«Плетёнка Тача»

В предыдущей статье мы рассмотрели разгром американской истребительной эскадрильи в самом начале сражения при Мидуэе. Но всего через несколько часов там же произошёл ещё один воздушный бой, продемонстрировавший, что при наличии грамотной тактики можно успешно бить даже многократно превосходящего противника, воюющего на более совершенной технике.

Рождение идеи

Первые данные о выдающихся характеристиках нового японского морского ис­т­ребителя бы­ли по­лу­че­ны Разведуправлением ВМС США ещё в январе 1941 г., но тогда от них отмахнулись, как от малодостоверных. Меж­ду тем эти самолёты пошли в бой в Китае, и игнорировать по­ступавшую от­туда информации стало уже нельзя. Так что 22 сентября 1941 г. Управление морской авиации опу­б­ли­ко­вало, наконец, разведывательный бюллетень, согласно которому максимальная ско­ро­сть японского ис­требителя «Модель 00» оценивалась в 300-330 узлов [555-610 км/ч] при вооружении две 20-мм пушки и два 7,7-мм пулемёта.

Советник Чан Кайши по авиации капитан Клэр Шэннолт, организатор знаменитых «Летающих тигров», в своих докладах из Китая несколько занижал мак­си­ма­ль­ную скорость «Зеро» – у него она составляла 280 узлов [518 км/ч] – однако отме­чал выдающуюся манёвренность и ско­ро­подъ­ём­ность япон­ской машины. Пос­ле­д­нюю он определял, как «более 1000 м/мин». Очень близко к реальной цифре в 942 м/мин, при том, что скороподъёмность тогдашних истре­би­­телей мо­р­ской авиации США не превышала 700 м/мин. А ещё данный показатель го­­во­рил о высокой удельной мощности и «приёмистости» японской машины.

-

Всё это не прошло мимо некого Джона Тача, на тот момент капитан-лейтенанта и ко­ман­ди­ра 3-й ис­тре­би­те­ль­ной эскадрильи авианосца «Саратога». Сам авианосец находился тогда на модернизации, а его авиагруппа занималась боевой подготовкой на береговой авиа­базе. Опытный офицер все­рь­ёз задумался над воп­ро­сом, что его эскадрилья, только что перевооружённая на новейшие ис­тре­би­тели «Гру­м­ман» F4F-3 «Уай­л­д­кэт», сможет, в случае чего, противопоставить про­тивнику, которого невозможно ни «пе­ре­кру­тить» в манёвренном «дог­фай­те», ни достать «на вертикалях».

День за днём, Джон Тач, вернувшись со службы, гонял по столу на своей кухне изображавшие самолёты сп­и­ч­ки, пытаясь нащупать тактическое решение. Пока не пришёл к выводу, что в заданных условиях нет никаких шансов придумать что-то, что по­зволило бы гарантированно обеспечить ни классический «заход в хвост», ни хо­тя бы ло­бо­вую атаку. Разве что, в случае грубой ошибки противника. 

Единственным вариантом виделось использование гораздо более сложного огня с упреждением на пересекающихся курсах. Но это требовало точной оценки курса и скорости про­ти­в­ни­ка, а также расстояния до него. Тре­бовалось каким-то образом вывести вра­же­с­кий самолёт под огонь с фланга в более или менее стандартных условиях, где даже не самый подготовленный пилот мог бы с достаточной точностью определить все три показателя.

Индивидуальными действиями добиться этого было также невозможно, поэ­то­му Тач задумался о ко­ман­д­ных действиях. Всё те же спички подсказали ему возможный вариант, и он решил опробовать его на практике. В начале октября 1941 г. командир 3-й истребительной организовал учебный воздушный бой, где он вёл четвёрку «обо­ро­ня­ю­щих­ся», а такими же силами «нападающих» руководил командир одного из дивизионов его эс­ка­д­ри­льи, будущий ас старший лейтенант Эдвард «Буч» О'Хэйр. 

Эдвард О'Хэйр и Джон Тач на фоне «Уайлдкэта»

Он был проинструктирован опробовать все из­ве­с­т­ные ему варианты атаки, а для чистоты эксперимента на ручки управления двигателями «оборонявшихся» были по­с­та­в­ле­ны ог­ра­ни­чи­тели, не по­з­во­ля­в­шие выжать более 60% тяги, дабы сымитировать бой с противником, зна­чи­тель­но пре­во­с­хо­дя­щим в скорости (по одной версии, это были проволочки, прикрученные к со­от­вет­с­т­ву­ю­щим рукояткам, по другой – обошлись яркими отметками на секторе газа).

Суть манёвра заключалась в том, что два двухсамолётных звена летели на дис­танции минимального радиуса виража между ними. В случае вражеской ата­ки – вне зависимости от того, какое из звеньев атаковали – они начинали вы­полнять вираж навстречу друг другу, одно с небольшим на­бо­ром вы­со­ты, другое с потерей, пересекали курсы и расходились. Для противника это выглядело бес­смысленно-паническим, ломавшим строй бегством, и он начинал преследо­ва­ние одного из звеньев, превращавшегося таким образом в «наживку».

Разойдясь в стороны, звенья начинали выполнять обратный вираж опять нав­с­т­речу друг другу. В результате звено-«наживка» буквально у себя на хвосте при­та­с­кивало противника в точку, где он неминуемо попадал под фланговый или фронтальный огонь другого звена. Даже в случае промаха внезапная атака сби­вала противнику прицел, звенья опять пе­ре­се­ка­ли курсы и повторяли манёвр до того момента, пока противник не будет сбит, либо, как минимум, не откажется от ата­ки. 

Схема придуманного Джоном Тачем манёвра

Важ­ным достоинством этого тактического приёма было ещё и то, что он не требовал отдачи ка­ких-то команд. Пилоты одного из звеньев могли даже не видеть атакующего противника, им достаточно было увидеть, что вто­рое звено резко по­во­ра­чи­ва­ет в их сторону, чтобы также начать выполнять манёвр. То, как это выглядело с точки зрения атакующих, Эдвард О'Хэйр изло­жил в следующих выражениях: 

Шки­пер, это и вправду работает. Я не смог провести ни одной атаки не увидев нацеленный на меня нос одного из ваших тихоходов. Как минимум, вы каждый раз имели воз­мо­ж­ность меня сбить, хотя и я тоже мог – это работает не только в одну сторону. Бóльшую часть времени в ходе того резкого виража я хоть и знал, что вы собираетесь сделать, но ни разу не мог точно сказать – когда, а угадывать такое в бою мне не хотелось бы. Каждый раз это было несколько неожиданно и вы­гля­де­ло точно рассчитанным по времени. Когда я выходил на позицию и был уже готов на­жать на спуск – вы тут же начинали уклонение, хоть и не видели меня.

Проведя ещё несколько тренировок командир 3-й истребительной эскадрильи отправил в штаб командующего ави­а­но­с­ны­ми силами Тихоокеанского флота докладную записку с описанием приду­ман­ного им при­ё­ма. Однако командование не оценило по­те­н­ци­ал предло­же­ния Джона Тача, поэтому единствен­ны­ми, кого он смог ознакомить с этим манёвром, были 18 пилотов его эскадрильи.

С миру по нитке

В течении первых месяцев войны ставшему к тому времени капитаном 3-го ранга Джону Тачу так и не представилась возможность испытать в бою придуманный им манёвр. В ходе рейда на порт Рабаул его эскадрилья уничтожила три большие летающие лодки H6K «Мэвис» и пятнадцать средних бомбардировщиков G4M «Бетти», но они не были прикрыты истребителями. В следующей операции против высаживавшихся на Новой Гвинее японцев вражеской авиации не было вообще, и «Уайлдкэты» Тача занимались там подавлением вражеских зениток.

К весне 1942 г. перед палубной авиацией США остро встала проблема нехватки пилотов. В результате оставшаяся «безлошадной» 3-я истребительная – их словивший торпеду авианосец «Саратога» стоял на ремонте – была полностью раздёргана по другим подразделением. Взамен Тачу прислали лишь трёх молодых пилотов, с которыми он отрабатывал в том числе и придуманный им манёвр. А 26 мая 1942 г. в Пёрл-Харбор пришёл повреждённый в сражении в Коралловом море авианосец «Йорктаун». Через три дня он должен был отправиться в новый боевой поход, и за это время нужно было успеть не только отремонтировать получивший три бомбовых попадания корабль, но и заменить его потрёпанную авиагруппу.

Джон Тач (второй справа) со своим молодым пополнением. Пёрл-Харбор, начало мая 1942 г.

Формирование истребительной эскадрильи для него было поручено Джону Тачу. В результате новая 3-я истребительная была собрана из оставшихся пилотов с «Йорктауна», дополненных десятком свежих выпускников лётной школы, самого Тача и его заместителя. Вдобавок, во время перелёта на авианосец произошла авария, в ходе которой было повреждено два истребителя и погиб опытный лётчик, заместитель командира. В результате эскадрилья пошла в бой, имея 25 боеготовых «Уайлдкэтов» новой модели F4F-4 и 27 пилотов, подавляющая часть которых на этой модели ещё ни разу не летала.

Ещё одной проблемой были сами самолёты. Кроме неоспоримого плюса – складывающиеся плоскости позволили нарастить численность палубных истребительных эскадрилий с 18 до 27 машин – они имели и серьёзные минусы. Из-за дополнительной пары пулемётов сильно уменьшился как общий боекомплект, так и боекомплект на ствол – с 450 патронов (34 секунды огня) до 240 патронов (18 секунд). Но ещё хуже обстояло с лётными характеристиками. Из-за серьёзно увеличившегося веса машины её и так не выдающаяся скороподъёмность упала до 457 м/мин – уже вдвое меньше, чем у «Зеро», а практический боевой радиус сократился до совершенно неприличных для морского истребителя 105 миль [195 км].

Операция, в которой предстояло участвовать «Йорктауну» и ещё двум американским авианосцам того же типа вошла в историю, как сражение у атолла Мидуэй. Принято считать, что американцам там крупно повезло. Однако если бы им удалось хотя бы просто нормально разведать цели и нормально организовать вылет ударных авиагрупп, то над японским соединением должны были одновременно появиться 100 пикировщиков, 40 торпедоносцев и 28 истребителей эскорта. Эта армада могла одним ударом и с минимальными потерями вынести все четыре японских авианосца, да и их эскорту тоже не поздоровилось бы.  Безо всякого «везения».

Схема начальной фазы сражения при Мидуэе

В реальности же всё свелось к разрозненным атакам, в ходе которых были потеряны практически все торпедоносцы, три из шести эскадрилий пикировщиков так и не увидели противника, а из трёх групп истребительного прикрытия в бою над японским соединением приняла участие лишь одна – горстка «Уайлдкэтов» под командованием капитана 3-го ранга Джона Тача.

Контр-адмирал Фрэнк Флетчер, командир 17-го авианосного соединения, в которое входил «Йорктаун», и его штаб слишком хорошо помнили недавнее сражение в Коралловом море – когда твой авианосец атакуют японцы, лишних истребителей не бывает. Поэтому если эскортные группы истребителей с двух других авианосцев состояли из десяти машин, то они поначалу выделили лишь восемь. А в последний момент вообще сократили до шести. Узнав об этом, Тач побежал на мостик, чтобы попытаться убедить начальство, что ему необходимо кратное четырём количество истребителей. Но вернулся ни с чем, и коротко проинструктировал пятерых пилотов, которым предстояло лететь с ним в бой:

Что бы ни слу­чи­лось – держаться вместе! Никаких игр в «волка-одиночку»! Вас просто убьют, причём безо всякой пользы для дела. Ещё одно, следим, чтобы смесь была максимально обеднённой, экономим горючее. Чик, ты и Шиди – летите пря­мо за торпедниками, футов на тысячу [305 м] выше их. Снимаете всех, кто на них заходит. Мы будем где-то на три тысячи футов [914 м] над вами и прикроем от атак сверху. Всё, пошли!

Судя по оперативным журналам авиагрупп японских авианосцев, к тому моменту, как над японским соединением появились истребители Тача и эскортируемые ими бомбардировщики с «Йорктауна», в воздухе там уже находилось 36 «Зеро», а через считанные минуты их стало 42. Вместе с тем эти истребители были рассредоточены по огромной площади, а поскольку централизованное управление во­з­ду­ш­ным бо­е­вым охранением у японцев тогда отсутствовало, то и в бой они вступали либо по мере поступления команды со своего ави­а­но­с­ца, либо, чаще всего, по мере визуального обнаружения вражеских самолётов. Но всё равно их было слишком много, и результат был, казалось бы, «немножко предсказуем».

Страница оперативного журнала истребительной эскадрильи авианосца «Акаги» за 4 июня 1942 г. Благодаря этим журналам можно точно посчитать количество японских истребителей в воздухе в любой момент сражения.

 «Всегда имей план действий. Всегда имей запасной план, потому как основной никогда не работает. Поскольку запасной план тоже никогда не работает – будь готов действовать по обстановке.» Эти три правила из фольклора аме­ри­кан­с­ких мор­пе­хов как нельзя лучше описывают дальнейшие события. Основной план Джона Тача за­дей­с­т­во­вать две пары двухсамолётных звеньев рассыпался, вопреки известному выражению Мольтке-старшего, ещё до сто­л­к­но­вения с противником. А вскоре после того как возглавляемая командиром 3-й истребительной четвёрка «Уай­л­д­кэ­тов» приблизилась к вра­же­с­ко­му соединению, та же судьба постигла и его запасной план.

Маленькая группа Тача летела двумя звеньями со вторым звеном позади и ниже командирского, но вскоре ведомый второго звена лейтенант Эдгар Бас­сет, имевший за плечами Коралловое море и боевой счёт из двух машин противника, был сбит. Причём на­с­то­ль­ко не­о­жи­да­н­но, что никто из оставшихся даже не видел, кто это сделал. Что в общем-то не­у­ди­ви­те­ль­но, поскольку сбитый истребитель был тем, что в американской авиации не очень прилично называют «ass end Charlie», то есть им­е­н­но его обязанностью было следить за «жопой» всего дивизиона, но с этой задачей он явно не справился.

Теперь «крайним» стал командир второго звена старший лейтенант Брэйнард Макомбер. Одному из «Зеро» удалось сесть на хвост его «Уа­й­л­д­кэта», и вскоре пилот собственной спиной почувствовал попадания 7,7-мм пуль «при­с­т­ре­ло­ч­ной» очереди «Зеро», но от добивающей очереди 20-мм пушек ему удалось увернуться. Самолёт продолжал лететь и слушаться рулей – пули не зацепили тяг управления, хотя успели изрешетить всё, что находилось позади спасшей пилота бронеспинки, включая блоки радиостанции. Макомбер остался без свя­зи, но в го­ря­ч­ке боя этого не заметил. Переведя дух, пилот сообразил, что без ведомого он уже не звено, а просто ми­шень, вспомнил предполётную инструкцию командира про «держаться вместе», дал газ и безо всяких тактических изысков пристроился третьим к командирскому звену.

Тем временем сыграли свою роль отсутствие радаров и плохая организация управления воздушным охранением японских авианосцев. Большинство их истребителей отвечали на внешние раздражители как фагоциты, клетки иммунной системы, ре­фле­к­то­р­но ре­а­ги­ру­ю­щие на ближайшую к ним угрозу. Плюс на это наложился своеобразный опыт, полученный пилотами «Зеро» в Китае – вражеские истребители они воспринимали как более приоритетную (и более «почётную») цель, чем ударные самолёты противника. Даже те, что представляли реальную угрозу защищаемым кораблям.

Диаграмма количества истребителей боевого охранения над японским авианосным соединением в период американских атак утром 4 июня 1942 г. Интересующий нас промежуток времени выделен красным.

 Только этим можно объяснить тот факт, что на три оставшихся истребителя группы Джона Тача стянулась как минимум половина всех находившихся в воздухе «Зеро» – от 15 до 20 машин – в то время как примерно такое же количество японских истребителей атаковало гораздо более многочисленную и опасную цель, 12 торпедоносцев «Йорктауна», прикрытых парой «Уайлдкэтов». А приближавшиеся гораздо выше аж три эскадрильи пикировщиков – японцы не заметили вообще.

Но командиру 3-й истребительной легче от этого не стало. Постоянно прибывающие «Зеро», пользуясь преимуществом в скороподъёмности, набирали высоту и ата­ко­ва­ли звено из трёх «Уайлдкэтов» с интервалом в 20-30 секунд. Единственным способом оторваться было пи­ки­ро­ва­ние (в данном случае невозможное из-за малой высоты), путь вверх был перекрыт, так что аме­ри­ка­н­цам пришлось уворачиваться не меняя эшелона. Первые манёвры уклонения были предельно простыми – дождавшись, ко­г­да пикирующий сзади-сверху японец выходил на дистанцию открытия огня, использовать возникшее из-за ог­ро­м­ной разницы скоростей преимущество в манёвренности и делать максимально крутой вираж, вынуждая противника стрелять не со стороны хвоста, а с фланга, с упреждением. Поскольку в этот момент японский истребитель выходил из пи­ки­ро­ва­ния, он шёл с перегрузками, хуже управлялся и не мог точно навестись.

Увернувшись от нескольких атак, Джон Тач уяснил для себя тактику пилотов «Зеро». Те раз за ра­з­ом пикировали сверху-сзади, стараясь «сесть на хвост», а в случае неудачи не пытались лезть в ближний бой – вместо этого они выходили из атаки и почти вертикально набирали высоту для новой. Как показали поздней облёты тро­фе­й­ного «Зеро», разогнавшийся японский истребитель мог выполнить «практически вертикальный набор вы­со­ты, который может продолжаться от 1500 до 2000 футов [450-600 м]». А ещё те облёты показали, что «на скорости более 300 миль в час [483 км/ч] становится почти невозможным изменить направление виража» – плата за большие элероны, обе­с­пе­чи­ва­в­шие потрясающую манёвренность «Зеро» на малых скоростях. Всего этого командир 3-й истребительной тогда знать не мог, однако опытный пилот интуитивно использовал второй фактор при уклонении, а при­ме­ня­е­мый японцами способ выхода с вертикальным набором высоты подсказал ему вариант контратаки.

Теперь после виража, уводящего звено с линии атаки, он добавлял газ, слегка отрывался от ведомых и делал крутой вираж в противоположную сторону. Японский истребитель, не попадавший по замыкающей машине, «проскакивал» эшелон звена Та­ча, оказывался ниже него и начинал набор высоты как-раз напротив разворачивающегося к нему самолёта командира эс­к­а­д­р­и­льи. Дистанция при этом обычно была слишком большой для прицельного огня, но пролетавшие рядом трассы вынуждали японцев прервать набор высоты, что на несколько десятков драгоценных секунд выключало их из «карусели» атакующих машин.

А затем Джону Тачу просто повезло – вы­хо­дя­щий из атаки японец видимо слишком рано и резко потянул ручку на себя, машина потеряла скорость и начала выполнять «све­чу» на идеальной для стрельбы дистанции. Очереди шести 12,7-мм «Браунингов» разнесли кокпит и капот дви­га­в­ше­го­ся вертикально вверх «Зеро». Потеряв тягу, он на мгновение «завис» в воздухе, после чего свалился в штопор, из которого уже не вы­шел. Капитан 3-го ранга Тач сбил свой первый «Зеро» и четвёртый вражеский самолёт в своей карьере, о чём пе­да­н­ти­ч­ный оф­и­цер сделал отметку в лежащем на коленях планшете.

1. Манёвр уклонения. 2. Манёвр уклонения с последующей контратакой во время выхода противника из пикирования. (Реконструкция Дж. Ландстрома на основе воспоминаний Дж. Тача и Б. Макомбера)

Первое применение

Всё это время командир 3-й истребительной не мог понять, почему Макомбер приклеился к его звену. Несколько раз он отдавал ему команду: «Уйди дальше в сторону. Увеличь дистанцию раза в два и потом мне навстречу.» В ответ по понятным причинам было молчание. Как потом вспоминал Тач:

«Ситуация складывалась совершенно дурацкая. Я потратил почти год, разрабатывая единственный, по моему мнению, способ уцелеть при встрече с „Зеро“, а теперь мы, похоже, не можем его при­ме­нить.»

И только после сбитого японца до него дошло, что Макомбер не только ни разу не отрабатывал этот манёвр, но и, скорей всего, даже не слышал о его существовании. Тач вспомнил, что поручил про­ин­с­тру­к­ти­ро­вать по этому вопросу прикомандированных пилотов 42-й истребительной своему заместителю, а тот вряд ли успел это сделать до своей гибели в аварии на палубе «Йорктауна». Так что Макомбер всего лишь честно выполняет сказанное на скомканном предполётном инструктаже – держит строй. И, судя по всему, у него проблемы со связью. Так что еди­н­с­т­вен­ным из имевшихся под рукой, кто кроме него самого имел пре­д­с­та­в­ле­ние о придуманном им манёвре, был его ведомый, зелёный лейтенант Роберт Дибб.

С точки зрения наблюдавшего сзади и не слы­ша­в­шего радиопереговоров Макомбера это выглядело, как приступ паники, охвативший молодого пи­ло­та. Проводив изумлённым взглядом покинувший строй «Уайлдкэт», старший лейтенант догнал ис­т­ре­би­те­ль командира и занял место его «дезертировавшего» ведомого. Но, что гораздо важней, точно таким же приступом паники это выглядело и с точки зрения пилота очередного за­хо­ди­в­ше­го в атаку «Зеро» – японский истребитель без колебаний нацелился на лёгкую одиночную цель, которой можно было просто и без­на­ка­за­н­но «сесть на хвост».

К тому моменту лейтенант Дибб уже вспомнил, чему учил его командир в ходе немногочисленных за­ня­тий в Пёрл-Харборе и понял, что от него сейчас требуется. Увидев заходящего сзади японца, он сделал кру­той левый вираж, и с воплем «Шкипер, у меня „Зеро“ на хвосте! Сними его!» рванул навстречу двум «Уайлдкэтам», уже от­вер­ну­в­шим в его сторону. Молодой пилот сделал всё правильно и вывел преследовавший его истребитель точно под огонь ко­ма­н­дира. Поднырнув под летящий навстречу «Уайлдкэт» своего ведомого, Джон Тач оказался на идеальном курсе для лобовой атаки, причём снизу – и 12,7-мм пули вспороли «брюхо» японского истребителя от капота до хвостового колеса.

Первое боевое применение манёвра Тача. (Реконструкция Дж. Ландстрома на основе воспоминаний и рисунка Дж. Тача)

Тач инстинктивно пригнул голову, пропуская над собой подбитый «Зеро», ему даже показалось, что он почувствовал жар от горящего самолёта «этого ублюдка, что покушался на моего бедного, маленького, неопытного ведомого!» Эффективность ма­нё­в­ра была, наконец, проверена на практике, а командир 3-й истребительной сделал ещё одну отметку в своём планшете, не­к­с­та­ти подумав, что это тоже изрядная дурость – делать отметки, которые никто никогда не увидит. В том, что из этого вылета ни­к­то из них не вернётся – у него сомнений не было.

Между тем «бедному, маленькому» лейтенанту Диббу совсем не по­н­ра­ви­лось быть приманкой. Как впоследствии вспоминал Тач: «Подозреваю, он чувствовал себя там немножко одиноко», поэтому мо­ло­дой пилот попытался пристроиться к командиру, но был безжалостно отогнан в сторону, где опять стал целью атаки очередного «Зеро». В этом месте он окончательно «врубился в игру» – ему уже даже необязательно было видеть ата­ку­ю­щий его японский истребитель, достаточно было смотреть влево или вправо и ловить момент, когда командир эскадрильи, го­ра­з­до лучше видевший ситуацию у него за спиной, начинает вираж, и в этот момент самому поворачивать ему навстречу.

Три истребителя ещё несколько раз «сплели» свои курсы, но пикирующие на «Уайлдкэт» Дибба японцы больше не пы­та­лись сбросить скорость и зайти ему в хвост, вместо этого они, как и в начале, пытались расстрелять его самолёт в пи­ки­ро­ва­нии, а после его уклонения навстречу товарищам по эскадрилье проскакивали ниже и начинали набор высоты. Так продолжалось до тех пор, пока очередной «Зеро» не допустил ошибку. Опять слишком рано начав набор высоты, он очутился прямо на курсе Тача, в очередной раз пропустившего над собой самолёт Дибба.

Пусть на этот раз японец оказался не на встречном, а на пер­пе­н­ди­ку­ля­р­ном курсе – стрелять с упреждением командир 3-й истребительной любил и умел. В планшете Джона Тача по­я­ви­лась третья отметка, подтверждавшая, что придуманный им манёвр неплохо работает и в таком варианте.

Убедившись, что оди­но­кий американский самолёт является не таким уж и беззащитным, японцы переключились на командирскую пару, однако ещё одним достоинством оборонительного манёвра Тача было то, что он работал «в обе стороны». Теперь уже Тач с Макомбером «притащили» японский истребитель прямо навстречу Диббу, который не упустил возможности отправить в океан свой первый вражеский самолёт, доведя счёт этого неравного боя до разгромного 4:1.

Коллиматорный прицел Mark 8 в кокпите F4F-4 «Уайлдкэт» и его прицельная сетка.

Пара «Уайлдкэтов», отряженных в непосредственное прикрытие торпедоносцев, тоже не оказались мальчиками для битья. Пусть и безо всяких тактических изысков, но и им удалось не только уцелеть, но и сбить ещё, как минимум, три «Зеро». Поскольку по японским данным в описываемый период времени они потеряли 13 истребителей боевого охранения только сбитыми (не считая вынужденных посадок на воду), то можно считать заявки истребителей из группы Тача достаточно обоснованными. Таким образом итоговый «счёт» составил не менее 7:1, причём в условиях многократного численного превосходства противника.

Однако, сам командир 3-й истребительной особых иллюзий на эту тему не питал. Пусть из шести вылетевших на это самоубийственное задание истребителей с «Йорктауна» пять смогли вернуться на авианосцы, но три из этих пяти машин были списаны, как неремонтопригодные. Поэтому в примечании к рапорту о бое Джон Тач написал следующее:

Шесть самолётов F4F-4 не способны помешать 20 или 30 японским ис­т­ре­би­те­лям сбивать наши тихоходные торпедоносцы. Вообще удивительно, что хоть кто-то из наших пилотов смог вернуться живым. Все успехи, которых пилоты наших истребителей смогли добиться в бою с японскими истребителями «Зеро» были до­с­ти­г­ну­ты не благодаря характеристикам машин, на которых мы летаем, а в ре­зу­ль­та­те сравнительно низкой точности стрельбы японцев, тупых ошибок, до­пу­щен­ных несколькими их пилотами, а также благодаря превосходящей точности стре­ль­бы и командной работе части наших пилотов. Единственным способом поймать истребитель «Зеро» в прицел было заманивание их в выход из виража напротив F4F или расстрел их в тот момент, когда они были слишком заняты стрельбой по одной из наших машин.

Самолёты F4F плачевно уступают в скороподъёмности, ма­нё­в­ре­н­но­сти и скорости. Автору приходилось летать на модели F4F, ещё не име­в­шей бронезащиты и протектированных бензобаков. Удаление этих жизненно важ­ных средств защиты не способно повысить характеристики F4F настолько, чтобы хотя бы приблизиться к характеристикам истребителя «Зеро».

Указанные серь­ёз­ные недостатки не только мешают нашим истребителям должным образом выполнять боевые задачи, но и оказывают явное и вызывающее беспокойство воздействие на моральное состояние пилотов наших палубных истребителей. Если мы пре­д­по­ла­га­ем сохранить наши авианосцы на плаву, то мы должны предоставить им ис­т­ре­би­тель, превосходящий японский «Зеро» если не по манёвренности, то, как ми­ни­мум, по скороподъёмности и скорости.

Сразу после Мидуэя капитан 3-го ранга Джон Тач был переведён сначала на преподавательскую, а затем на командно-штабную работу. Но его наработки использовали другие командиры палубных истребительных эскадрилий в ходе последовавшего вскоре многомесячного сражения при Гуадалканале. Тогда же родилось и название этого манёвра: «плетёнка Тача» (Thach Weave). А затем на вооружении ВМС США появились те самые самолёты, превосходящие «Зеро» в скорости и скороподъёмности, о необходимости которых Тач писал в своём рапорте. Его чисто оборонительный манёвр потерял актуальность, и о нём вскоре забыли – «Корсарам» и «Хеллкэтам» он был не нужен.

В 1974 г. адмирал в отставке Джон Тач решил повеселить опрашивавшего его ис­сле­до­ва­теля американской морской ави­а­ции Джона Ландстрома неким, по его мне­нию, курьёзом. Он показал ему письмо, полученное от командира эскадрильи ис­т­ре­би­телей-бом­бар­ди­ров­щиков F-4 «Фантом II», во­е­ва­в­шего во Вьетнаме. В этом письме офицер рас­ска­зы­вал, что самостоятельно при­ду­мал и опробовал в бою тактический приём, поз­во­ля­ю­щий успешно про­ти­во­дей­с­т­вовать бо­лее манёвренным истребителям советского про­из­вод­ства. А также о том, что он очень гордился своим вкладом в тактику воз­душ­ного боя (и даже подал соответствующий рапорт), пока кто-то из командования, заставший ещё Вторую Мировую, не сообщил ему, что на самом деле его «инновация» – это не более чем ста­рая добрая «плетёнка Тача». На случай, если эта история вдруг дойдёт до настоящего автора, лётчик про­сил адмирала не считать его плагиатором, при­пи­сы­ва­ющим себе чужие идеи, поскольку он и в самом деле не знал, что «изобрёл велосипед»

1. Commander, Fighting Squadron Three, Action with enemy report, 4 June, 1942.
2. 赤城飛行機隊戦闘行動調書 (Оперативный журнал авиагруппы АВ «Акаги»), 4 июня, 1942.
3. Commander-in-Chief, First Air Fleet, Detailed Battle Report No. 6, 15 June, 1942.
4. Bureau of Aeronautics, “Airplane Performance Data. Model: F4F-3”, August 14, 1942.
5. Bureau of Aeronautics, “Airplane Performance Data. Models: F4F-4, FM-1”, July 1, 1943.
6. Office of Naval Intelligence, “Early Raids in the Pacific Ocean. February 1 to March 10, 1942”, 1943.
7. (戦史叢書) ミッドウェ—海戦 (Военная история) Морское сражение при Мидуэе, 1971.
8. U.S. Naval Institute, “The Reminiscences of Admiral John S. Thach, U.S. Navy (Retired)”, 1977.
9. John B. Lundstrom, “The First Team: Pacific Naval Air Combat from Pearl Harbor to Midway”, 1984.
10. 三菱零式艦上戦闘機11-21型 (Палубный истребитель «Мицубиси» обр. 0 модели 11-21), 1995.
11. Steve Ewing, “Thach Weave: The Life of Jimmie Thach”, 2004.
12. Jonathan B. Parshall, Anthony B. Tully “Shattered Sword: The Untold Story of the Battle of Midway” 2005.
13. Dallas W. Isom “Midway Inquest: Why the Japanese Lost the Battle of Midway” 2007.