Криптологи Северного флота

Первые криптологи появились на Северном флоте в 1938 году. В период Великой Отечественной войны дешифровально-разведывательная служба Северного флота состояла из полутора десятка сотрудников. Деятельность этой службы оказалась весьма результативной. Например, криптологи взломали 15 кодов (в 575 вариантах) и прочитали более 55 тысяч зашифрованных радиограмм боевой авиации противника. Также были раскрыты 39 шифров и кодов, использовавшихся аварийно-спасательной, маячной и радионавигационной службами и береговой обороной противника, прочитала около 3 тысяч сообщений. Хорошие результаты были получены и на других направлениях…

Ректор пришел из разведки

Курсанты, обучавшиеся в Мурманском высшем инженерном морском училище (ныне – МГТУ), с теплотой вспоминают своего ректора. Евгений Иванович Портнов возглавлял «вышку» почти два десятилетия. Статный, к концу этого срока – седовласый, он появлялся в стенах училища только в военно-морской форме. И, подписывая приказы, непременно указывал: «капитан 1 ранга».

Ректор МВИМУ Евгений Иванович Портнов

Орденская планка на груди свидетельствовала о многих боевых наградах, а курсанты поговаривали, что во время войны ректор служил в разведке Северного флота. Но как-то им же не верилось, что мирному труду их обучает матерый военный разведчик. А тот даже «курировавшим» высшую мореходку чекистам о своей прошлой службе не рассказывал. Правда, они, в т.ч. автор данной статьи, об этом по незнанию и не спрашивали.

И, как через много лет после войны выяснилось, сомнения курсантов были напрасны! Причем занимался ректор в период ВОВ делом настолько секретным и специфичным, что до сих пор о нем известно немногое. В годы военного лихолетья молодой офицер Евгений Портнов возглавлял дешифровальное отделение разведывательного отдела штаба Северного флота (РО ШСФ).

В июне 38-го он окончил высшее – редкость по тем временам – военно-морское училище имени Фрунзе и был назначен штурманом подлодки Балтфлота. Но буквально через месяц его направили в распоряжение разведуправления ВМФ, а конкретно, на спецкурсы военно-морской разведки. Причиной такого крутого поворота, надо думать, не в последнюю очередь стало то, что молодой моряк хорошо знал английский язык. Не столь многие офицеры имели его в багаже, а Великобритания рассматривалась тогда наравне с Германией в качестве вероятного военного противника.

В марте следующего года он начал службу в разведке молодого Северного флота, став начальником спецслужбы 2-го берегового отряда (БРО), то есть радиоразведки. Естественно, принимал участие в советско-финляндской войне: его подразделение занималось аналитической обработкой радиоперехватов противника. В июне 40-го Портнов стал начальником дешифровального отделения, которое в обиходе называли также дешифровально-разведывательной службой (ДРС). В этой должности он встретил и начало, и конец Великой Отечественной.

Тайная война в эфире

 Это была особая война. Над головами тех, кто ее вел, не свистели пули, они не ходили «брать языка». Можно сказать, кабинетная война – за столом с документами, испещренными бесконечными столбцами цифр и букв. Но в случае успеха удавалось развязать язык противнику так, что сам он об этом даже не подозревал. И уберечь своих от лишних потерь или помочь им направить торпеды и бомбы в цель.

Первые криптологи появились на Северном флоте в 1938 году. В период Великой Отечественной войны ДРС состояла из полутора десятка сотрудников. Она находилась при 2-м БРО, но подчинялась непосредственно начальнику разведотдела. И деятельность этой службы оказалась весьма результативной.

Например, криптологи взломали 15 кодов (в 575 вариантах) и прочитали более 55 тысяч зашифрованных радиограмм боевой авиации противника. Это позволило контролировать закрытый радиообмен ВВС Германии в Заполярье.

ДРС также раскрыла 39 шифров и кодов, использовавшихся аварийно-спасательной, маячной и радионавигационной службами и береговой обороной противника, прочитала около 3 тысяч сообщений. Хорошие результаты были получены и на других направлениях.

Вот один из эпизодов их работы. 23 октября 1943 года немецкий гидросамолет Bv-138C пролетал над горлом Белого моря. Внезапно двигатель забарахлил, и ему пришлось приводниться в районе острова Моржовец. Экипаж отправил сообщение о случившемся на базу. Но радиоразведка Северного флота перехватила его, а ДРС расшифровала. «На помощь» летчикам противника направили судно «Мгла», и они все оказались в плену.

Гидрографическое судно «Мгла» захватившее гидросамолет Bv-138C

Иногда противник преподносил криптологам подарки. Так, в августе 43-го в предполагаемый район действия немецких субмарин была направлена советская С-101. 28 августа она обнаружила идущую в надводном положении немецкую лодку U-639 и потопила ее. Среди обломков на месте ее гибели советские моряки обнаружили и уцелевшую сигнальную книгу, которую передали в ДРС.

Попали в руки флотских дешифровальщиков и кодовые переговорные таблицы с подбитого зенитчиками немецкого Ю-88. Самолет сел у поселка Териберка, экипаж успел выбросить в море бортовые документы, но флотские водолазы подняли их и передали в разведотдел.

Дружба дружбой, а коды врозь

Действовавшая на Северном флоте миссия Великобритании имела свою службу радиоразведки. В конце 42-го англичане открыли в Полярном станцию пеленгации «Y», которая проработала два года.

В начале 43-го совместно были определены частоты связи немецких самолетов, кораблей и береговых объектов на Севере, налажен обмен перехватываемой информацией. Например, 24 января радиоразведка СФ обнаружила, что с аэродрома в Норвегии поднялись четыре торпедоносца врага, которые отправились в сторону союзного конвоя в районе острова Медвежий. Об этом сообщили командиру эскорта, охранению удалось отразить атаку и сбить два самолета. Командир эскорта выразил благодарность «русской радиоразведке за своевременное предупреждение». 

Союзный конвой на переходе

В другом случае своевременно было обнаружено, что по курсу движения очередного каравана судов в Норвежском море его подстерегают немецкие субмарины. После сообщения об этом британцам, маршрут был изменен, атаки транспортов удалось избежать. Адмиралтейство Великобритании в письме от 19 июля 1943 года поблагодарило разведотдел Северного флота за предупреждение.

Однако сотрудничество не было безоблачным. И мы, и англичане следили не только за немцами, но и друг за другом, возникали и другие сложности. Советская сторона периодически задерживала передачу сведений на английскую станцию. Как сообщает историк морской радиоразведки Владимир Кикнадзе, задержки составляли до 19 часов. В результате порой данные устаревали.

Сегодня довольно трудно объяснить подобные проволочки. Ведь СССР был кровно заинтересован в том, чтобы как можно больше транспортов в целости достигли советских берегов: их грузы предназначались для Красной армии и ее промышленности. Похоже, виной была определенная забюрократизированность процедуры, необходимость согласований, которые не всегда удавалось оперативно получить.

Тот же Кикнадзе пишет, что советское командование запретило прямые контакты 2-го БРО с британской миссией и отказалось установить между ними телефонную или радийную связь. Нетрудно сделать вывод: существовало опасение, что «слишком тесные» контакты могут обернуться утечками информации или даже вербовками.

В общем, каждый партнер не стремился выложить все карты на стол и в то же время пытался заглянуть в чужие.

Миссии союзников на Севере России находились «на попечении» ДРС разведотдела штаба Северного флота. В чем это попечение выражалось? Так, офицер дешифровального отделения Анатолий Марков, согласно архивным документам:

«…повседневно выполнял сложную техническую работу криптографического анализа шифропереписки английских военно-морских сил и авиации (находившихся в операционной зоне Северного флота - прим. автора).»

«…тов. Портнов самостоятельно читал переписку английской авиации, действовавшей в Северном и Норвежском морях, что дало возможность знать о движении там немецких конвоев и о действиях немецких ПЛ на морских коммуникациях».

Но и союзники отнюдь не были джентльменами – вели радиоперехват не только на немецких, но и на советских линиях связи. То есть занимались тем же самым. Результаты для расшифровки направлялись в Адмиралтейство. Не выполняли они и наших просьб о помощи техническими средствами радиоразведки для борьбы с немцами. И хотя в декабре 44-го от американцев поступило 10 коротковолновых пеленгаторов, аппараты оказались малочувствительны и могли ограниченно использоваться только на юге СССР. 

Противодействие гитлеровским стервятникам

Северному флоту, как и Мурманску, постоянно угрожала немецкая авиация. Она действовала напористо и эффективно, уже через месяц после начала боевых действий в Заполярье прямо на рейде Полярного потопила новейший эсминец «Стремительный». Флот нес существенные потери от люфтваффе и в дальнейшем. И потому одной из основных задач разведотдела было получать упреждающую информацию о налетах.

Эсминец «Стремительный»

Причем мало было зафиксировать факт взлета бомбардировщиков с конкретного немецкого аэродрома. Требовалось знать, что именно они намерены атаковать. Вот в этом ключевая роль принадлежала именно криптологам. Разумеется, работа велась комплексно, участвовали в ней и другие подразделения разведотдела.

В документе от 12 июля 1942 года, который можно назвать итоговым за первый год войны, о разведотделе Северного флота в числе прочего говорилось, что он сделал 1130 предупреждений о налетах авиации противника. Сохранился в архивах и февральский 43-го года документ, из которого можно узнать о результатах Евгения Портнова как начальника дешифровального отделения в предыдущем году. В нем приведены, например, и такие данные: 19 раз установлено появление новых авиасоединений противника или их переброска на другие театры, 316 раз своевременно оповещено о налетах бомбардировщиков, отмечено 90 случаев передислокации авиасоединений и групп самолетов противника между аэродромами Северной Норвегии и Финляндии. Понятно, что каждый такой отдельный «раз» становился поводом для командования флотом предпринять ответные действия.

Одним из тех, кто занимался взломом кодов люфтваффе в Норвегии, был старший лейтенант Константин Новохатский. Известно, что к октябрю 42-го он «участвовал в разработке (то есть расшифровке – прим. автора) 10 алфавитных кодов «ЛМ» и 100 неалфавитных кодов «АУКА».

 В течение двух лет проделал большую и кропотливую работу по определению боевого состава и дислокации противника.

Так в середине октября 44-го оценивался вклад в борьбу с немецкой авиацией еще одного сотрудника ДРС, майора Владимира Баташева. Данные об аэродромах Луостари, Салмиярви, Наутси, Свартнес и Берлевог, в том числе об их вместимости, размещении, укрытиях, складах и прочем – лишь часть того, что он сделал.

Высоко ценило командование и техника-интенданта 2-го ранга Андрея Данилова, который довел разработку кодов ВВС Германии на Севере, как говорилось в одном документе, почти до совершенства. Он взламывал их в кратчайшие сроки, «несмотря на их ежедневную смену и применение оперативных позывных».

И вновь в документе приводятся цифры. С его помощью были получены сведения:

 «а) о вылетах бомбардировочной авиации (от 5 до 50 машин) на наши объекты (в 1941 – 71 раз, за 4 месяца 1942 - 29); б) о вылетах разведывательной авиации, ее последующей деятельности и местонахождении (в 1941 – во всех случаях, в 1942 - 91); в) об обнаружении ею кораблей СФ и конвоев союзников (в 1942 - 15)».

Разведка зашла с тыла

Но главным противником Северного флота на морских просторах были, конечно же, корабли и подлодки, а также транспортный флот противника. Против них и были направлены основные усилия криптологов. Однако тут значительных успехов достичь не удалось. Немецкий флот использовал шифровальную машину «Энигма», которая в разных модификациях находилась также на вооружении вермахта и люфтваффе. В ней применялись различные ключи для различных целей в различных местах и в различное время. Одновременно использовалось до 50 ключей, которые ежедневно менялись.

С 1942-го специалисты ГРУ пытались взломать зашифрованные ею немецкие радиограммы. И хотя еще в 41-м были захвачены две «Энигмы» с установочными ключами, в боях под Сталинградом - еще три, причем вместе с обслуживавшими их немецкими шифровальщиками, это помогло мало. Прочитать удалось только старые радиоперехваты, так как уже в январе 43-го немцы ввели в импульсные настройки оборудования ряд дополнительных уровней защиты. Расколоть их наши криптологи (как, впрочем, и американские) не смогли.

Имевшуюся информацию о «сталинградской добыче» передали союзникам. В обмен англичане вручили экземпляр другой модификации этой машины. И возможно, это случилось в Мурманске, где летом 43-го состоялась советско-британская встреча, на которой шла речь об использовании добытых германских секретных кодов. Правда, утверждать, что вручение случилось именно здесь, нельзя: точных указаний не найдено.

К тому же практической пользы нашим это не принесло, поскольку англичане не поделились главным – своим знанием секретов «Энигмы». О том, что они, задействовав тысячи специалистов, сумели ее взломать, в мире узнали лишь годы спустя после войны.

Различные модели «Энигмы» в Международном музее Второй мировой войны в Натике

В общем, содержание обработанных с помощью «Энигмы» радиограмм, которыми обменивались немецкие корабли друг с другом и со штабом, оставалось для командования Северным флотом недоступным. Однако североморцы брали другим. Чем? Раз в лоб взять необходимые сведения не вышло, разведка зашла, так сказать, с тыла.

Немало ценного удалось узнать из тех сообщений, которые передавали службы наблюдения и связи, а также соединения охраны водного района и береговой обороны противника. Такой вывод можно сделать из документа, написанного уже в июне 45-го:

«Под руководством капитана 3 ранга Портнова были разработаны следующие документы скрытой связи гитлеровцев:

- Код постов СНиС района Варангер-фиорда, что дало возможность в течение всего 1944 г. (вплоть до освобождения Северной Норвегии) читать донесения постов противника о движении немецких караванов, судов и военных кораблей…

- В 1944 г. разработано 8 кодов «ФК» немецких соединений ОВР и БО. Из прочитанной переписки получены данные: о движении и составе конвоев – 24, о местонахождении в плавании: ММ (миноносцы – прим. автора.) – 16 раз…».

 И далее перечислен десяток видов кораблей, которые удалось засечь таким образом, - от сторожевых (17 раз) и транспортов (99) до несамоходных барж.

Из этих второстепенных, казалось бы, источников удалось добыть и другие важные данные, которые сыграли особую роль, как отмечается в документе, в успешных действиях Северного флота в Петсамо-Киркенесской операции.

Одним из тех, кто работал на этом участке, был лейтенант Владимир Семенов. Вот сохранившиеся о нем в архиве строки:

«…Разработана таблица условных сокращений, применявшихся в радиосетях ВМС береговой обороны немцев в Норвегии. Одновременно он же проделал большую аналитическую работу по определению систем шифров, использовавшихся немцами в ВМФ и в частях береговой обороны».

А уже упоминавшийся старший лейтенант Андрей Данилов сумел разработать 8 сложных и часто меняющихся кодов, применявшихся в радиосетях береговой обороны. Это, в частности, только в 1944 году позволило выявить движение и состав 24 конвоев противника, установить базировавшиеся в Норвегии соединения ВМС, 259 раз указать районы плавания конкретных немецких кораблей.

Откуда ветер дует…

Занималось дешифровальное отделение и еще одним, парадоксальным, на первый взгляд, делом. Радиоразведчики 2-го БРО методично перехватывали, а криптологи расшифровывали… немецкие метеосводки.

Загадки, впрочем, на самом деле нет. Планировать боевые операции на море и в воздухе невозможно без долгосрочного прогнозирования погоды. Международный обмен метеоданными, естественно, после начала ВМВ прекратился, собственным же потребителям их стали передавать в зашифрованном виде. А поскольку эти данные были одинаково важны для флотов и авиации воюющих государств, добывать их стали и разведслужбы.

Как следует из одного документа, старший лейтенант Евгений Казанцев

«…установил систему и разработал таблицу для перешифровки метеодонесений, применявшуюся немецкими постами СНиС района Тромсе и Лофотенских островов. В результате этого служба погоды и ВВС СФ получали данные о метеообстановке в этих районах, что способствовало проведению боевых операций у полярного побережья Норвегии».

Естественно, когда начальник метеослужбы Северного флота инженер-майор Н. П. Беляков получил в октябре 44-го «за особые заслуги в области обеспечения боевых операций флота гидрометеоданными» орден Красной звезды, в наградном листе о работе на него криптологов не упоминалось. Сам же Казанцев был удостоен такой (и единственной) награды лишь после окончания войны. 

Охота за шифровками абвера

Борьбу с агентурой врага и радиоконтрразведку во время войны НКВД возложил на свои территориальные органы. Однако областное управление госбезопасности располагало тогда всего одной радиостанцией для контроля за эфиром (она находилась в Мурманске) и одним пеленгаторным пунктом (в Кандалакше), причем оба имели устаревшее оборудование. Лишь к концу войны появилась более совершенная аппаратура пеленгования, которую разместили в Мурманске и Петсамо.

И потому результаты работы местной радиоконтрразведки оказались весьма скромны. В активе создававшихся оперативно-розыскных групп, оснащенных пеленгатором, – лишь задержание летом 41-го на юге Кольского полуострова немецкого летчика, совершившего вынужденную посадку.

У Северного флота возможности были побольше. И с весны 42-го, когда началась массовая заброска немецких и финских агентов на Кольский полуостров, расшифровкой их радиосообщений по просьбе чекистов занялся разведотдел штаба СФ. В марте 43-го в его составе появился 16-й отдельный передвижной радиопеленгаторный пункт, действовавший до окончания боев в Заполярье.

Непосредственно криптографическим анализом шифровок немецкой агентуры занимались старшие лейтенанты Анатолий Марков и упоминавшийся уже Константин Новохатский. Правда, о конкретных результатах этой работы пока практически ничего не известно. Тем не менее в актив Портнова уже в феврале 43-го было записано:

«Проведена большая работа для органов НКВД по борьбе с агентурой противника».

После выхода в отставку бывший начальник УКГБ-УФСБ по Мурманской области генерал-майор Г.А. Гурылев занимался в архиве своего органа поиском информации такого рода, но успеха не достиг. Или архивисты ему плохо помогали. А о проведении таких поисков в архиве УФСБ по Северному флоту сведений не имеется. Предположительно, их там и не было.

Вот – новый поворот

После окончания ВОВ, в декабре 45-го, Евгений Портнов был переведен с повышением с Крайнего Севера на Дальний Восток и в течение четырех лет служил начальником разведотдела штаба Амурской флотилии. В 47-м находился в длительной командировке в Манчжурии. Можно предположить, что работал тогда против гоминьдановского Китая. И достиг заметных результатов, поскольку в декабре 49-го (то есть вскоре после того, как тот потерпел поражение и была провозглашена КНР) получил назначение в Москву, в Главное разведуправление Генштаба.

Но вскоре что-то случилось, поскольку его судьба еще раз круто изменилась. И уже в феврале 1950 года Портнов вновь оказался в Заполярье – всего лишь заместителем начальника Мурманского мореходного училища по военно-морской подготовке. Через три года возглавил это учебное заведение, а в августе 55-го был назначен ректором «вышки» – Мурманского высшего мореходного училища (впоследствии – МВИМУ, ныне – МГТУ). Им он руководил девятнадцать лет, до июня 74-го.

Любопытная деталь: несмотря на случившуюся очевидную опалу с военной службы капитана первого ранга Евгения Портнова уволили только в 1971 году. Он был награжден орденами Красного знамени и Трудового Красного знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, двумя – Красной звезды, многими медалями. Вот и все, что сегодня можно вычитать в скупых строках (а иногда и между строк) автобиографии, хранящейся в его личном деле в архиве МГТУ.

Так что же тогда произошло? Что оборвало военную карьеру опытного разведчика? В его тоненьком архивном «гражданском» личном деле автор даже намека на причины крутого поворота в жизни Е. И. Портнова не обнаружил. Предположительно, изменил в Манчжурии, бежав к противнику, крупный советский агент или бывший сотрудник Евгения Ивановича. Но вряд ли мы об истинных причины опалы когда-нибудь узнаем. В разведке всегда были и останутся неразгаданные тайны. 

1. ЦВМА. Фонд 3. Опись 1. Дело 1220, 1489
2. ЦВМА. Фонд 3. Опись 1. Дело 590, 564
3. ЦВМА. Фонд 3. Опись 1. Дело 807, 1149
4. ЦВМА. Фонд 3. Опись 1. Дело 1219, 1488
5. ЦВМА. Фонд 3. Опись 1. Дело 550
6. ГАРФ. Фонд Р7523. Опись 4. Дело 105
7. Архив УФСБ по Мурманской области. Дело переписки с Мурманским обкомом ВКП(б) с мая 1942 года по 22 февраля 1943 года
8. Архив МГТУ. Личное дело бывшего ректора МВИМУ Евгения Ивановича Портнова.