16-я бомбардировочная на финской войне. Часть 2. Достать Маннергейма!

 Новые лица 

Пока на Карельском перешейке шел первый штурм Линии Маннергейма, в 600 километрах южнее, в славном городе Смоленске жил своей жизнью личный состав дислоцированного там 31-го скоростного бомбардировочного авиаполка, входившего в состав 18-й авиационной бригады ВВС Белорусского Особого военного округа. Полк был сформирован весной 1938 года как легкий бомбардировочный на самолетах Р-5 и Р-6, но уже в мае того же года получил первую дюжину СБ и начал процесс переучивания. Тогда же в 31-й СБАП на должность помощника командира пришел капитан Федор Иванович Добыш с орденом Красного Знамени на груди. Кто бы тогда мог предположить, что в штаб полка с предписанием явился один из будущих создателей советских Ракетных войск стратегического назначения и командующий одной из двух первых в мире ракетных армий.

Капитан Добыш к своим 33 годам практическим образом доказал, что может найти себя в любом деле, за которое берется. Прибыв в 1926 году на строительство Днепровской ГЭС, уже к концу 1927 года он был уже машинистом компрессорной установки, одновременно поступив в Запорожский электромеханический институт – то есть стал высококвалифицированным рабочим. Карьера Добыша как гражданского специалиста прервалась осенью 1928 года, когда его призвали на службу в армию. Ничего! Уже в 1932-м году молодой красный командир, отличник боевой и политической подготовки Федор Добыш командует стрелковой ротой, имея за плечами очень достойное военное образование, полученное за предыдущие четыре года в военных школах и на различных курсах. Но и в пехоте он надолго не задержался и в феврале 1933 года по спецнабору ЦК ВКП(б) перешел служить в авиацию, а три года спустя уже командовал отрядом в бомбардировочной эскадрилье. В 1937-м Добыш осваивает новейший на тот момент бомбардировщик СБ и осенью того же года отправляется в спецкомандировку в Китай, где занимается подготовкой китайских летчиков и сам участвует в боевых действиях. По возращении получает заслуженный орден и направляется для прохождения дальнейшей службы в 31-й СБАП, а в марте 1939-го, уже в звании майор, сменил на посту командира полка направленного в Монголию В.Е. Нестерцева.

Фёдор Иванович Добыш (1906-1980)

Тем временем, в сентябре Красная Армия отправилась в Польский поход, но 31-й СБАП в нем не участвовал, проведя два месяца на передовом аэродроме в повышенной боевой готовности. В конце осени 18-я авиабригада получила приказ готовится к переброске на новые базы в Латвии, с которой СССР заключил договор о дружбе и взаимопомощи, подразумевавший развертывание на латвийской территории ограниченного советского воинского контингента. Однако латвийские аэродромы оставляли желать лучшего и в ожидании, когда их приведут в порядок, 31-й СБАП оставался в Смоленске. Именно тут его застала новость о начале войны с Финляндией. В середине декабря Добыш получил из штаба округа приказ выделить одну эскадрилью, укомплектовать её лучшими летчиками с опытом полетов в сложных метеоусловиях и подготовить к переброске на фронт в район Мурманска. 17 декабря подразделение убыло к новому месту назначения, а на следующий день штаб полка получил приказ готовиться к перебазированию, но не в Латвию, а в действующую армию. Отправка была назначена на 20 декабря, до этой даты нужно было успеть доукомплектовать полк. Вместо убывшей эскадрильи 31-му СБАП передали 5-ю эскадрилью 39-го СБАП той же бригады. В результате к 20 декабря полк Добыша насчитывал в своем составе даже больше машин, чем положено по штату – 66 вместо 63 и три учебных УСБ (каждая эскадрилья имела три звена по три самолета, самолет комэска и две резервные машины), но на фронт уезжали только боевые экипажи, поэтому «лишнюю» дюжину СБ передали в другие полки. Естественно, Добыш в первую очередь избавился от самых старых машин. В результате более половины самолетов были последних модификаций с моторами М-103 и М-103У.

20 декабря стало известно новое место назначения – это был аэродром Чернево, то есть 31-й СБАП поступал в подчинение 16-й авиабригады вместо 13-го СБАП. Тут снова возникает масса вопросов к организаторам всех этих перестановок. Например, если уже 20 декабря было известно, что 13-й СБАП убывает в Петрозаводск, почему об этом не поставили в известность командование полка и 16-й бригады. Или зачем вообще нужно было выдергивать из состава бригады хорошо знакомый её командованию полк и заменять его 31-м, вместо того, чтобы просто перебросить в Петрозаводск 31-й? К слову, ровно та же самая история произошла и с 18-й авиабригадой: в конце декабря Управление бригады перебросили на Карельский перешеек в состав ВВС 7-й армии, а 39-й СБАП – в состав ВВС 8-й армии, при этом Управление 13-й авиабригады из ВВС 7-й армии передали в ВВС 8-й армии. А ведь можно было просто передать 8-й армии всю 18-ю бригаду.

Как 13-й СБАП не смог с первого раза добраться до Петрозаводска, так и перелет 31-го СБАП превратился в довольно продолжительную эпопею. Из-за сложных метеоусловий большая часть самолетов полка «застряла» в Великих Луках. В Чернево первый СБ, за штурвалом которого сидел лично майор Добыш, прилетел только в 13.05 29 декабря. Спустя три часа прибыли еще семь бомбардировщиков. Остальные несколько дней перелетали из Великих Лук группами по шесть-девять самолетов.

А 54-й СБАП тем временем продолжал вести боевую работу в одиночку. Комполка-54 полковник Василий Степанович Леонов в Красную Армию вступил добровольцем в 1921 году в возрасте 19 лет, в 1927-м окончил Борисоглебскую военную школу летчиков, где был оставлен инструктором. Именно он в 1929 году дал «путевку в небо» будущему Герою Советского Союза, генерал-лейтенанту авиации и знаменитому летчику-испытателю Алексею Сергеевичу Благовещенскому (в финскую Благовещенский командовал 54-й авиабригадой, отвечавшей за ПВО Ленинграда). В 1930-х Василий Степанович служил в ВВС Белорусского округа, уверенно продвигаясь вверх по служебной лестнице. 54-й СБАП возглавил фактически с момента формирования в 1938 году. Военком полка, батальонный комиссар Николай Федорович Хоробрых, также был вполне себе «летающим». В авиацию был направлен по партийной линии в 1932 году на усиление политработы, но при этом уже в 1933 году окончил курсы летчиков-наблюдателей, а в 1935-м выучился и на пилота. Комиссаром полка также был с самого начала его формирования летом 1938-го.

Василий Степанович Леонов (1902-1944)

Из-за сложных метеоусловий в третьей декаде декабря 54-й СБАП всего три раза смог вылететь на боевое задание – 21-го, 25-го и 26-го, выполнив за это время 118 боевых вылетов. Погода могла испортить планы буквально на ходу. Например, 21 декабря первые три девятки полка ушли на цель совершенно спокойно, четвертая вскоре вернулась из-за снегопада, а пятую даже поднимать не стали. Во всех случаях целями были железнодорожные станции, скопления войск. Для ударов по станциям были применены тяжелые боеприпасы – четыре ФАБ-250 и две ФАБ-500, основную же массу сброшенных бомб по-прежнему составляли мелкие осколочные и зажигательные, а также стокилограммовые «фугаски». Только АО-2,5 за три дня израсходовали более трех тысяч штук, плюс около 1300 АО-8. В общей сложности было сброшено 64,5 тонны бомб, средняя загрузка одного самолета составляла от 480 до 580 кг.

Но несмотря на приличный тоннаж, эффект от этих налетов вряд ли был значительным. Задачи бригаде ставились максимально невнятно в духе «уничтожить живую силу и артпозиции» без указания конкретных точек. Хотя отдельные звенья действовали с высот 2000 и даже 400 метров, в рамках отданных в начале декабря Наркомом Обороны указаний основные силы полка действовали с высот 4000 метров, что приводило к большому рассеиванию осколочных бомб и, как следствие, низкой эффективности бомбардировок. Фотоконтроль бомбометания по станциям не велся, никаких данных о результатах ударов от разведки штаб бригады также не получал. То есть полагаться он мог только на доклады собственных экипажей. В отчете бригады признавалось:

«…данных о результатах деятельности полков за указанный период [19 декабря – 1 января – авт.] штаб бригады не имел, результаты бомбометаний не фотографировались…»

Районы боевой работы 54-го СБАП 21-26 декабря

Удивительным образом все три дня активных боевых действий финские истребители бригаду не беспокоили. Только 21 декабря звено 3-й эскадрильи якобы атаковала пара истребителей-бипланов, один из которых пытался зайти на бомбардировщики под очень большим углом снизу-спереди, но безрезультатно. Учитывая, что произошло это в районе Кукколы, где никаких финских истребителей-бипланов быть не могло в принципе, а второй истребитель даже не пытался атаковать, хотя и был выше первого, за атаку противника экипажи приняли действия советских истребителей.

А вот финская ПВО заставила несколько экипажей серьезно понервничать. 21 декабря при подходе к цели на высоте 4000 м под правой плоскостью между мотором и фюзеляжем СБ-2М-100АУ №12/72 младшего лейтенанта Федора Антоновича Бурмака разорвался зенитный снаряд. На обратный курс бомбардировщик пошел уже со снижением, все сильнее отставая от общего строя. Такие машины были лакомой целью для финских перехватчиков, но в данном случае экипажу повезло: его встретили три И-16, сопроводившие бомбардировщик до аэродрома Левашово. При посадке шасси не вышло и самолет был довольно сильно поврежден. Для его восстановления пришлось вызывать заводскую бригаду завода №22, которая была командирована в действующую армию специально для помощи в восстановлении подбитой техники. Экипаж, к счастью, не пострадал. 26 декабря похожая история произошла с экипажем лейтенанта Леонида Максимовича Болычева, СБ-2М-100АУ №8/94 которого был подбит зенитным огнем на высоте 2100 метров в районе деревни Кямяря, при этом получил ранения стрелок-радист Д.И. Мосин. Поврежденный бомбардировщик сел «на живот» на флотском аэродроме Купля. На самолете были пробиты баки, гидросистема, передняя часть фюзеляжа и его пришлось отправить на ремонт в мастерские в Красногвардейске.

Федор Антонович Бурмак (1914-2015)

В 9 утра 27 декабря командир бригады Н.Г. Белов вызвал к себе комполка-54 полковника Леонова и поставил перед ним ту же задачу, что и накануне, однако уже через полчаса вылет по метеоусловиям был отменен. И эта история затянулась еще более, чем на неделю. К этому времени, согласно донесениям ВВС 7-й армии, от действий противника было потеряно 24 бомбардировщика, а еще 18 не вернулись из боевых вылетов. Это не считая самолетов, разбившихся уже на своей территории, потерянных и поврежденных в результате аварий, а также потерь истребителей. Огромные потери заставили серьезно пересмотреть тактику ударной авиации. 28 декабря вышла директива Ставка ГК начальнику ВВС 7-й армии о недостатках в использовании авиации и мерах по их устранению. В числе первых требований был отказ от использования бомбардировщиков мелкими группами по 3-6-9 машин без прикрытия истребителями, вместо этого предлагалось наносить удары группами по 20–30 самолетов. Также следовало уделить внимание прикрытию работы бомбардировщиков истребителями, для чего последние следовало перебазировать ближе к линии фронта. В числе прочего директива требовала от летчиков применения противозенитного маневра при нанесении ударов!

Одновременно более осмысленные формы получили и задачи для ВВС. Борьбу с мелкими группами пехоты, артпозициями и прочими мелкими целями планировалось переложить на плечи истребителей и легких бомбардировщиков, а бомбардировщики перенацеливались на разрушение военно-промышленных объектов, укреплённых районов, железнодорожных станций и узлов. Уже 28 декабря бомбардировщики ДБ-3 1-й авиационной армии особого назначения совершили первые рейды в глубокий тыл Финляндии, в 250–500 километрах от линии фронта. Получалось, правда, пока не очень. Рейды сопровождались массовыми вынужденными посадками, авариями и катастрофами, при том, что до цели доходила в лучшем случае половина от выделенных сил. Так за 29 и 31 декабря было потеряно шесть ДБ-3, один из которых не вернулся с боевого задания. А в начале января к подобным рейда решили привлечь и 16-ю авиабригаду.

Полковник Леонов едет в гости к маршалу Маннергейму

Первой целью должен был стать город Миккели, расположенный в трехстах с лишним километров от района базирования бригады и примерно в 170 километрах от ближайшей точки линии фронта. Никаких значимых промышленных объектов в городе не было, зато туда еще 3 декабря перебралась штаб-квартира главнокомандующего финский армией маршала К.Г. Маннергейма. Основные подразделения Ставки находились в здании школы в центре города, часть – в гостинице «Свеурахуоне». В Миккели находилось и командование финской воздушной обороной во главе с генерал-майором Я. Лундквистом, располагавшееся в здании школы для девочек. Несмотря на столь серьезные учреждения, развернувшиеся в городе, отвечавший за его ПВО отряд лейтенанта Аарнио состоял всего лишь из одного взвода 53-й тяжелой батареи (два 76-мм орудия «Бофорс» 76 ItK/28B), взвода 5-й отдельной легкой зенитной батареи (два 40-мм «Бофорса» 40 ItK/38B) и взвода зенитных пулеметов 52-й зенитно-пулеметной роты (два 7,62 Itkk/31), прикрывавших позиции зенитных орудий. Еще один спаренный зенитный пулемет размещался на водонапорной башне в северной части города.

Аэрофотоснимок Миккели 1933 года с указанием основных военных объектов

.

Вид на центральную часть города, 1930-е годы. На заднем плене видна водонапорная башня, на которой был установлен зенитный пулемет

Удар собирались нанести массированный, с участием не только полка Леонова, но и прибывшего 31-го СБАП. Правда к 5 января из состава полка в Чернево прибыли только 36 СБ, еще 16 машин, в основном из переданной полку эскадрильи 39-го СБАП и частично из 3-й эскадрильи, всё еще оставались в Великих Луках. Цели для 54-го полка располагались в центре и юго-восточной части города, 31-й должен был атаковать северо-восточные и восточные районы. В загрузке было существенно больше тяжелых фугасных и мелких зажигательных бомб. Так, в 31-м СБАП в каждой девятке ведущие звеньев несли по две ФАБ-250 и паре зажигательных ЗАБ-50, ведомые – по шесть ФАБ-100 и один экипаж в эскадрилье 144 мелких зажигательных бомбы ЗАБ-2,5. Примерно также снарядили и 54-й СБАП с той разницей, что с мелкими зажигательными бомбами летело по два самолета в эскадрилье.

То ли из-за погоды, то ли по каким-то другим причинам, бригада снова действовала не в едином строю, и даже не полками, а отдельными девятками, следовавшими к цели самостоятельно с интервалом в 10–15 минут. Из района Гдова эскадрильи направлялись к Лужской губе, пересекали Финский залив и летели до Антреа (Каменногорск), откуда поворачивали на северо-запад и через озеро Сайма выходили в район цели. Самолеты 31-го СБАП следовали над территорией противника несколько иным маршрутом, обходя Сайму с запада. Таким образом, бригада делала крюк, удлинявший путь более чем на 100 километров. Почему нельзя было проложить маршрут по прямой, что в числе прочего заметно сократило бы время нахождения бомбардировщиков над территорией противника и позволило бы обойти наиболее насыщенные ПВО и истребителями районы на Карельском перешейке, к сожалению, остается неясным. В общей сложности, в период с 10.11 до 11.28 на задание отправились сорок четыре СБ 54-го СБАП и тридцать пять бомбардировщиков из 31-го полка и Управления бригады. За редким исключением, остальные ударные части ВВС 7-й армии, базировавшиеся ближе к перешейку, по метеоусловиям в воздух подняться не смогли.

Маршруты полетов для 54-го и 31-го СБАП

Непосредственного истребительного сопровождения бригада не получила, на что были вполне объективные причины. Имевшиеся в составе 59-й истребительной бригады (7-й и 25-й ИАП) истребители И-16 различных типов либо вообще не доставали до Миккели даже с передовых ледовых аэродромов, либо могли достать на пределе радиуса действия, при этом если бы им пришлось вести воздушный бой, с большой долей вероятности обратно они просто не долетели бы. Более же «дальнобойные» И-153 еще в середине декабря были переданы в перебрасываемый в Эстонию 38-й ИАП, новую же эскадрилью на этих машинах 59-я бригада получила только 13 января. Поэтому на 5 января 7-й ИАП получил задачу встречать возвращающиеся девятки 16-й бригады в районе озера Носкуанселькя (Большое Градуевское) в двадцати километрах северо-восточнее Выборга. Смысл в этом был вполне очевиден – отсечь преследующие истребители противника, которые могли атаковать поврежденные зенитным огнем машины. Поскольку тот факт, что финские истребители базируются главным образом вдоль южного побережья Саймы, секретом давно не был, и скорее всего именно тут они будут встречать возвращающиеся бомбардировщики, решение советского командования следует признать довольно разумным в сложившихся обстоятельствах.

Первыми на цель пошли эскадрильи 54-го СБАП, головная девятка которого финскими постами воздушного наблюдения была обнаружена в 11.07 (здесь и далее время московское) примерно в 15 километрах юго-западнее Хейниоки (Вещево). Следующая (это была 3-я эскадрилья 54-го СБАП) объявилась спустя 17 минут уже восточнее Хейниоки над хорошо заметной с воздуха рекой Вуокса. Здесь надо отметить, что фактически каждая эскадрилья, судя по финским наблюдениям, шла по какому-то своему собственному маршруту, временами довольно сильно уклоняясь от общего для бригады. Также разной была и высота полета – от 1600 до 3100 метров. Было ли это элементом «хитрого плана» или результатом допущенных ведущими девяток ошибок сказать сложно, но, судя по тому, что некоторые девятки потеряли строй еще на пути к цели, скорее второе. Бомбардировщики обстреливались зенитным огнем из районов Кавантсаари (Возрождение), Антреа, Хейниоки, Яаски и Иматра, но никакого существенного вреда получили.

Надо отметить, что в этом вылете экипажам 54-го СБАП с самого начала просто сказочно везло! Переменчивая военная фортуна буквально горой встала за подчиненных полковника Леонова. Для начала командование финских ВВС еще в конце декабря – начала января в отчаянной попытке прикрыть как можно больше направлений, раскидало свою единственную боеспособную эскадрилью LLv 24 отдельными отрядами по разным аэродромам. В результате на Карельском перешейке из трех десятков «Фоккеров» D.XXI осталось тринадцать, сведенных в отряд лейтенанта Выорелы и дислоцировавшийся на аэродроме Руоколахти.

Базирование финских истребителей

Именно оттуда около 11.25 поднялась четверка D.XXI под командованием прапорщика О. Пухакки, будущего №6 в списке лучших финских асов второй мировой, а в 11.40 еще несколько истребителей, поскольку количество советских бомбардировщиков между Саймой и линией фронта продолжало расти. Однако четверка Пухакки буквально на встречных курсах разминулась в районе Иматры с 3-й СБ эскадрильи, не заметив их! Затем из-за проблем со связью и несогласованности в действия отвечавших за воздушное наблюдение и оповещение служб, сирена воздушной тревоги в Миккели завыла ровно в тот момент, когда в 11.48 первые советские бомбы упали на город. Завыла и тут же замолчала, поскольку взрывами были выведены из строя телефонная связь и электроснабжение. Также с большим опозданием, только в 11.46, когда СБ фактически находились над городом, о налете были проинформированы подразделения ПВО. Естественно, никто, за исключением одного пулемета, огня открыть не успел, а стрельба пулемета с водонапорной башни для идущих на высоте 3000 метров бомбардировщиков никакой угрозы не представляла. В дальнейшем оказалось, что из-за сильных морозов из строя вышли приборы управления огнем тяжелых зениток, а у самих зениток после первых выстрелов отказали противооткатные устройства и несмотря на все усилия личного состава, привести их в полностью работоспособное состояние удалось уже после завершения налетов. В результате за два часа, пока город находился под ударом, был выпущен всего 31 76-мм снаряд, более-менее активно сопротивлялись только 40-мм автоматы, расстрелявшие 363 снаряда, но сорвать бомбардировку пара пушек, конечно же, не могла.

76-мм зенитное орудие M/28 Bofors образца 1928 года (76 ItK/28B)

Первая девятка уже отбомбилась, вторая подходила к Миккели, пока на другом конце Саймы финские истребители патрулировали в надежде кого-нибудь перехватить. В 11.42 ведомый Пухакки сержант М. Фрянтиля заметил шесть уходящих к Сайме советских бомбардировщиков, а затем еще три. Это была 1-й эскадрилья, которая еще над советской территорией потеряла строй. Финны немедленно рванули вслед, уже не соблюдая порядок и действуя самостоятельно. При этом Пухакка в одиночку преследовал шестерку, а вторая пара в составе лейтенанта Э. Кивинена и фельдфебеля В.Римминена с примкнувшим к ним Фрянтилей гнались за отколовшимся звеном. Казалось бы, шансов у советских летчиков никаких, но… несмотря на все усилия, финские истребители никак не могли догнать их! Кивинен психанул и выпустил вслед бомбардировщикам почти весь боезапас, за исключение почему-то левого крыльевого пулемета, после чего отвернул и полетел обратно, на подлете к Руоколахти наткнувшись на возвращавшуюся после удара 3-ю эскадрилью. Финский лейтенант, конечно, выпустил по бомбардировщикам остатки боезапаса, но без какого-то видимого результата, после чего совершил посадку на аэродроме. Фрянтиля также гнался за бомбардировщиками почти до Миккели, но в итоге отвернул и сел в Лаппеенранте.

Fokker D.XXI FR-117, на котором 5 января вылетал на перехват советских бомбардировщиков прапорщик Пухакка. Истребитель замаскирован на аэродроме Йоройнен с использованием деревянного сарая. Апрель 1940 года

Взлетевшая в 11.40 группа «Фоккеров» вообще в воздухе никого не обнаружила, покрутилась в районе Йоутсено и уже в 12.10 села на аэродроме, хотя по данным наземного наблюдения, в 11.57 над Лаппеенрантой в сторону Миккели прошла очередная (уже четвертая) девятка бомбардировщиков. А около половины первого уже к аэродрому Руоколахти с северо-запада приблизилась девятка СБ, на перехват которой срочно подняли пару в составе уже знакомого читателю прапорщика Энрота, атаковавшего СБ 13-го полка 19 декабря и сержанта О. Паронена. Но это была всё та же 3-я эскадрилья, уже избавившаяся от бомб, поэтому аэродром её не интересовал. Бомбардировщики вдоль русла Вуоксы спокойно полетели в сторону советской территории. Финская пара пыталась преследовать, но истребитель Энрота довольно быстро отстал не только от СБ, но и от собственного ведомого, поэтому прапорщик плюнул и повернул обратно, объяснив в рапорте свои действия тем, что он якобы заметил еще одну тройку СБ и погнался за ними, но они ушли в облака (что вполне могло быть, о чем речь ниже). Взвод 25-й легкой зенитной батареи, прикрывавшей Иматру, через которую 3-я эскадрилья проследовала как на параде, доложил, что в 12.34 добился прямого попадания 40-мм снарядом в советский бомбардировщик, который загорелся и начал резко крениться влево, отставая от строя, но потом ушел в облако и был потерян из виду. Однако Паронен в своем докладе ничего ни про какой отставший СБ не пишет. Более того, он с трудом смог нагнать эскадрилью только в районе протоки Кивиниеми, то есть в 80 километрах от Иматры, уже на советской стороне фронта.

Сложно представить, что финн так долго не мог догнать группу, идущую с сильно поврежденным самолетом в строю. Однако ЖБД 54-го полка сообщает, что видавший виды СБ-2М-100А №4/67, который пилотировал также уже знакомый читателю младший лейтенант Бурмак, едва не сбитый зенитками 21 декабря, действительно был подбит зенитным огнем, а потом еще и атакован истребителем. Согласно докладу Паронена, он атаковал крайний правый в строю бомбардировщик, поджег его левый мотор, а правый и так уже дымил, но в это время три бомбардировщика сбросили скорость, пытаясь прикрыть подбитого товарища, поэтому финн счел за благо ретироваться. В своем послеполетном рапорте Паронен писал:

«Я стрелял непрерывно с дистанции 150–50 м. В это время загорелся его левый двигатель, а правый сильно дымил. Самолет вошел в пике, наклонившись вправо. Я не стал его преследовать».

Таким образом, он сам признавал, что не видел падения СБ, что по финским правилам тянуло в лучшем случае на «предположительную победу», однако это почему-то не по помешало засчитать ему подтвержденную. Исходя из того, что советская эскадрилья уходила на юго-восток, финская разведка сделала вывод, что в налете участвовал еще и 41-й СБАП с аэродрома Горелово. 1 декабря четверо летчиков из числа сбитых экипажей этого полка попали в плен и, вероятно, дали показания о районе базирования. Хотя на самом деле 41-й СБАП улетел с Карельского перешейка еще 20 декабря, эта информация кочевала по финской историографии как минимум до начала 21 века.

Фрагмент книги Кари Стенмана, посвященной истории 24-й истребительной эскадрильи «Kaartin-Laivue» 2012 года, в которой «сбитый» бомбардировщик 41-го СБАП почему-то приписан даже не Паронену, а Пухакке.

В действительности Бурмак смог довести самолет на одном моторе до Смуравьево и сесть там «на живот», поскольку гидросистема была повреждена. Ранение в грудь получил стрелок Иван Ивлевич Чепурышкин. Его отправили в госпиталь, но он успел вернуться в полк еще в январе и до окончания войны совершил еще несколько боевых вылетов. Самолет также отремонтировали силами полка. Незначительные повреждения в бою с истребителем получил и СБ-2М-100АУ №12/66 лейтенанта Михаила Ивановича Родина, благополучно вернувшийся на свой аэродром. Занятно, что в ЖБД 54-го полка записано, что 3-я эскадрилья сбила один истребитель в районе Йоутсено, хотя в действительности она там даже не была.

Бой 3-й эскадрильи на отходе от цели

Михаил Иванович Родин (1914-1942)

А Пухакка и Римминен упорно продолжали преследовать 1-ю, которая уже уходила от Миккели. Согласно ЖБД ВВС Северо-западного фронта (о его создании скажем позже), четверка финских истребителей начала преследование девятки СБ 54-го полка в 11.41 и гналась за ними вплоть до цели, где отстала, не входя в зону действия наземной ПВО. А в ЖБД 54-го полка вообще сказано, что четверка финнов взлетела с аэродрома Миккели! В общем-то финские данные отчасти подтверждают это. Согласно данным финской службы воздушного наблюдения, от Миккели девятка СБ уходила все также в разорванном строю, причем только один истребитель преследовал отколовшееся звено. Это был Римминен. Пухакка же в районе города даже смог с превышением приблизиться к строю СБ, после чего попытался разогнаться на пикировании, чтобы атаковать бомбардировщики сзади-снизу. Но в процессе пикирования двигатель его истребителя… заглох! Фортуна продолжала оберегать советские экипажи.

У нас не принято хвалить противника, но иногда его мастерство и упорство просто не может не вызывать уважения. 23-летний Ристо Олли Петтер Пухакка был далеко не самым опытным офицером в эскадрилье, в которую он пришел только летом 1939-го из резерва (Римминен, для сравнения, в ВВС служил с 1932-го). Никто не осудил бы его, если бы он покинул самолет с заглохшим мотором с парашютом, но Пухакка не только не сделал этого, но и смог запустить двигатель и вновь погнался за уходящей на юг девяткой СБ, которая, наконец, смогла над Саймой сомкнуть строй. Римимнен догнал эскадрилью у южного берега, выбрал себе целью крайний самолет слева. Он уже дал по нему несколько очередей, как друг откуда-то снизу выскочил второй «Фоккер», заходящий на тот же СБ. Это был Пухакка. И тут наша фортуна сдалась… Выпущенная им очередь поразила фюзеляж и левый мотор бомбардировщика. В своем послеполетном докладе офицер писал:

«На обратном пути после Йоутсено я спикировал на позицию примерно в 150 метрах позади [строя СБ], обстрелял в фюзеляж и левый двигатель, который тут же загорелся. Самолет немедленно начал разворачиваться. Поворот превратился в почти вертикальное падение; левый двигатель сильно горел; Я не погнался за самолетом, а начал преследовать остальных».

В 12.34 пылающий СБ-2М-103 №1/218 капитана Ефима Илларионовича Нестеренко рухнул на землю в 12 километрах юго-восточнее Йоутсено. Вместе с командиром погиб стрелок-радист Иван Никифорович Игнатов, а летнаб лейтенант Федор Ефимович Иванов успел выпрыгнуть с парашютом и был взят в плен четырьмя вооруженными местными жителями.

Ристо Олли Петтер Пухакка (1916-1989) и Тойво Вейкко Йоханнес Римминен (1908-1986)

Пухакка немедленно переключился на правое звено девятки, которое уже атаковал Римминен. Но и за штурвалами СБ сидели люди, мужества которым было не занимать. Ведущий бомбардировщик сбросил газ, чтобы прикрыть подбитого ведомого огнем! Более опытный Римминен немедленно метнулся в сторону, прекратив атаку, Пухакка же едва не врезался в атакованный бомбардировщик, продолжая при этом поливать его огнем изо всех стволов. Финн стрелял с такой малой дистанции, что масло с подбитого СБ буквально залило фонарь кабины, серьезно ограничив обзор. Но Пухакка уже выходил из боя – боеприпасов все равно больше не было, а топлива осталось 40 литров. Римминен же нацелился на ведущего, которого, по его словам, зажег с первой же атаки. И тут оставшийся ведомый выкинул очередной неожиданный фортель: самолет сбросил газ и поравнявшись с «Фоккером» дал возможность стрелку открыть огонь. На сей раз реакция Римминена подвела: пули пробили остекление пилотской кабины и ручку перезарядки пулеметов, а осколки полетели в лицо финскому летчику. Сквозь заливавшую лицо кровь Римминен видел, как зажженный им бомбардировщик отстает от строя, но продолжать бой не мог и совершил вынужденную посадку на озере Хелкаланярви (Большое Молочное), где его подобрал патруль. Занятно, что практически такая же история с Римминеном произошла 1 декабря, когда он, атакуя бомбардировщик, также получил ранение в лицо и до конца декабря провалялся в госпитале.

Второй советский бомбардировщик, сбитый, судя по всему, всё тем же Пухаккой - СБ-2М-103 №11/93 лейтенанта Николая Павловича Сочнева, упал на землю в 12.37 в районе Нуйяма в 22 километрах юго-восточнее Лаппеенранты. Летчик, возможно, был убит или ранен еще в воздухе, падающий самолет он покинуть даже не пытался. Летнаб младший лейтенант Александр Константинович Родионов и стрелок-радист Михаил Иванович Берчатов пытались воспользоваться парашютами, но высота оказалась слишком мала и оба также погибли. Якобы подожжённый Римминеном СБ на самом деле никуда не упал, да и вообще вряд ли горел. Из состава 1-й эскадрильи в этом бою получили повреждения СБ-2М-100АУ №13/93 старшего лейтенанта Андрея Кирилловича Волошина и СБ-2М-103 №6/67 лейтенанта Владимира Васильевича Проскурина, причем последний был потрёпан достаточно серьезно – стабилизатор, руль, центроплан и плоскости. Но обе машины благополучно долетели до аэродрома и сели, а позже были возвращены в строй силами полка. Видимо именно их экипажи вели этот удивительный бой с финскими истребителями.

Места падения сбитых советских бомбардировщиков 1-й эскадрильи и вынужденной посадки Римминена. Полупрозрачная звезда указывает место, куда якобы упал подбитый Римминеном СБ.

В ходе воздушного боя стрелками-радистами было заявлено три сбитых истребителя между Лапеенрантой и Йоутсено, а в ЖБД ВВС фронта их число вообще выросло до четырех. Интересно, что по итогам боя Пухакке записали на счет одну достоверную и одну вероятную победу над ДБ-3, хотя сбитые им самолеты нашли именно там, где он их заявил, а вот сбитый Римминеном вообще не нашли по понятным причинам, что не помешало записать ему одну достоверную победу.

В общей сложности по данным штаба 54-го полка в период с 11.48 до 12.20 44 СБ на «военно-промышленные, политические и экономические объекты в Миккели» сбросили полсотни ФАБ-250, 105 ФАБ-100, 2 ЗАБ-50, 1302 ЗАБ-2,5 и 210 ЗАБ-1э. «Город и ж.д. станция разрушены и горят» - лаконично сообщает о результате ЖБД ВВС фронта. Нельзя не отметить высокую взаимовыручку экипажей полка в бою с истребителями, что являлось разительным контрастом с начальным периодом войны. Это обстоятельство отмечал даже противник. Командир 2-го авиаполка полковник Р. Лоренц уже 28 декабря сообщал в штаб ВВС:

«…в последние дни экипажи СБ показали себя значительно лучше и квалифицированнее, чем в первые дни. Похоже, что были предприняты более эффективные меры. […] были замечены СБ противника, которые сначала прибавляли газ, поворачивая то в одну, то в другую сторону, по-видимому, чтобы повысить шансы стрелка, а затем резко сбрасывали газ (иногда с выпущенным шасси), чтобы атакующий по инерции обогнал его».

Неделей ранее тот же Лоренц докладывал, что при нападении истребителя даже одиночные СБ не пытаются маневрировать, а просто летят вперед, представляя собою отличную мишень. Советская авиация училась и училась буквально на глазах. Но о завершении обучения говорить было еще рано.

Дебют майора Добыша.

Следом за бомбардировщиками 54-го полка над Миккели должны были появиться СБ майора Добыша. По уже сложившейся с начала «финской» дурной традиции, у 16-й бригады всё, что начиналось со слова «первый», сопровождалось разного масштаба проблемами и неприятностями. Вылет 5 января исключением не стал, тем более что «первый» тут фигурировало сразу дважды: первый рейд в глубокий тыл и первый вылет 31-го СБАП. И «традиция» в полной мере сработала и в этот раз. В процессе сбора на круге СБ старшего лейтенанта Андрея Ивановича Яхновского правой плоскостью протаранил шедший рядом бомбардировщик лейтенанта Александра Зифридовича Ланге. В общем-то самолет Ланге особо и не пострадал: у него снесло левую стойку шасси, кроме того, с подвески сорвались две ФАБ-100. Однако сам пилот от удара вероятно потерял сознание, его самолет (СБ-2М-100АУ №5/75) со снижением пролетел по прямой около полутора километров и врезался в лес. Стрелок-радист Герасимов еще после удара на высоте 200 метров покинул самолет с парашютом и благополучно приземлился, а вот штурман лейтенант Максим Сергеевич Петунин, начальник службы вооружения эскадрильи, погиб в смятой в лепешку кабине. Сам Ланге каким-то чудом при этом практически не пострадал. Для старшего лейтенанта Андрея Ивановича Яхновского это происшествие также закончилось трагически. От удара правая плоскость сломалась, СБ-2М-100АУ №19/91 сорвался в штопор и упал на землю. В обломках погибли пилот, а также летнаб лейтенант Василий Иванович Козуля. Стрелку-радисту Дубатовскому повезло больше, он отделался переломами и травмой головы. СБ Яхновского восстановлению уже не подлежал, самолет Ланге вроде бы можно было вернуть в строй, но поскольку на борту все еще находились четыре ФАБ-100 в неизвестном состоянии, его в конце концов просто подорвали.

Согласно различным советским документам, картина дальнейших событий складывается примерно такая: с 12.25 до 12.40 2-я, 3-я и 4 эскадрильи общим числом в 25 СБ с высоты 1500–2100 метров отбомбились по северо-западным, северным и северо-восточным окраинами Миккели. Помимо зенитного огня, бомбардировщикам пытались противодействовать истребители. Так 4-я эскадрилья в 11.49 снизу на встречных курсах снизу была атакована двумя группами истребителей по 7–8 машин, а 2-ю уже на отходе преследовали девять D.XXI, но не догнали. В обоих случаях никаких последствий эти атаки не имели. Что не помешало уже при возвращении потерять один самолет. Лейтенант Андрей Минаевич Большаков зачем-то попытался посадить свой СБ-2М-103 №4/216 в районе деревни Самро (60 км северо-восточнее Гдова), но не верно рассчитал посадку и зацепил крылом землю. Большаков и летевший с ним в качестве штурмана адъютант старший (фактически начштаба) 2-й эскадрильи капитан Александр Алексеевич Долгов погибли, стрелку-радисту Макарычеву (Макиречеву) повезло больше, и он отделался ушибами. В документах полка происшествие объясняется плохими метеоусловиями, но зачем он вообще пошел на посадку никак не оговаривается.

1-я эскадрилья в составе восьми СБ Миккели не бомбила, поскольку была сбита с курса огнем ПВО над Карельсикми перешейком. По утверждению командира эскадрильи, орденоносца и участника боев в Испании капитана Георгия Кирилловича Стародумова, она отбомбилась по станции Пиексимяки почти в 70 (!) километрах к северу от Миккели. В такое не слишком поверили и в штабе полка, указав, что эти данные требуют проверки, но чем эта проверка закончилась и была ли она вообще остается неизвестным. Назад восьмерка не вернулась в полном составе. СБ-2М-103 №2/208 старшего лейтенанта Александра Васильевича Канахина совершил вынужденную посадку в районе Гдова, при этом самолет сломал хвостовое оперение. Экипаж не пострадал. Остальные семь СБ сели в районе деревни Домкино в 35 километрах юго-восточнее Чернево. Где они там сели не очень ясно, но хотя вся эскадрилья летала на колесах, грамотно выбранная ведущим площадка привела к тому, что в процессе незначительно пострадал только СБ-2М-103 №19/215 капитана Петра Дмитриевича Вильдяскина. Оба получивших повреждения бомбардировщика (Канахина и Вильдяскина) были отремонтированы силами полка. К слову, эта история ровным счетом никак не отразилась на дальнейшей судьбе капитана Стародумова. По итогам войны он даже был награжден орденом Ленина.

Георгий Кириллович Стародумов и Александр Васильевич Канахин

Увы, но вся эта стройная картина начинает рассыпаться, если взглянуть на неё с точки зрения финских данных. И начать надо с того, что над Миккели побывало не 69 советских бомбардировщиков, как следует из советской версии, а пятьдесят, отбомбились же по цели вообще только 42. Причем в отношении действий 54-го СБАП разночтения если и имеются, то минимальные. Если по советским данным полк отработал по целям с 11.48 до 12.20, то по финским – с 11.48 до 12.17. Именно на этот период приходятся наиболее тяжелые разрушения в городе. Наиболее серьезное расхождение – финны насчитали над целью за этот период не 44 СБ, а 36 (в составе четырех девяток), из которых три бомбы не сбросили. Но тут вполне вероятен как вариант, что одна из эскадрилий отбомбилась где-то еще, так и что финны просто неправильно посчитали самолеты. С 31-м СБАП все гораздо хуже. После 12.17 над городом были замечены только две группы бомбардировщиков – четыре в 12.30, которые прошли мимо, не сбросив бомбы, и еще пять в 13.35(!). Контроль велся как минимум тремя независимыми друг от друга службами – полицией, службой воздушного наблюдения и местной самообороной (проще говоря, шюцкором). Причем после 5 января по поводу налета проводились серьезные разбирательства как на уровне военных, так и гражданских служб. Можно допустить, что наблюдатели ошибались с количеством, курсом и типом самолетов, но что они не заметили упавшие на город за 15 минут 14 ФАБ-250, 88 ФАБ-100 и почти две сотни «зажигалок», как утверждали в штабе 31-го СБАП, допустить совершенно невозможно. Иными словами, 31-й СБАП бомбил что угодно, но только не Миккели.

Попробуем разобраться, что же произошло на самом деле с использованием данных обеих сторон. По финским данным первая группа пересекла линию фронта в районе 12 часов, вторая в 12.17, а третья только в 12.52. Очевидно именно между этими группами произошла катастрофа в Чернево. Лидировать полк должен был помощник командира бригады майор Борисенко, уже относительно неплохо знавший ТВД. Но по нашим же данным, он вылетел с 4-й эскадрильей, которая бомбила Миккели последней, в 12.40. Есть подозрение, что в силу того, что 3-я и 4-я эскадрильи имели неполный состав (часть машин еще оставалась в Великих Луках), шли они скорее всего одной группой, которая в 11.49 на встречных курсах была атакована двумя группами по 7–8 «Фоккеров».

Михаил Харлапиевич Борисенко (1904-1948)

Судя по времени, встреча должна была случиться в районе линии фронта. Из находившиеся в это время в воздухе две группы истребителей одна гналась за 1-й эскадрильей 54-го полка к Миккели, а вторая вообще никого не встретила и в 12.10 была уже на аэродроме. Таким образом, за атакующие вражеские истребители скорее всего в очередной раз приняли советские патрули, ходившие между Выборгом и Антреа. И что характерно, финские данные говорят о внезапно усилившейся активности советской авиации в районе… к юго-востоку от Саймы, от береговой черты до линии Выборг – Антреа! Там действовало до трех эскадрилий истребителей и несколько больших и маленьких групп бомбардировщиков (в основном по 3-6 машин). Так, например, около полудня несколько двухмоторных бомбардировщиков сбросили зажигательные бомбы на лесопилку возле Йоутсено. Проблема в том, что 16-я авиабригада действовала здесь в гордом одиночестве. Кроме неё из состава ВВС 7-й армии в воздухе находилось только звено ДБ-3 6-го ДБАП, бомбившие станцию Вяртсиля в 160 километрах к северо-востоку. Таким образом, мы имеем следующую картину: достигнув линии фронта и встретив некие истребители, строй 4-й эскадрильи рассыпался и бомбардировщики атаковали первые подвернувшиеся им цели юго-западнее Саймы. Полет к цели продолжил, вероятно, только Борисенко и еще одно звено, эти четыре СБ и видели в районе Миккели в 12.30.

Вторая группа пересекла линию фронта в районе 12.17, но это практически наверняка была эскадрилья Стародумова. Она четко следовала по маршруту, но над Лапеенрантой её обстреляли с земли, после чего ведущий, видимо, сбился с курса и какое-то время пытался восстановить ориентировку. Это, по крайней мере, объяснило бы, почему эскадрилья около получаса находилась в районе между Саймой и Коуволой. В конце концов, она просто полетела на юг вдоль замеченной железной дороги, отбомбившись по первой подвернувшейся деревне со станцией, которой оказалась Войкка севернее-западне Коуволы и в 90 километрах юго-западнее Миккели. В результате погибло двое и было ранено 16 жителей, один дом был уничтожен и десять повреждено. Затем самолеты обстреляла зенитная артиллерия из Коуволы, а в 13.10 с аэродрома Утти была поднята четверка «Фоккеров» во главе с самим командиром LLv 24 майором Г.Магнуссоном, гнавшаяся за бомбардировщиками около 60 километров, но так и не сумевших сблизиться на дистанцию эффективного огня. В итоге эскадрилья скрылась над Финским заливом, где Стародумов, видимо продолжая не очень понимать, где находится, просто полетел на юго-восток, поскольку такой курс точно выводил его на советскую территорию и сел на подвернувшейся относительно ровной площадке.

Деятельность 31-го СБАП с точки зрения финских данных

Наконец третей группой, видимо, была 2-я эскадрилья, которую, вполне вероятно, вел лично майор Добыш. После трагедии на взлете в ней осталось всего пять машин, но они как по маслу прошли по заданному маршруту, обогнули Сайму с запада (точно также шла «группа Борисенко») и в 13.35 нанесла удар по центру Миккели, добавив туда очередные очаги пожаров и разрушения, после чего ушли через озеро Сайма. На этот раз финны подняли истребители с Руоколахти на перехват, но немного опоздали. «Фоккеры» гнались за пятеркой СБ до линии фронта, но так и не догнали. И что характерно, в ЖБД ВВС фронта отмечено, что после ухода от цели 2-ю эскадрилью в хвост безуспешно пыталась атаковать девятка D.XXI! И все бы это хорошо, но по советским данным атака началась в 12.30, через пять минут после того, как эскадрилья якобы атаковала Миккели. Вот таким неоднозначным получился первый вылет 31-го СБАП. Если же учесть десять бомбардировщиков, разбитых и севших на вынужденную, ситуация становиться совсем грустной.

42 бомбардировщика бомбили Миккели или 69 – в любом случае на лицо был полный провал финской ПВО, допустившей практически безнаказанные атаки города советскими бомбардировщиками. Особенно болезненным этот удар был и потому, что ВВС и ПВО не смогли прикрыть даже свой собственный штаб. Финские истребители в этот день вообще действовали максимально бестолково. Собственно, если бы не упорство Пухакки и Римминена, они в этот день вообще бы никого не сбили, несмотря на то что за день отряд Вуорелы выполнил 22 вылета на перехват, то есть примерно по два на каждый исправный самолет. Удивление вызывают и рассказы про вдруг неожиданно ставших удивительно скоростными бомбардировщиках, которых просто невозможно было догнать. В штабе финского 2-го (истребительного) авиаполка пришли к заключению, что Миккели атаковали более скоростные ДБ-3 (их всем в качестве побед и поназаписывали). Однако почему-то весь декабрь скоростные качества СБ им не особе мешали. Очень напоминает истории немецких генералов, на фоне собственных неудач осенью 1941-го внезапно «обнаруживших», что у Красной Армии есть танки Т-34.

Фрагмент отчета командира 2-го авиаполка полковника Р.Лоренца от 13 января 1940 года: «5.1. самолеты, бомбившие Миккели (DB), летели очень быстро. Как показано в пункте 78, FR не смогли их догнать даже при продолжительной погоне».

А результат этих провалов в виде пылающего города можно было наблюдать практически до утра 6 января. Было полностью разрушено 64 здания, большинство из них в результате прямых попаданий авиабомб, еще 128 пострадали при возникших пожарах и в результате взрывов. В частности, полностью сгорела гостиница «Сеурахуоне» и здание штаба 3-й пехотной дивизии (мирного времени). Пострадал и штаб воздушной обороны, куда попало несколько «зажигалок», в том числе одна, пробив крышу, угодила аккуратно в помещение, где находился командующий ПВО полковник Ф. Э. Хелминен и двое офицеров. Была бы это осколочная или фугасная бомба – все трое погибли бы, а так отделались легким испугом.

Гостиница «Сеурахуоне» (бывшая «Катрин»), где в номере 7 проживал Маннергейм до и после налета авиации 5 января.

Многочисленные пожары в городе было затруднительно тушить из-за растянутого почти на два часа налета (даже не бомбившие город группы вызывали воздушную тревогу с уходом всех в убежища), а также сильного мороза (вода замерзала в шлангах) и перебоев с электроэнергией и связью. Кроме того, из-за проблем у прикрывавшего город отряда ПВО, во второй половине дня решено было прикрыть город истребителями, появление которых вызвало очередной приступ паники на улицах: большинство гражданских не отличало свои самолеты от советских.

Горящее здание штаба 3-й пехотной дивизии.

Потери финской стороны в людях составили 30 убитых и 36 раненных, увы, в основном мирных жителей. Более 2/3 жертв повлек внезапный удар первой девятки 54-го полка. Среди военных же погибло всего два человека, раненных было чуть больше. Например, в числе последних были адъютант личного порученца Маннергейма генерала Вейцера, а также технический офицер штаба ВВС майор Г.Холмквист, первым в финских ВВС совершивший налет на советскую территорию еще в 1919 году. Небольшие потери среди военных легко объяснимы тем, что убежища и щели для укрытия при налетах имелись возле всех объектов военного назначения. В городе были отмечены случаи краж и мародерства, которыми, как позже выяснила полиция, занимались в основном сотрудники охраны одной из размещенных в городе строительных контор. По результатам удара Маннергейм был вынужден перенести свою Ставку из Миккели в деревню Отава в 12 километрах от Миккели, в другие населенные пункты переехали разные подразделения и учреждения Ставки, что заметно затруднило взаимодействие между ними. Позже Маннергейм в своих мемуарах, конечно же, напишет:

«Ставка главнокомандующего была расположена в Миккели, там же, где она дислоцировалась в 1918 году, на последнем этапе освободительной войны».

Однако тут он, мягко скажем, слегка слукавил: в Миккели она была чуть больше месяца.

Впрочем, уже на следующий день финские истребители реабилитировались, на весь мир прогремело имя 27-летнего финского лейтенанта Йормы Сарванто. А 16-я бригада продолжала свою боевую работу.

Материал входит в цикл: