улус-Керта и высоты 776.

В составе «даргендукской» группы были подняты по тревоге две группы 45-го полка ВДВ и две роты 108-го парашютно-десантного полка, а так же группа отряда «Вымпел» («Вымпел», правда, потом отозвали, и он в выходе не принимал участия кроме нескольких бойцов). Все они получают приказ идти к 6-й роте, не дожидаясь рассвета. По словам Андрея Лобанова (тогда – командира одной из групп 45-го полка) – готовиться к выдвижению он и его группа начали около 4-00 утра. Тут либо офицер по прошествии времени непроизвольно сдвинул время выхода на час назад, либо атака на высоту 776 началась раньше, чем обычно считается. Так же не следует сбрасывать со счетов и тот вариант, что «даргендукцы» получили приказ на выдвижение не вследствие обвала обороны высоты, а в плановом порядке для оказания помощи 6-й роте после наступления дня.

Бойцы с Даргендука были подняты внепланово – поэтому около двух-трех часов у них ушло на подготовку к выходу. В путь они двинулись в районе 6-7 часов утра – когда бой на высоте уже стих. При этом они были довольно серьезно вооружены – шли с оружием и боеприпасами, медикаментами (на случай, если кому-то из бойцов 6-й роты либо самой деблокирующей группы понадобится помощь). С ними так же шел гранатометно-пулеметный взвод – серьезное огневое усиление на случай столкновения с врагом. Успей эта группа вовремя – может быть, случившегося в реальности разгрома 6-й роты и не произошло, шансы оттянуть на себя боевиков и переломить ход боя в свою пользу у нее были. Но – случилось как случилось. До позиций 6-й роты этой группе было идти около трех километров по довольно крутому сложному спуску. Скорость движения так же ограничивалась тем, что приходилось идти с предельной осторожностью и тщательной разведкой, чтобы не попасть во вражескую засаду. В условиях ночи это обещало обернуться тем, что в критической ситуации окажется не одна рота, а две – и десантники были вынуждены идти довольно медленно. Действия этой группы – это уже тема следующей главы.

Группа Баран тоже выдвинулась к высоте 776, но с востока. После прибытия на гору Дембайрзы (КП 1-го батальона) в 4-00 у нее было около часа на отдых. Бойцы были сильно измотаны предыдущими маршами и еле передвигали ноги, но все-таки шли вперед. К Абазулголу группа Баран подошла около 6-00.

Тем временем бой на высоте 776 не затихал – боевики с небольшими паузами продолжали ломать оборону 6-й роты.

К 6-00 в живых на высоте осталось не более десяти десантников, среди которых практически каждый был ранен или контужен. Боевики к тому моменту отхлынули после очередной рукопашной, но положение выживших было явно катастрофическим.

Около 6-00 последовала новая атака. Последние оставшиеся в живых солдаты и офицеры заняли оборону на треугольной вершине высоты 776. Шансов отбить нападение врага у них уже не было, и осознавший безнадежность своего положения Евтюхин вышел в эфир и вызвал огонь артиллерии на себя.

Обстоятельства последнего боя на высоте 776 довольно путанные – в первую очередь, подаются разные подробности того, кто оставался в живых и в каком порядке погиб. Так, арткорректировщик Виктор Романов по одной версии скончался от ранений в ноги до последнего эфира комбата, а вместо него корректировку огня осуществлял сам Евтюхин при помощи лейтенант Александра Рязанцева. А после гибели Рязанцева Евтюхин вызвал огонь на себя. По другой версии – Романов хоть и был ранен, но оставался в живых до последнего и именно он отдал приказ Супонинскому и Поршневу отходить, когда все остальные на высоте погибли. Другая версия – последним офицером был Дмитрий Кожемякин, у которого были перебиты ноги. После гибели всех остальных именно он отдавал приказ на отход двум оставшимся в живых бойцам.

Как бы то ни было, бой быстро перерос в рукопашную и принял очаговый характер. В 6-11 связь с Евтюхиным обрывается. Какое-то время сопротивление десантников еще продолжалось, но высота была довольно быстро занята боевиками. Отступившие по приказу не то Романова, не то Кожемякина Александр Супонинский и Андрей Поршнев прыгнули с обрыва. Примерно в это же время Алексей Воробьев, сражавшийся где-то на отшибе от основной группы 6-й роты, с двумя оставшимися бойцами – Романом Христолюбовым и Алексеем Комаровым предпринял попытку прорыва из окружения (очевидно, осознав, что все уже кончено), во время которой Воробьев был тяжело ранен. Оставшись прикрывать отход двух других бойцов, он погиб, Комаров с Христолюбовым – вышли к своим. Двое других уцелевших бойцов - Евгений Владыкин и Вадим Тимошенко – в это время так же пробирались к своим с занятой врагом высоты.

В 6-08 начался артиллерийский обстрел высоты, продолжавшийся примерно до 7-00. Огонь велся как по ранее заявленным арткорректировщиком целям, так и по району расположения группы Евтюхина. Артиллерия накрыла довольно много боевиков, заставив их отойти от высоты 776 на безопасное расстояние вне ее огня. Вместе с артиллерией артдивизиона 104-го полка в ударе участвовали так же артдивизион 108-го полка и батарея приданных ОГ ВДВ «Градов». Всего за период поддержки боя на высоте 776 самоходно-артиллерийский дивизион 104-го полка израсходовал более 1280 снарядов всех видов, одно орудие при этом вышло из строя по техническим причинам. Оставшийся на позициях артиллеристов боекомплект насчитывал менее 200 снарядов. Артиллерия сказала весьма весомое слово в поддержке боя 6-й роты, позволив ей так долго отбиваться от превосходящих сил врага. Вековые буки в районе боя поспиливало как косой. Нетрудно догадаться, что потери боевиков от этого огня были очень большими – на жестокие удары артиллерии постоянно жалуется Хаттаб в своих воспоминаниях. При накрытии позиций десантников, очевидно, погибло или было ранено немало членов атакующих групп.

Тем временем в начале седьмого часа утра измотанная группа Баран подошла к поляне перед Абазулголом возле брода через реку у уреза 520. На противоположном берегу реки они заметили трех солдат (это были Поршнев, Супонинский и Владыкин). Они махали руками и предупреждали о засаде боевиков – что к ним идти не надо. После чего прыгнули вниз с обрыва высотой примерно в 30 метров.

Группа Баран преодолела реку, где заняла позиции вдоль обрыва над берегом. В глубь леса на разведку был отправлен майор Величенко (заместитель командира 1-го батальона) с тремя бойцами. Спустя 20-25 минут они вернулись назад, сообщив, что на высоте все погибли.

Последний бой 6-й роты был завершен. Шестеро выживших бойцов в это время пробиралось к своим (вышли они только ближе к полудню), Остальные (погибшие) остались на захваченной боевиками высоте. Поднятая по тревоге помощь, к сожалению, безнадежно опоздала. Хаттаб проложил себе коридор в сторону Сельментаузена и получил шанс вырваться из котла на свободу – тем более что в урочище Мидулхан к тому времени не было 1-й роты 104-го полка, и путь был свободен.

Продолжение

---

Ссылки на источники будут указаны в конце последней части. Редакция ТМ

Материал входит в цикл: