Асы советско-финляндской войны: Порфирий Михайлюк

Небольшая продолжительность советско-финляндской войны 1939-40 годов и малочисленность финской авиации не дали возможности даже опытным советским пилотам-истребителям существенно нарастить свои боевые счета, однако несколько человек по совокупности личных и групповых побед смогли преодолеть планку в пять и более сбитых самолетов противника. На страницах сайта «ТактикМедиа» мы уже рассказывали об одних из наиболее результативных советских летчиках советско-финляндской войны Иване Савушкине и Сергее Горюнове. И теперь хотим продолжать эту тему.

В 9.30 утра 29 февраля 1940 года в районе финского аэродрома Йоутсено появилась девятка советских И-16, внезапно атаковавшая готовившиеся к взлету финские истребители. По советским данным, в результате атаки на земле и в воздухе было уничтожено в общей сложности девять самолетов противника без потерь со своей стороны. По соотношению заявленных уничтоженными к собственным потерям эта атака стала самой результативной для советских ВВС в период так называемой «зимней войны» - советско-финляндской войны 1939–40 годов. Ведущим советской группы был старший лейтенант Порфирий Афанасьевич Михайлюк.

Старший лейтенант Порфирий Афанасьевич Михайлюк

Сформированный весной 1938 года 7-й истребительный авиаполк довольно быстро стал лучшим в Ленинградском военном округе, но на протяжении последующего года постоянно подвергался переформированиям. Опытный личный состав забирали в другие части целыми эскадрильями, за счет летчиков полка были в значительно степени укомплектованы 25-й и 38-й ИАП 59-й авиабригады, в состав которой входил и 7-й ИАП. Достаточно сказать, что до весны 1939-го сменилось два командира полка, пока его не возглавил опытнейший летчик Евгений Георгиевич Туренко. В итоге только к лету 1939 года боевой состав полка более-менее сформировался, что позволило приступить к нормальной боевой учебе.

В начале весны 1939 года в полк влилось очередное небольшое пополнение, прибывшее из борисоглебской 2-й военной Краснознаменной школы летчиков-истребителей имени Осоавиахима. Вместе с младшими лейтенантами С.И. Гусевым и И.А. Гепаловым приехал и их инструктор, старший лейтенант Порфирий Михайлюк. Родом он был из небольшого местечка Черново Херсонской губернии, расположенного в сотне километров к северу от Одессы. В ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии Михайлюк вступил в самом конце 1930 года и вскоре был направлен на учёбу в готовившую пилотов-истребителей одесскую 8-ю военную школу летчиков, которую окончил в 1932 году. К сожалению, о том, чем наш герой занимался в 30-е годы известно немного, но судя по тому, что прибыл в полк он с инструкторской должности, видимо это и было его основным родом деятельности в тот период.

Выпускники и инструкторы Борисоглебской школы 1938 года.

В 7-м ИАП, более половины личного состава которого составляли недавние выпускники лётных школ, прекрасно владевший техникой пилотирования лётчик-инструктор пришелся весьма кстати. Старшего лейтенанта назначили на должность помощника (заместителя) командира 4-й эскадрильи. Его сослуживцами стали многие знаменитые впоследствии асы, такие как будущие Дважды Герой Советского Союза П.А. Покрышев, Герои Советского Союза Г.В. Диденко, А.Д. Булаев, П.И. Муравьев, Г.П. Ларионов и, конечно же, Федор Иванович Шинкаренко, бывший в то время комэском-4. При этом Михайлюк, родившийся 17 апреля 1908 года, оказался одним из наиболее возрастных пилотов полка. Например, Шинкаренко был на пять лет младше, военком полка Н.Д. Антонов – на год и даже одногодка Порфирия Афанасьевича комиссар эскадрильи Гавриил Власович Диденко, был младше на два месяца.

Старлей продолжал совершенствовать свои навыки, в июле 1939-го закончив курсы слепых полетов, на которых налетал «под колпаком» на двухместном УТИ-4 в общей сложности пять часов. Незадолго до начала советско-финляндской войны старший лейтенант Михайлюк вновь оказался в Одессе, но уже в составе своего полка. 8 сентября 1939-го 59-я авиабригада получила приказ перебазироваться на украинский аэродром Скоморохи в распоряжение командующего ВВС Украинского фронта. Красная Армия готовилась начать «освободительный поход» в восточные земли Польши. Но повоевать летчикам «семерки» не довелось. 13 сентября приказом командующего фронтом полк был переброшен в состав ПВО Одессы, где и находился всю скоротечную советско-польскую кампанию. А уже в октябре авиабригада вернулась обратно в ЛВО. По итогам проведенного в бригаде соревнования 7-й ИАП 19 ноября 1939 года вновь был признан лучшим, а его командование получило благодарность за успехи в учебно-боевой подготовке.

К 30 ноября 1939 года полк дислоцировался на полевых аэродромах Левашово и Касимово севернее Ленинграда и насчитывал в своем составе 69 истребителей (34 И-15бис и 35 И-16) и 68 экипажей. 4-я эскадрилья базировалась в Касимово, имея на вооружении полтора десятка «ишачков». В основном это были устаревшие И-16 тип 5. Истребители были последних серий выпуска конца 1937 - начала 1938 годов с моторами М-25В и имели довольно приличный запас ресурса двигателей и планера, но используемое зимой не убираемое лыжное шасси заметно снижало их лётные характеристики. Даже по результатам испытаний оно «съедало» более 40 км/ч скорости, по словам же летавших на них пилотов, на высоте 500 метров скорость истребителя не превышала 260-280 км/ч, на высоте 1000 метров – 290 км/ч, на высоте 2000 метров – 300 км/ч и на высоте 3000 метров – 320 км/ч. «Есть у нас такой самолет – значит летать будем, но лучше было бы, если бы он убрал ноги», - довольно двусмысленно шутили пилоты. Более современных И-16 тип 10 с четырьмя пулеметами ШКАС и убирающимися лыжами имелось всего пять штук, в том числе и у Михайлюка, за которым была закреплена «десятка» с белым номером «12».

Истребитель И-16 тип 10 на убираемом лыжном шасси

Начало войны для полка выдалось не слишком удачным. В первый же день была понесена первая потеря: на свой аэродром не вернулся И-15бис младшего лейтенанта Григорьева, сбитый огнем с земли над финской территорией. На следующий день пятерка истребителей во главе с Шинкаренко одержала первую победу полка, расстреляв финский истребитель «Бульдог», но при этом чуть не погиб штурман эскадрильи лейтенант Пётр Покрышев, который из-за отказа мотора едва смог перетянуть линию фронта и посадить свой самолет в поле. По советским данным маслорадиатор самолета Покрышева был поврежден огнем с земли, однако пилот сбитого «Бульдога» утверждал, что успел всадить одну очередь в проскочивший вперед И-16. 2 декабря полк потерял еще три «биса»: из-за плохой погоды два истребителя совершили вынужденные посадки и получили серьезные повреждения, а еще один был разбит, поскольку дезориентированный летчик предпочел не рисковать и покинуть самолет с парашютом. Таким образом, за три дня 7-й ИАП недосчитался пяти самолетов. Еще одним неприятным сюрпризом стал массовый отказ вооружения. Так 1 декабря в 1-й эскадрилье у пушечных истребителей И-16 тип 17 имели место одиннадцать (!) отказов пушек ШВАК и пулеметов ШКАС.

Первый боевой вылет старшего лейтенанта Михайлюка состоялся 1 декабря в составе всей эскадрильи на встречу самолетам противника. Хотя именно в этом вылете и был сбит тот самый «Бульдог», Михайлюк в бою непосредственного участия не принимал. Со 2 декабря сильно испортившаяся погода над Карельским перешейком препятствовала боевой работе авиации, в том числе и истребителей. Деятельность 7-го ИАП ограничивалась одиночными вылетами на разведку или патрулирование силами наиболее опытных пилотов. 8 декабря Михайлюк лидировал четверку истребителей при перебазировании эскадрильи в Левашово, а 10 декабря в одиночку утром вылетал на разведку погоды. 12 декабря, несмотря на сильную облачность, он получил приказ парой И-16 прикрыть действия Ладожской военной флотилии. Тут как нельзя кстати пришлись его навыки слепых полетов (хотя он и не тренировался в них с июля). Летчик по приборам дошел до озера Суванто-ярви, преодолев более полусотни километров, но поскольку видимость на протяжении всего полета была плохой, он решил не рисковать собой и ведомым и таким же образом вернулся в Левашово, совершив успешную посадку спустя 26 минут после взлёта.

С 18 декабря погода начала налаживаться, что привело к резкому росту активности авиации с обеих сторон. Старший лейтенант Михайлюк на этом этапе в основном действовал в составе групп из шести и более истребителей. Именно в ходе такого вылета он впервые вступил в воздушный бой с финскими истребителями. 20 декабря И-15бис и И-16 патрулировали в районе Выборга, обеспечивая действия бомбардировщиков. Финны также подтянули свои истребители, и первая встреча с ними состоялась около трех часов дня, когда девятка «бисов» 2-й эскадрильи вступила в бой с пятью «Фоккерами».

В 15.24 навстречу воздушному противнику в район Выборга вылетела ведомая комиссаром Диденко шестерка И-16 4-й эскадрильи. Второе звено вел штурман эскадрильи лейтенант Покрышев, а Михайлюк вылетел в качестве одного из ведомых Диденко. В заданном районе финских самолетов обнаружено не было, и чтобы не возвращаться домой «с пустыми руками», Диденко решил проштурмовать подвернувшуюся в районе деревни Кямяря в полутора десятках километров юго-восточнее Выборга колонну пехоты, а заодно и открывшую огонь зенитку. Разворачиваясь на высоте 800 метров для атаки, Диденко заметил выше себя набиравшее высоту звено монопланов, идущее на нашу территорию. Хотя неизвестные самолеты издали напоминали И-16, характер маневрирования показался комиссару подозрительным, и он со своей группой начал набирать высоту, одновременно пытаясь зайти на предполагаемого противника со стороны солнца. Забравшись на 2500 метров, И-16 оказались на одной высоте с неизвестными самолетами, но их всё еще разделяло около двух километров. Внезапно преследуемые Диденко машины развернулись и устремились в лобовую атаку. Комиссар, окинув взглядом ведомых, повел своих летчиков навстречу противнику.

«На дистанции 300–400 м противник начал отворачивать влево, - писал позднее в своем отчете Диденко, - вижу, идти в лоб не хочет. Тогда я даю резко правый крен (по прямой), он [вероятно, ведущий самолет противника – прим. авт.] прыгает влево и дает очередь, которая идет не ко мне, а от меня под углом 45 градусов. Я в этой атаке огня не вел, хотел еще убедиться по знакам поближе, что это противник. После расхода на лобовых (не после, а в момент) я делаю энергичный правый разворот с набором высоты, и не успел еще развернуться, как противник уже по мне ведет огонь – у него была меньше скорость, а значит, он раньше развернулся и раньше открыл по мне огонь. Но огонь он вел с дистанции 300–400 м, а я выиграл тем, что оказался выше. Я резко переваливаю на него, и ударил по нему сверху прицельным огнем и хорошей очередью, он делает переворот, и на перевороте я даю еще две очереди по нему в упор. Потом я немного проскакиваю его, а он, вижу, из переворота не выходит, а падает как попало, но не горит. Потом, при сопровождении его падения, я дал еще 3–4 прицельных очереди, и примерно на высоте 1000 м он загорелся».

Ведомые Диденко Зобов и Михайлюк все это время старались держаться за своим ведущим, но всё равно отстали. Сам Диденко в рапорте отмечал, что по атакуемому им самолету вели огонь и его ведомые, но при этом они находились на 1000–1500 метров сзади-выше, то есть вели огонь с дистанции более километра(!), да еще и стараясь не задеть активно маневрирующий И-16 самого Диденко. Естественно, эффективность такой стрельбы была на околонулевом уровне, или как написал сам Диденко «огонь получался не действителен».

Запись о бое 20 декабря в «Боевом донесении» полка

Оставив отчаянно дымящий самолет противника, Диденко устремился на помощь второму звену, но им помощь не требовалась: лейтенант В.В. Золотарев уже сбил один из «Фоккеров». Третий истребитель противника уходил в сторону Выборга. Здесь в описании событий с советской стороны появляются разночтения. В «Боевом донесении» полка сказано, что уходящий истребитель преследовал лейтенант Б.А. Григорьев, но сбить не смог из-за отказа вооружения. Как следствие, в документе отмечено только две победы, причем фамилия командира звена Покрышева вообще не упомянута, как будто он пропал в самом начале боя. И действительно, истребитель Покрышева на свой аэродром так и не вернулся. Позже стало известно, что его подбитый И-16 с трудом перетянув линию фронта вынужденно сел на лес. Летчик отделался ушибами и ссадинами, но вот боевой путь его «ишачка», одной из немногочисленных «десяток» эскадрильи (№ 1021625), на этом завершился.

Описание боя в записке Диденко

Однако в написанной в феврале Гавриилом Власовичем Диденко записке события излагаются уже по-другому. Покрышев начал преследовать уходящий «Фоккер» вместе с Григорьевым и в районе Выборга на небольшой высоте сбил противника, но пытаясь определить место падения врага сам попал под огонь с земли и был подбит. Очевидно, именно такую версию событий изложил вернувшийся после аварии в полк Пётр Афанасьевич. Шинкаренко устроил штурману эскадрильи форменный разнос и даже отстранил его от полетов, но поскольку опытных летчиков не хватало, запрет долго не продлился. А с какого-то момента на счету эскадрильи в этом бою стало значиться уже три победы, а всех сбитых записали на общий счет Диденко, Михайлюка, Покрышева, Зобова и Золотарева, почему-то обделив при этом… Григорьева. Интересно, что сам Диденко по этому поводу заметил: 

«По приходу на свой аэродром, надо сказать, что некоторые летчики докладывали неправильно, причем те, которые хорошо действовали - почти не говорили, а те, которые были в стороне, больше всех говорили, что вводило в заблуждение».

У финской стороны, традиционно, своя версия событий. Согласно отчету командира 2-го истребительного полка полковника Лоренца, патрульное звено «Фоккеров» лейтенанта Вуорела из 24-й эскадрильи атаковало группу из двенадцати И-16, которые попытались встать в так называемый «испанский круг» (оборонительный строй, когда один истребитель прикрывает хвост другого). В результате атаки Вуорела и его ведомый старший сержант Раутакорпи заявили по одному сбитом И-16, которые упали в районе Кямяря. «Испанский круг» в финских донесениях можно объяснить тем, что финны приняли за него выходящие из атаки по наземным целям «ишачки» группы Диденко, ну а её внезапное «увеличение» вдвое вполне объяснимо пословицей «у страха глаза велики». В остальном же описание боя вполне сопоставимо, начиная от бросившихся в атаку финнов и до нападения на отколовшиеся И-16. 24-я эскадрилья в этот день потеряла «Фоккер» D.XXI № FR-94 лейтенанта Кивинена, разбившийся при посадке в Лаппеенранте. По финской версии у Кивинена остановился мотор из-за полной выработки горючего, но нельзя исключать, что преждевременная выработка горючего произошла по причине полученных в бою повреждений, например, пробитого бензобака. Впрочем, «Фоккер» рачительные финны в итоге отремонтировали и через месяц вернули в строй, но уже 29 февраля он будет снова сбит в воздушном бою у Руоколахти и потерян уже окончательно.

Истребитель Fokker D.XXI из состава 24-й истребительной эскадрильи

Таким образом, бой закончился «вничью», хотя обе стороны считали победителями именно себя. Кто именно подбил самолет Кивинена сказать сложно, тем более что в районе Выборга на победу над «Фоккером» также претендовали летчики 1-й эскадрильи 68-го ИАП, но никаких подробностей боя с их стороны не известно. Как бы там ни было, практика записывать победы на всех участников боя в то время была довольно широко распространена в советских ВВС, поэтому на счету Порфирия Афанасьевича Михайлюка появилась первая групповая победа. Непонятно правда, почему обошли стороной добросовестно расстрелявшего боезапас Григорьева.

Здесь необходимо сделать одно важное замечание. Полковник Лоренц и его друг командир 24-й истребительной эскадрильи (на тот момент фактически единственной боеспособной истребительной эскадрильи финских ВВС) майор Г. Магнуссон прекрасно понимали, что огромное численное превосходство ВВС РККА не оставляет ни единого шанса в открытом противостоянии, а потому вскоре после начала «зимней войны» Магнуссон отдал прямой приказ своим подчиненным, запрещающий вступать в бои с советскими истребителями. Конечно, среди финских летчиков-истребителей имелись «горячие головы», которые периодически «забывали» о приказе своего командира и ввязывались при удобном случае в воздушные схватки. Но большинство все-таки предпочитало выполнять приказ, и даже если в силу сложившихся обстоятельств они оказывались атакованными советскими истребителями, старались выходить из боя либо на максимальной скорости, либо крутым, почти отвесным пикированием к земле (а иногда и имитируя беспорядочное падение). Именно последний маневр регулярно вводил в заблуждение советских пилотов.

В следующий раз старшему лейтенанту Михайлюку удалось отличиться уже 23 декабря. В этот день финны попытались нанести контрудар на Карельском перешейке, к поддержке которого привлекли основные силы своих ВВС. С утра их ударные самолеты начали наносить удары по советским артиллерийским позициям и автоколоннам, однако уже с 9 часов в воздухе в районе финского контрнаступления начали появляться советские патрули, а около 11 утра 24-я эскадрилья подняла в воздух сразу восемнадцать «Фоккеров».

В 11.17 «чертова дюжина» 4-й эскадрильи вылетела на прикрытие своих бомбардировщиков методом патрулирования в районе Выборг – Кайслахти (ныне станция Попово в 13 километрах юго-западнее Выборга). Основную группу из восьми машин на высоте 2500 метров вел Шинкаренко, правее на 1000 метров и выше на 500 метров шла пятерка под командованием Диденко. Около 11.40 в районе Кайслахти летчики заметили группу из трех СБ, возвращавшихся после бомбардировки, которых атаковали около десятка «Фоккеров» (финские истребители к этому времени также разбились на несколько групп, часть из них ввязалась в бой с эскадрильей И-16 68-го ИАП в нескольких километрах к юго-востоку). Интересно, что СБ в действительности было не три, а шесть СБ (это были самолеты 44-го СБАП), но по каким-то причинам летчики решили, что в воздухе находились три СБ и три финских двухмоторных бомбардировщика «Бленхейм», хотя последние над Карельским перешейком в этот период вообще не действовали.

Далее на глазах советских пилотов разыгралась настоящая трагедия. Один за другим финны сбили все три советских бомбардировщика, пока пилоты «ишачков» пытались добраться к месту боя. Тут выдержки не хватало даже самым опытным из них. Диденко дал полный газ и оторвался от своей группы, один врезавшись в строй финских истребителей. Далее последовала классическая «собачья свалка», в которой истребители, забыв о строе и дисциплине, отчаянно гонялись друг за другом на высотах от 100 до 3000 метров. По итогам боя советские летчики заявили об уничтожении семи финских истребителей. По одному самолету в начале боя сбили Шинкаренко и лейтенант Ларионов. После непродолжительной схватки расстрелял на пикировании еще один «Фоккер» Диденко, по одному D.XXI записали на свой счет Покрышев, Булаев, Григорьев. Один лично уничтоженный самолет противника пополнил счет и помкомэска-4 старший лейтенант Михайлюк. По свидетельству некоторых участников боя и согласно журналу боевых действий полка, еще один «Бленхейм» был протаранен лейтенантом Золотаревым. Таким образом, группы Диденко и Шинкаренко записали себе по четыре самолета.

Боевое донесение 7-го ИАП с описанием боя 23 декабря.

На свой аэродром не вернулись лейтенант Золотарев из группы Диденко и младший лейтенант Григорьев из группы Шинкаренко. Увы, но оба летчика погибли. Тело Григорьева нашли год спустя в лесу, Золотарев так и остался без вести пропавшим. Судя по истории с тараном двухмоторного самолета (в некоторых документах он обозначен как Мессершмитт-110), Золотарев вероятно столкнулся с одним из сбитых ранее финнами СБ. Еще один И-16 потерял в бою 68-й ИАП. Самого комиссара Диденко спасло исключительное мастерство пилотирования:

 «Взглянув на высоту, она была 200 метров, посмотрел в сторону и вижу, что вокруг меня 3 «ФОККЕРА Д-21», наших никого не видно. Деваться некуда, высота 100 метров, один, а их три и не вижу своих, значит, думаю, они меня поймали, но положение не безвыходное. Они все встали в вираж, я в их руках, но вижу, что у них радиус виража меньше, я оказался с внешней стороны. Они по мне бьют, появились пробоины в самолете, одна пуля обожгла мне губу, но выходить не хочется, хотя я и мог уйти. Не уходил я вот почему: один из них был выше, думаю, встанет сволочь в хвост и меня поймает, и я решил его таранить. Когда я выскочил на него, оказалось, что в упор. Я дал большой огонь и он, как шел юзом, так и врезался в лес. Я выскочил наверх, но остальные два ушли бреющим, на фоне леса я их потерял. Вышел на высоту 500 метров, оглянулся и вижу, что мои летчики виражат от 100 до 3000 м».

Несмотря на творившийся в воздухе бардак, финские истребители все же действовали более организованно, что отметил в своем отчете и Гавриил Власович Диденко. Это сказалось на результатах боя. Большинство из «сбитых» финских истребителей просто выходило из-под атаки различными способами. Лейтенант Луукканен, командир 3-го звена 24-й эскадрильи, смог сбросить с хвоста атакующий его И-16 только переведя свой «Фоккер» в почти вертикальное пикирование:

«…я сам был окружен трассами вражеских очередей. Я бросил мой «Фоккер» в боевой разворот, но один из И-16 продолжал висеть у меня на хвосте, стреляя короткими очередями. Я с переворота перешел в вертикальное пике, выйдя из него прямо над верхушками деревьев и, к моему облегчению, обнаружил, что мне удалось оторваться от моего противника».

Летчики 4-й эскадрильи 7-го ИАП. В первом ряду (слева направо): А.Д. Булаев, Г.П. Ларионов, П.А. Покрышев, Ф.М. Шинкаренко, Г.В. Диденко, П.А. Михайлюк. Фото сделано в декабре 1939 года, вскоре после боя 23 декабря. На нем еще есть пропавший в начале января младший лейтенант Кульбацкий, но уже нет Золотарева и Григорьева.

Спустя менее двух часов после возвращения, эскадрилья вновь вылетела на прикрытие СБ в район Выборга. Шинкаренко снова вел основную группу в составе восьми И-16, а Михайлюку доверили «верхний эшелон» в лице трёх «ишачков» (самолет Диденко получил в бою повреждения). Однако на сей раз противник в небе не показывался и спустя 45 минут все истребители благополучно сели на своем аэродроме. До конца декабря пилоты И-16 4-й эскадрильи продолжали вылетать звеньями или большими группами на патрулирование или атаку наземных войск, но противника в воздухе не встречали. Да и погода начала портиться, все чаще аэродром закрывали туманы или снегопад.

Интенсивность боевой работы полка в декабре в силу сложных метеоусловий и короткого светового дня (после 16 часов вылеты уже не производились) находилась на не невысоком уровне, в среднем на один истребитель за месяц приходилось 15–20 вылетов. Лишь в редкие дни удавалось произвести по два вылета в день. Впрочем, у остальных полков 59-й бригады вылетов было еще меньше. Между тем, к концу декабря морозы позволили использовать в качестве аэродромов замерзшие озера Карельского перешейка, ближе к линии фронта. Уже 31 декабря наземный эшелон 7-го ИАП выдвинулся к новому месту базирования – озеру Риеск-ярви (ныне Подгорное), на следующий день туда перелетела 1-я эскадрилья, а 4 января – 14 И-16 4-й эскадрильи. От нового аэродрома до Выборга было всего полсотни километров, вдвое меньше, чем от Левашово. Это позволяло дольше находиться в районе патрулирования или совершать большее число вылетов в день.

Условия базирования на новых аэродромах были довольно примитивными. Личный состав, как правило, размещался в вырытых на берегу землянках, аэродромное имущество хранилось прямо на льду в построенных техсоставом «снежных берлогах», в имевшихся на берегу постройках организовывали склады технического имущества, а в лесу устраивали склад ГСМ. О таких «мелочах», как, например, помещение для сушки одежды, никто не подумал. Вынужденные работать на льду и в снегу технические специалисты не успевали просушивать одежду и обувь, а запасных комплектов просто не было. Кроме того, влезть внутрь самолета в стандартном зимнем обмундировании оказалось невозможным, и техникам приходилось раздеваться до гимнастерки, чтобы работать внутри самолета.

Аэродромы базирования истребителей 59-й авиабригады ВВС 7-й армии.

Топливо доставлялось по железной дороге цистернами и бочками до ближайшей станции, а затем перевозились к аэродрому автотранспортом и бензозаправщиками. И тут имелся один «нюанс» - если лет толщиной 18–20 сантиметров без проблем выдерживал даже полностью снаряженный И-16 с массой 1,7 тонны, то 8-тонный водомаслозаправщик ВМЗ-34 на лед выехать не мог вплоть до середины января, и самолеты приходилось заправлять вручную с помощью обычных ведер. Учитывая, что баки И-16 тип 5 вмещали 245 литров топлива, технику приходилось для его заправки выполнить с десяток «забегов» с двумя ведрами.

В начале января из полка исчезли обе эскадрильи «бисов» - одну передали в 68-й ИАП, а личный состав второй отправился в Пушкин для переучивания на И-153. Вместо них 7-й ИАП получил еще одну эскадрилью на И-16, на сей раз тип 18 с более мощными моторами М-62. Эскадрилья перебазировалась на Риеск-ярви 6 января и таким образом в составе полка теперь имелось 19 пушечных И-16 тип 17, 14 И-16 тип 5/10, 13 И-16 тип 18 и 49 летчиков (не считая убывших на переучивание).

Из-за плохой погоды свою боевую деятельность в новом году 7-й ИАП начал только 4 января, а уже 6 января эскадрилья Шинкаренко понесла очередную потерю: в ходе штурмовки наземных войск пропал без вести младший лейтенант Б.С. Кульбацкий. В январе к стандартным задачам по прикрытию бомбардировщиков, патрулированию и ударам по наземным войскам добавилась новая – сопровождение корректировщиков и разведчиков, действовавших над линией фронта. Имевшиеся на вооружении устаревшие корректировщики Р-5 доставляли противнику массу неприятностей, но были легкой целью для финских истребителей, поэтому прикрывать их требовалось особенно плотно. На такие задания отправляли особо опытных командиров.

Хотя в январе погода оказалась еще хуже, чем в декабре, в этот период Порфирий Михайлюк всё чаще вылетал уже не в составе группы, а самостоятельно - сначала во главе звеньев, а 18 января впервые повел на прикрытие СБ группу из семи И-16. Работать приходилось в тяжелейших условиях. В середине января ударили сильные морозы, опускавшиеся ниже 40 градусов. Начались массовые отказы приборов и вооружения, в полете у летчиков запотевали очки, вынуждая снимать их. Хорошим стимулом для летчиков стала высокая награда – 15 января Указом Президиума ВС СССР Михайлюк, а также Покрышев, Ларионов, Булаев были награждены орденом Красного Знамени, а Шинкаренко получил орден Ленина. Удивительно, но наградой обошли более чем достойного её старшего политрука Диденко, он свой орден получил только в марте.

Во второй половине января неожиданно активизировалась финская авиация, начавшая наносить удары по советским аэродромы. В ночь на 23 января Риеск-ярви подвергся сразу нескольким налетам одиночных легких бомбардировщиков. К этому времени основные силы 7-го ИАП были перебазированы на лед расположенного неподалеку озера Ваммель-ярви (Гладышевское), а здесь осталась только 4-я эскадрилья и временно приданная полку эскадрилья И-15бис 9-го легкого штурмового авиаполка. Фёдор Шинкаренко в своих воспоминаниях так описал произошедшее:

«Вечером, во время ужина, послышались близкие разрывы бомб. Зазвенела посуда, в щели между бревнами наката посыпался смешанный с хвоей песок. Я бросился к телефону. Связист, который располагался в маленькой финской баньке на самом берегу озера, доложил, что бомбы рвутся на самолетной стоянке. Поднялась суматоха. Один-единственный вражеский бомбардировщик безнаказанно сжег два и повредил десять наших самолетов. Такой была цена беспечности, приверженности к шаблонному размещению самолетов на стоянках непременно в ровную линию, без маскировки. После этого случая на всех наших аэродромах самолеты стали рассредоточивать, прикрывать их для маскировки елочками».

Легкие бомбардировщики Fokker C.X из состава 12-й эскадрильи, атаковавшей Риеск-ярви в ночь на 23 января

В действительности уничтожить ни одного советского самолета финнам не удалось, но различные повреждения получили двенадцать (!) истребителей, в том числе одиннадцать И-16, три из которых требовали ремонта в мастерских. Ранения получили три человека из техперсонала и флаг-штурман полка майор Г.И. Заустинский, пытавшийся взлететь для прикрытия аэродрома на И-15бис и попавший под финские бомбы. Таким образом, 4-я эскадрилья фактически была выведена из строя! Впрочем, уже к 26 января пять из поврежденных «ишачков» были возвращены в строй, еще пять машин решили восстановить силами части. В качестве ответной меры, с начала февраля советские истребители начали регулярные поиски финских аэродромов с сопутствующими ударами по ним.

Февраль принес улучшение погоды и заметную активизацию советской авиации, в том числе истребительной. Как правило, на сопровождение бомбардировщиков вылетали группы по 9–12 самолетов, которых водили либо комэск, либо военком эскадрильи. Помкомэск-4 Михайлюк в эти дни все чаще самостоятельно летал на разведку, патрулирование или штурмовки во главе звена. Однако, очередного своего успеха он снова добился, действуя в составе группы под командованием комиссара Диденко. 4 февраля пятерка И-16 отправилась на разведку в район Лаппеенранты. В районе цели Диденко заметил ниже себя самолет противника и повел группу за ним. Снизившись с 1800 до 1000 метров, комиссар увидел посадочное «Т» и понял, что самолет не летит, а садится на лед озера. Тут же недалеко на льду он заметил еще два истребителя. Сделав два круга над аэродромом и убедившись, что других самолетов на нем нет, Диденко дал сигнал «атака» и сделал два захода на аэродром. В ходе первой же атаки удалось поджечь два самолета, третий же, несмотря на все старания, зажечь так и не смогли. Уничтоженные традиционно поделили на всех. Кого и где атаковала пятерка Диденко по имеющимся данным установить не удалось, однако потерь на земле в тот день у финских ВВС не было.

11 февраля советские войска начали штурм главной оборонительной полосы противника и интенсивность работы авиации резко возросла. В день начала штурма погода мешала ВВС, но уже 12 февраля 7-й ИАП выполнил 76 боевых вылетов, а 13-го – 137! 12 февраля Михайлюку доверили важную задачу прикрытия корректировщиков, с этой целью он трижды в течение дня вылетал своим звеном, успешно выполнив задачу. А вот на следующий день Порфирий Афанасьевич «отличился» что называется, в другую сторону.

В этот день звено Михайлюка получило задачу прикрыть ударную группу «Чаек» капитана Семенова из 3-й эскадрильи полка, вылетевшую для поиска финских аэродромов в районе Лапеенранты. Семенов перед вылетом не получил в штабе маршрут полета, но решил, что и так достаточно неплохо знает ТВД и сможет самостоятельно провести группу. В районе Лаппеенранты советских летчиков ожидала 10-бальная низкая облачность, поэтому ничего искать Семенов не стал и повернул назад. Обратным маршрутом группа шла вдоль берега Финского залива и над юго-западной оконечностью острова Койвисто попала под обстрел недавно вскрытой зенитной батареи. Истребитель младшего лейтенанта Н.П. Долецкого получил повреждения и совершил вынужденную посадку, к счастью для всех на занятой Красной Армией территории. Михайлюк же со звеном И-16 после пересечения линии фронта самостоятельно ушел и занялся штурмовкой подвернувшихся под руку целей. По результатам вылета командир 59-й бригады полковник Ерлыкин оценил дисциплину в полку как низкую: 

«Считаю, что майор т. Туренко и бат. комиссар т. Антонов имеют головокружение от «успехов», так ничем иным не могу допустить самовольщину в действиях командиров эскадрилий и невыполнение моих указаний».

Впрочем, вскоре нашему герою представился отличный шанс исправиться. 14–15 февраля он несколько раз успешно прикрывал действия бомбардировщиков во главе групп, насчитывавших от шести до тринадцати И-16. 16 февраля в 13.18 в паре с адъютантом эскадрильи лейтенантом Петром Зобовым Порфирий Афанасьевич вылетел на рутинное патрулирование в районе станции Лейпясуо. К этому времени ситуация на фронте начала приобретать для финнов катастрофической характер и неудивительно, что финское командование бросило в бой все, что могло оказать хоть малейшее воздействие на ситуацию. Касалось это и истребителей, которым в сложившихся обстоятельствах отсиживаться в тылу и гоняться за бомбардировщиками было уже невозможно.

В районе патрулирования Михайлюк на высоте всего 100 метров заметил четыре истребителя противника, опознанные как «Бульдоги». В действительности это были «Гладиаторы» из состава 1-го звена 26-й эскадрильи. Несмотря на численное превосходство противника, бой длился около двадцати минут, а финал стычки наблюдало подоспевшее на помощь звено лейтенанта Курочкина из 1-й эскадрильи, который видел, как один из «ишачков» гонит куда-то «Гладиатора», в итоге оба самолета скрылись в облаках. В результате нашей паре удалось разогнать противника и записать на свой счет сбитый истребитель. Таким образом, счет Михайлюка вырос уже до четырех групповых и одной личной победы, не считая двух самолетов, уничтоженных на земле в составе группе. Финны не остались в долгу, и сержант Порвари отчитался об уничтожении И-16, который «горя и выпуская клубы черного дыма, упал в четырех километрах южнее станции Кямяря». По возвращении на аэродром в картере двигателя самолета Михайлюка действительно обнаружили одну пробоину, а самолет Зобова вообще не имел повреждений. Однако и все финские истребители благополучно вернулись обратно.

Истребитель Gloster Gladiator Mk.II из 26-й эскадрильи

К середине февраля у личного состава полка начала накапливаться усталость. Два вылета в день стали фактически нормой, уже не были исключением и случаи, когда летчики выполняли по три, а то и четыре вылета в день. Порфирий Афанасьевич в этом отношении исключением не был, например 19 февраля на его счету было три боевых вылета на разведку и штурмовку. Однако к этой дате в состав полка уже влились 29 летчиков двух резервных эскадрилий. Вновь прибывшие были довольно опытными пилотами, а эскадрилья старшего лейтенанта Иосифа Гейбо вообще состояла из участников боев на Халхин-Голе. Поэтому дав новичкам одну-две недели на ознакомление с обстановкой и ТВД, 24 февраля командование полка отправило в краткосрочные отпуска сразу два десятка своих летчиков, в том числе и Михайлюка.

Однако уже 27 февраля он вновь вылетал на боевое задание. В 16.54 Порфирий Афанасьевич во главе звена отправился прикрывать действий СБ к северу от Выборга, однако погода с обеда заметно испортилась и бомбардировщиков в районе встречи не оказалось. Чтобы не возвращаться с пустыми руками, Михайлюк решил проштурмовать замеченную автоколонну, но во время пикирования его И-16 сам оказался под огнем откуда-то сзади. Выйдя из пике, Михайлюк заметил удаляющийся на запад биплан, в котором опознал истребитель «Геймкок». Бросившись в погоню, советский летчик настиг противника и обстрелял, после чего вражеский самолет перешел в пикирование и врезался в лес. Кого в данном случае мог атаковать наш летчик сказать сложно, вероятнее всего это был «Гладиатор» из 26-й эскадрильи, поскольку остальные летавшие на «Гладиаторах» финские подразделения из состава 1-го авиаполка взаимодействия с армией встреч с советскими истребителями вообще не имели. Но в любом случае потерь у финских ВВС в этот день не было, за исключением подбитого в бою истребителя-моноплана «Фиат» G.50, однако произошло это довольно далеко, примерно в 80 километрах от места описываемых событий.

Очередное появление финских самолетов в районе Выборга советское командование «взяло на карандаш». После паузы, вызванной непогодой, 29 февраля утро началось с вылетов на поиск аэродромов противника. В 8.56 девятка И-16 во главе со старшим лейтенантом Михайлюком, замещавшим заболевшего комэска Шинкаренко, вылетела на поиск и уничтожение самолетов противника. В 9.30 восточнее Лаппеенранты ведущий заметил на озере выруливающие на старт одиннадцать D.XXI и немедленно бросился в атаку. Пока «ишачки» пикировали на цель, четыре финских истребителя успели взлететь, но практически сразу оказались под огнем пулеметов И-16. Советские документы содержат красочное, местами даже чересчур, описание штурмовки аэродрома:

«Белофиннов застали врасплох. Они судорожно заводили моторы, метались и тревожно суетились, как затравленные звери. Атака началась звеньями. 2 вражеских самолета зажжены на взлете. Охваченные диким страхом, белофинские летчики выскакивали из кабин, а техники – из-под самолетов и, очертя голову, гнались в лес. Вдогонку им в кильватерной колонне бросаются 3 летчика: ст. лейтенант тов. Булаев, ст. лейтенант тов. Мельников и мл. лейтенанта тов. Муравьев. Уже при второй атаке на территорию врага советские летчики, пренебрегая опасностью, действовали так, как на своем полигоне, расстреливая, как обыкновенную мишень, живую силу и матчасть противника, запрятанную в брезенты и специальные ящики-ангары. В результате целиком уничтожены м/часть и личный состав белофинской эскадрильи».

В «журнале боевых действий» полка отмечено, что в ходе этой атаки было уничтожено на земле пять истребителей противника, два на взлете и один в воздухе без потерь со своей стороны. Однако в итоговом списке побед полка уничтоженными на взлете и на аэродроме числятся уже девять истребителей противника. По паре «Фоккеров» записали на свой счет старшие лейтенанты Михайлюк и Ларионов, а также лейтенант Булаев. Еще по одному D.XXI было засчитано младшим лейтенантам М.П. Сереженко и М.В. Борисову. Сбитый же в воздухе истребитель значился за А.Й. Мельниковым, который вылетал в составе 4-й эскадрильи в качестве подменного пилота.

Страница из «журнала боевых действий» 7-го ИАП с записью о налёте группы под командованием Михайлюка на финский аэродром 29 февраля

За образцовое выполнение боевого задания личный состав 4-й эскадрильи получил благодарность от Члена Военного Совета фронта А.А. Жданова и Командующего ВВС 7-й армии комдива С.П. Денисова. Командование же 7-го ИАП вечером решило повторить удар по найденному аэродрому. В 16.47–16.54 с Ваммель-ярви стартовали семь И-153 и семь И-16 во главе с Михайлюком. Самолетов на аэродроме летчики не обнаружили, а потому отбомбились по аэродрому и аэродромным постройкам. Согласно «журналу боевых действий» полка, капитану Павлову удалось попасть двумя ЗАБ-50 в помещение склада, однако финские данные сообщают об отсутствии повреждений в результате бомбардировки. Косвенно это подтвердили и летчики 4-й эскадрильи, доложившие, что «Чайки» просто сбросили бомбы на лед.

Финская версия событий, как ни удивительно, во многом совпадает с советской, за исключением результатов удара. Порфирий Афанасьевич в действительности ошибся и вывел свою группу не к указанному им месту, а восточнее, к аэродрому Йоутсено как раз в тот момент, когда находившиеся там девять «Фоккеров» отряда лейтенанта Вуорела, с которым Михайлюк дрался еще 20 декабря, начали выруливать на старт. Так же в Йоутсено находился неисправный истребитель командира 3-го звена капитана Луукканена. Его самолет, к слову, оставался на аэродроме и к вечерней атаке, но советские летчики его не заметили.

К моменту появления И-16 на взлет пошла пара в составе знаменитого на весь мир после своего триумфального боя лейтенанта Сарванто и сержанта Вуорима. Во время взлета «Фоккер» Вуоримы получил очередь от кого-то из пилотов И-16 (вполне вероятно, что именно от летевшего первым Михайлюка) и плюхнулся обратно на аэродром. Следом за Сарванто смогли взлететь старшины Иконен и Хейкинаро. Оба имели на своем счету по две личных и две групповых победы, а «снятый» на взлете сержант Вуорима вообще был полноправным асом с пятью личными победами. Личный же счет лейтенанта Сарванто к этому времени достиг двенадцати побед. Правда все победы этих летчиков были одержаны над бомбардировщиками. К чести противника, несмотря на внезапность нападения и численное превосходство советской стороны, взлетевшие финны не ретировались с поля боя, а развернулись и атаковали «ишачков», переключившихся на штурмовку аэродрома. Под обстрел «Фоккера» попал старший лейтенант Мельников, в плоскости самолета которого позже обнаружили четыре пробоины. После атаки финские истребители развернулись и начали уходить. В погоню бросилось звено Булаева, которое, по словам летчиков, настигло противника в четырех километрах севернее Лаппеенранты, где Мельников сбил одного из «Фоккеров».

В действительности, кроме подбитого на взлете Вуоримы потерь среди финских самолетов не было. Да и самолет Вуоримы отремонтировали в течение пары часов. Уничтожение на земле сразу пяти истребителей, учитывая, что у советских самолетов ничего, кроме двух-четырех 7,62-мм пулеметов, из вооружения не было, и без финских данных выглядит весьма сомнительно, а с учетом того, что в вечернем вылете на аэродроме самолетов не обнаружено – и подавно. Означает ли это, что атака была безрезультатной? Отнюдь.

Вскоре после налета, лейтенант Вуорела получил приказ перебазировать свои боеспособные самолеты в Руоколахти, однако из Йоутсено смогли вылететь только четыре «Фоккера», в том числе машины Сарванто, Иконена и Хейкинаро. Оставшиеся же в Йоутсено самолеты боевых вылетов в этот день больше не совершали, вполне вероятно, из-за полученных утром повреждений. Но уже в 16 часов наскоро подлатанные истребители, включая «Фоккер» Вуоримы, во избежание повторного удара были перегнаны в Руоколахти. Это говорит о том, что полученные финскими истребителями повреждения все же не носили фатального характера. Занятно, что первая четверка «Фоккеров» успела прилететь в Руоколахти аккуратно к моменту налета на этот аэродром штурмовой группы 68-го ИАП, закончившегося самым эпичным за войну избиением финских истребителей, реально потерявшим в итоге семь машин.

1 и 2 марта Михайлюк еще дважды вылетал во главе эскадрильи на поиск аэродромов в районе Лаппеенранты, но безуспешно. После учиненного 29 февраля летчиками 7-го и 68-го ИАП побоища, 26-я эскадрилья сдала оставшиеся «Гладиаторы» в 1-й авиаполк и начала освоение «Фиатов», а 24-я убыла в тыл на отдых и приведение в божеский вид оставшейся матчасти, на несколько дней выбыв из боев. Из 23 имевшихся в составе эскадрильи «Фоккеров» на 1 марта полностью исправными были только 10, причем «обвал» произошел буквально за один день 29 февраля, когда еще утром в боеспособном состоянии в эскадрилье было 22 из 24 истребителей.

Сведения о наличии матчасти в финской 24-й эскадрилье. Сплошная линия – всего самолетов, пунктирной – боеспособных.

В мартовских боях над Выборгским заливом старший лейтенант Михайлюк участия уже фактически не принимал, ограничившись лишь несколькими вылетами. Шинкаренко вернулся в строй 4 марта, а судя по суточным ведомостям полетов 7-го ИАП, Порфирий Афанасьевич свой последний в «зимней войне» вылет в качестве ведущего группы выполнил утром 5 марта, проведя звеном разведку войск противника. По итогам войны на счету летчика оказалось две личные и четыре групповые победы, а также четыре самолета, уничтоженных на аэродроме или на взлете. Удивительно, но столь внушительный список успехов поводом для новых награждений не стал, хотя Шинкаренко в апреле было присвоено высокое звание Герой Советского Союза.

Суточная ведомость вылетов 7-го ИАП за 1 марта

Дальнейшая судьба Порфирия Афанасьевича Михайлюка довольно хорошо известна. Великую Отечественную войну он встретил на юго-западном фронте, откуда будучи заместителем командира 524-го ИАП в октябре 1941 года вновь прибыл под Ленинград, в состав ВВС 7-й отдельной армии. За 1941 год он одержал еще две личные и две групповые победы. С марта 1942-го назначен инспектором по технике пилотирования ВВС 7-й ОА, при этом периодически продолжал участвовать в боевых вылетах. Согласно наградным документам, в этот период он лично сбил бомбардировщик, а в сентябре 1942-го получил ранение. В апреле 1943-го майора Михайлюка перевели в Управление 10-го смешанного авиакорпуса, в составе которого он участвовал в Миусской наступательной операции, а в ноябре 1943-го был назначен командиром 73-го гвардейского истребительного авиаполка. В этой должности Порфирий Афанасьевич оставался до конца войны, принимая участие в освобождении Украины, Крыма, Венгрии Австрии и Чехословакии. Он продолжал активно участвовать в боевых вылетах, одержав в 1944 году семь личных и одну групповую победы.

Гвардии полковник Михайлюк Порфирий Афанасьевич

Всего за время войны выполнил 272 боевых вылета, проведя 72 воздушных боя. К его «финскому» ордену Красного Знамени добавилось еще три таких же, а также три ордена Красной Звезды, орден Александра Невского и различные медали и иностранные награды. В 1953 году, честно отдав службе своей стране более тридцати лет, гвардии полковник Порфирий Афанасьевич Михайлюк уволился в запас.

Материал входит в цикл: