"Костыли" за Полярным кругом. На кандалакшском направлении

Что может прийти в голову любителю истории авиации, если завести разговор о Заполярье? Вероятно, широко разрекламированный там и тут «экспертенштаффель» – 6./JG 5 с его знаменитыми асами. Борис Сафонов, советские торпедоносцы тоже многим знакомы. Другое дело – разведка. Если в окопах – это крутые, увешанные наградами бойцы, в воздухе же это скромные работяги, имена которых не на слуху. Если и попадается где-то упоминание о самолете-разведчике, то лишь вскользь, как затравка основному повествованию о боевой операции. Или же они вообще мелькают как жертвы знаменитых асов-истребителей. Книги о воздушных разведчиках, если и публикуются, то лишь небольшими тиражами. Между тем, в их боевой работе очень много интересного и захватывающего, а уж про важность результатов этой работы говорить не надо. Войска могут наступать и побеждать без истребительного прикрытия и без предварительной обработки врага бомбами, а вот без разведки даже планирование наступления может оказаться провальным.

В связи с этим, автору показалось интересным рассмотреть, как дело с воздушной разведкой обстояло у врага, благо что в последнее время стали доступны многочисленные документы, связанные с разведывательной авиации противника в Заполярье. Задача облегчается уникальностью применявшегося там отряда – 1.(Н)/32. Вероятно, единственный на всем Восточном фронте, он стабильно провел всю войну на одном и том же театре военных действий, и покинул его только осенью 1944 г., когда театр в общем-то прекратил свое существование. Были у него и другие отличительные черты, но о них позже.

Рождение и первые полеты «аиста»

Точную дату и место формирования отряда 1.(Н)/32, на самолетах которого был изображен летящий аист, установить не удалось. Один из сайтов, посвящённый истории Люфтваффе предлагает нам апрель 1940 г. и аэродром Зассбах, другой – май 1940 г., и предполагает, что формирование происходило в 3-м воздушном флоте, в южной Германии. Если обратиться к именному списку офицеров отряда («Namentliche Liste der Offiziere und Beamte» – приложение к журналу боевых действий), то можно увидеть, что служащие в отряде дольше всех офицеры прибыли туда почти одновременно 28-31 мая 1940 г. Таким образом можно смело предположить, что сформировано подразделение было в течение весны 1940 г. На вооружение были получены обычные для парка разведчиков на тот момент самолеты Hs-126. Первым командиром 9 июня 1940 г. стал гауптманн Эрхард Глитц.

Самолет HS-126, получивший из-за своего внешнего вида прозвище "костыль"

К моменту нападения на Францию 1.(Н)/32 еще не был готов воевать. Вероятно, только в июне он был приписан к Koluft 7-й армии, занимавшей оборонительные позиции вдоль Рейна до швейцарской границы. С 14 июня они немного поучаствовали в наступлении вышеозначенной армии вглубь Эльзаса, но через неделю все уже было кончено – Франция сдалась. Затем отряд получил назначение в VIII авиакорпус, готовивший операцию «Феликс» - нападение на Гибралтар. Для этого 1.(Н)/32 перебросили в южную Францию. Данная операция вскоре была благополучно отменена. После этого в феврале 1941 г. отряд лишился командира, убывшего на новую должность вслед за получением им звания майора. Следующий командир прибыл только через месяц 13 марта 1941 г. Стал им гауптманн Вальтер Либинг, 1912 года рождения, до 1935 г. служивший в полиции. На тот момент в 1.(Н)/32 уже имелось 8 офицеров, в том числе 3 наблюдателя и 2 пилота. Остальные трое были не летного состава (при этом они как раз и служили в отряде дольше всех). Все офицеры (кроме одного пилота) прибыли к месту службы после учебы в Запасной разведывательной группе (Ergänzungs-Aufklärungsgruppe O.b.d.H.). Даже сам Либинг получил бразды правления сразу после ее окончания!

Весной 1941 г. продолжалось пополнение отряда бывшими курсантами Запасной группы. Двое прибыли в конце марта, четверо в мае и один – 5 июня. К сожалению, эти цифры отражают только назначение офицеров – а кроме них в отряде служило большое количество нижних чинов, в том числе и в должности наблюдателей. Если экстраполировать ситуацию с офицерами на весь отряд, то получится, что, как и в случае с истребителями, на север немцы послали совершенно необстрелянное подразделение, состоящее из недавних курсантов. Конечно, они прошли тщательную подготовку, но боевого опыта при этом не имели. Его предстояло приобретать на своих ошибках и своей крови.

Эмблема отряда 1.(H)/32 на капоте «шторьха» Fi-156 крупным планом

Прибыв на место нового назначения, 1.(Н)/32 был разделен на две части – и в этом тоже состоит его уникальность. Как многие знают, в Заполярье немцы наступали на двух изолированных участках: вдоль побережья на Мурманск и в глубине материка на Кандалакшу. Там и там нужны были разведчики, но расстояние между участками составляло около 300 км! Поэтому было решено, что основная часть отряда, а именно 8 Hs-126, станут обслуживать южный участок фронта, где наступление должен был вести XXXVI армейский корпус немцев и III финский корпус. Базироваться она должна была на финском аэродроме Кемиярви недалеко от советской границы. Специальное звено в составе 3 Hs-126 было выделено для обеспечения наступления Горного корпуса генерала Дитля на Мурманск. Командовать этим звеном назначили лейтенанта Рудольфа Хаушильда (наблюдателя), по фамилии которого вскоре это звено все стали называть «звено Хаушильда». К сожалению, точный состав звена в 1941 г. неизвестен, возможно, что личный состав продолжали считать вместе с основным, хотя самолеты при этом явно не учитываются. На 21 июня на Кемиярви базировалось 8 Hs-126 (7 исправных), 1 Junkers W-34 и целых 3 Fi-156. Численность личного состава – 14 офицеров, 213 нижних чинов, в том числе 16 пилотов и 12 наблюдателей. 

Карта района действия основной части отряда 1.(Н)/32 с аэродромами и посадочными площадками

Еще один отличительный признак 1.(Н)/32 заключается в том, что под его начало было отдано звено дальней разведки «Норвегия» (F-Kette Norwegen) и курьерское звено «Норвегия» (K-Kette Norwegen). Офицеры обоих подразделений числятся в именном списке 1.(Н)/32. Однако, подчинение это было чисто номинальным и фактически оба звена действовали самостоятельно и здесь рассмотрены не будут.

В отличие от привычной цепочки командования через Koluft (инстанция при штабах армий и групп армий, командовавшая действиями разведчиков на остальных театрах), получать задания в 1.(Н)/32 должны были от офицера Люфтваффе в штабе армии «Норвегия», вернее, его специальном отделении («командный пост Финляндия» - Befehlsstelle Finnland). Называлась эта должность «штабной офицер Люфтваффе» (Stabsoffizier der Luftwaffe beim AOK Norwegen, Befehlsstelle Finnland или Stoluft). Летом 1941 г. ее занимал майор Штайн. При этом, штолюфт координировал только работу основной части отряда. Взаимодействие с Горным корпусом у звена Хаушильда шло напрямую через штаб Дитля.

Начало войны для основного отряда

Интернет-ресурсы сообщают нам, что отряд 1.(Н)/32 весной сначала был переброшен в Осло, а оттуда – в Рованиеми (Финляндия). Журнал боевых действий (Kriegstagebuch – KTB) дает подробности. Согласно им отряд прибыл на полевой аэродром Кемиярви 18 июня 1941 г. из Эрдинга (город в Германии, южнее Мюнхена) транзитом через Норвегию. Сколько времени заняло перебазирование, не упоминается, но в подчинение штолюфт при армии «Норвегия» отряд поступил 17 мая 1941 г. В процессе перелетов разведчики миновали 14 промежуточных пунктов посадки, включая Ольборг в Дании и Осло-Форнебю. Предпоследним был Киркенес, то есть на Рованиеми в тот раз самолеты отряда не заглядывали. Наземный персонал железной дорогой добирался до Штеттина, откуда на транспорте «Donau» до Осло, и оттуда своим ходом до Гардемёна. На этом норвежском аэродроме отряд находился с 6 по 21 апреля. Видимо, самолеты и летный персонал также базировался в данный период на этой площадке. Затем вплоть до начала июня местом базирования стал аэродром Кьеллер. 4 июня наземные части опять прибыли в Осло и оттуда на пароходе «Urundi» отправились в Оулу. С чем были связаны такие метания разведчиков туда-сюда, неясно. Видимо, у начальства менялась концепция их использования, а может быть стало ясно, что дорожная сеть и загрузка судов в северной Норвегии не позволят перебросить всех, кого нужно, вовремя. Как бы там ни было, наземная часть отряда из Оулу своим ходом через Рованиеми добралась до Кемиярви к вечеру того же 18 июня.

К моменту прибытия немцев финские строители соорудили жилые бараки, но на всех не хватило – части солдат пришлось пока жить в палатках. Техническая группа и лаборатория поместились вместе с командным пунктом на аэродроме, а все остальные – в лесном лагере в 1 км восточнее него.

Финская палатка – привычное жилье для солдат в Заполярье, даже зимой

Боевой работы основная часть летчиков некоторое время не начинала, хотя подчиненное Либингу звено дальней разведки принялось за полеты над территорией СССР 19 июня. На следующий день фотолаборатория 1.(Н)/32 сделала первые снимки: это была аэрофотосъемка района Саллы, сделанная F-Kette. Также 20 июня впервые вылет был совершен и отдельным звеном Хаушильда. Для удобства повествования его деятельность будет рассмотрена позже, хотя упоминать его все равно придется часто, уж слишком тесны были связи двух частей одного подразделения.

21 июня в отряд прибыло сразу несколько больших шишек: начальник штаба армии полковник Бюшенхаген, начальник артиллерии XXXVI корпусного командования генерал-майор Гёттке и штолюфт армии «Норвегия» майор Штайн. Было проведено совещание, посвященное предстоящим задачам отряда и его совместной с сухопутными войсками работе. Удивляет, что немцы, которых все считают основательными и пунктуальным, занялись этими важными вопросами буквально за день до начала войны. Конечно, наступление на этом участке фронта противник планировал только 1 июля, но все же их беспечность просто поражает. С корабля – на бал! Эта поговорка как нельзя лучше подходит к ситуации, в которой оказался 1.(Н)/32.

22 июня было объявлено о начале войны с Советским Союзом. Фактически, ничего не изменилось, но назавтра уже были запланированы боевые вылеты. Честь стартовать первому выпала наблюдателю обер-фельдфебелю Шааке. В 03.25 (здесь и далее время по Берлину) он поднялся в небо с пилотом, унтер-офицером Шпатом. Задачей была разведка приграничной территории в районе Саллы. Напомню, что вылеты совершались с территории Финляндии, которая на тот момент не находилась в состоянии войны с Советским Союзом. Задача была выполнена – разведчики зафиксировали советские войска, занявшие оборону на хорошо устроенных позициях, и движение немецких войск, охватывающих советские с обеих сторон. Также в тот день был совершен и второй боевой вылет, но его детали неизвестны. Можно с уверенностью сказать только то, что сделали его на кандалакшском направлении.

23 июня вылет впервые был совершен на южном направлении (Кестеньга – Ухта). Разброс районов действия был довольно велик даже здесь, так как Кандалакша севернее Кестеньги более чем на 100 км. Наступление на кестеньгском направлении должны были вести финны силами III корпуса. Первый блин вышел комом. Из-за плохих карт наблюдатель лейтенант Метт и пилот фельдфебель Фибих заблудились, на обратном пути промазали мимо обоих аэродромов в данной области (Рованиеми и Кемиярви) и разбили свой самолет вблизи поселка Муонио, у самой шведской границы! Располагалась эта точка в 180 км северо-западнее Рованиеми. Можно представить себе масштабы катастрофы. Первый самолет, потерянный 1.(Н)/32 в этой войне, отправился в анналы еще до начала активных военных действий. Это был Hs-126 с бортовым кодом V7+1H и повреждения он получил в размере 80% - такое уже не лечилось. Практически наверняка он был брошен на месте приземления, разве что с него сняли все запчасти, какие могли. Каким-то чудом при такой жесткой посадке экипаж не пострадал. Всего же в тот день было сделано 5 боевых вылетов – подробности снова неизвестны.

25 июня боевые вылеты продолжились с меньшей интенсивностью (3). Один из принадлежавших 1.(Н)/32 «шторьхов» (Fi-156 с бортовым кодом V7+1N) при посадке в Тайвалкоски потерпел аварию и получил повреждения величиной в 35%. Подробности не описываются, известно только, что это был полет в штаб III финского корпуса, видимо, для установления с ним тесной связи. Пилот и пассажиры не пострадали, дальнейшая судьба самолета неясна. Вроде как самолет непритязательный, ущерб не очень большой. По таблице наличия самолетов 1 сентября в отряде снова было 3 боеготовых «шторьха», как и в момент прибытия в Финляндию. Про какие-то поставки им новых самолетов такого типа тоже неизвестно – так что может быть, данный летательный аппарат все же был починен в течение 3 месяцев, а то и раньше. 

Fi-156 с бортовым кодом V7+1N на аэродроме Кемиярви

Кроме того, 25 июня советские ВВС нанесли удары по финским аэродромам. Кемиярви тоже был в числе целей. Бомбардировщики СБ из 137-го полка выполнили на него как минимум один налет тройкой – однако немцы никак не отмечают этого факта в КТВ. Правда, советские летчики, не обнаружив на поле самолетов, бомбили какие-то постройки. Основной удар пришелся по немецким военным железнодорожникам и самому поселку.

26 июня свой первый боевой вылет в составе отряда совершил его командир – гауптманн Либинг. Кроме прочего, он сбросил первые бомбы. Увы, детали опять остались под завесой тайны, так как приложения по июньской активности в немецком архиве найти не удалось. Общее количество вылетов составило – 4.

27 июня стал днем, когда 1.(Н)/32 с размаху получил очень серьезную оплеуху. В этот день отряд разом потерял два самолета – а ведь реальные боевые действия еще даже не начались! Одна машина просто пропала на северном участке – про нее рассказ пойдет в разделе про звено Хаушильда. Другая (V7+1B) тоже поначалу числилась пропавшей в боевом вылете, но уже к вечеру стало известно, что наблюдатель лейтенант Гестле вместе с раненым в голову фельдфебелем Виде добрались до дозоров боевой группы СС «Норд» в районе Аатсинки. Как оказалось, над Микколой их сбили советские зенитки. Пилот смог дотянуть машину до Хауккантунтури, и оттуда пешком мимо Ласкойя (южнее Лампела) они смогли добраться до своих. Всего же за день было сделано 4 вылета.

На земле тоже было неспокойно. Начальнику связи, обер-лейтенанту Гебхардту, пришлось собирать 40 человек из наземного персонала для поисков русских парашютистов, якобы выброшенных вблизи аэродрома. Как видно, не только у советского командования была эта боязнь вражеского десанта в тылу. Естественно, эти полуночные поиски остались безрезультатными. Наконец, в тот же самый день состоялась и первая реальная бомбежка. Пара бомбардировщиков, опознанных конечно, как «мартины», с 3000 м сбросили несколько бомб. Ближайшие упали в 200 м от летного поля, возник пожар, который быстро потушили силами наземного персонала 1.(Н)/32. Потерь и повреждений не имелось. Налет проводили опять СБ из 137-го КСБАП.

На следующий день все как будто взяли передышку. Совершен только 1 боевой вылет, все встречали вернувшихся летчиков из экипажа V7+1B. Фельдфебель Виде был отправлен в больницу.

29 июня 4 боевых вылета были посвящены в основном сбросу листовок перед грядущим немецким наступлением. Пятый вылет сорвался по неизвестным причинам и его требовалось повторять.

30 июня, накануне начала активной фазы войны, для отряда были четко сформулированы его основные задачи:

- фотографирование местности вокруг Саллы,

- наблюдение за передвижениями врага,

- корректировка огня артиллерии.

Совершено два боевых вылета, а фотолаборатория днем и ночью работала над сделанными в предыдущие дни аэрофотоснимками, чтобы снабдить данными сухопутные войска. Как большие любители всякой статистики и красивых показателей, немцы даже за короткий отрезок июня не поленились подбить цифры. За неделю было сделано 26 боевых вылетов, а всего машины отряда поднимались по разным причинам в воздух 141 раз. В воздухе проведено 150 летных часов.

Начало немецкого наступления

1 июля 1.(Н)/32 вернулся к уровню 5 боевых вылетов за день, хотя машин в строю на тот момент уже было меньше. В качестве примера следует привести расписание миссий, чтобы можно было понять, чем же точно занимались разведчики. Первый вылет прошел в период времени с 13.16 до 15.50 – разведка района Салла – Кайрала. Второй самолет в то же время и в том районе, но для него точные временные рамки неизвестны. С 13.45 до 16.32 – корректировка огня артиллерии. Самолету мешал огонь легких зениток и пулеметов, но в общем и целом задача выполнена. Вторая корректировка в 17.33 – 18.50 сорвалась: район целей был закрыт дымом от пожарищ. Пятый боевой вылет проводился в интересах финнов, в направлении Кестеньги. Он продолжался с 17.00 до 20.15.

То, что началась настоящая война, 1.(Н)/32 почувствовал уже на следующий день. Число боевых вылетов возросло почти в два раза – до 9! И в последующие дни напряжение летного состава не снижалось. Прошла вторая бомбардировка Кемиярви самолетами СБ из 137-го полка. На сей раз они были точнее и из 20 сброшенных бомб некоторые попали во взлетную полосу. К сожалению, в ответ немецким истребителям, которых на тот момент на кандалакшском направлении было всего четыре, удалось сбить один СБ (пропал экипаж мл. лейтенанта Криворотова). Повреждений на аэродроме не было, воронки быстро заровняли. 

Аэрофотосъемка АЭ Кемиярви

В последующие дни (3-5 июля) разведчики совершили 27 боевых вылетов. Над полем боя вокруг Саллы стояло облако дыма и пыли, закрывающее все на высоту 200 м, что очень затрудняло немцам работу. 5-го отряд поучаствовал в трагикомичном эпизоде, когда неопытные солдаты СС едва не бросили фронт, увидев впервые советские танки. Некоторые вскочили на автомобили и бросились наутек. В 04.40 на аэродроме Кемиярви появился один из таких паникеров, объявивший, что русские танки прорвались и все пропало. По тревоге в небо поднялись сразу два самолета-разведчика и с бреющего полета они смогли установить, что фронт еще держится, а перед ним имеются всего четыре советских танка. Кроме того, в тот день к вечеру поднялась очень сильная буря. К моменту ее начала экипаж обер-лейтенанта Тантца находился в воздухе и успел приземлиться за считанные минуты до того, как ветер усилился до ураганного.

6-7 июля продолжились тяжелые бои, которые окончились падением Саллы. 1.(Н)/32 совершил за эти два дня еще 17 боевых вылетов, в том числе со сбросом бомб SC10 и обстрелом советских позиций из пулеметов.

8 июля немцы с удивлением обнаружили присутствие советских истребителей. Над участком наступления XXXVI корпуса три из них атаковали «хеншель» штолюфт майора Штайна и сбили его. Пилот фельфебель Фельс смог посадить машину на советской территории и оба незадачливых летчика имели достаточно везения, чтобы выбраться к своим. Фактически это был второй подряд такой удачный случай для немцев. Они потеряли на южном направлении уже третий Hs-126, но потери в людях при этом составили всего одного раненого. По поводу данной машины (бортовой код TV+UB) нет однозначной ясности. Считалась ли она у немцев состоящей на балансе у 1.(Н)/32, или нет? Конечно, на ней нет бортового кода, начинающегося с V7, но такие случаи нередко, когда на вновь прибывшем самолете не успевают нанести код подразделения, и он гибнет с заводским буквенным кодом (Stammkennzeichen). Косвенные признаки позволяют сделать вывод, что это все же был самолет подразделения – возможно, штолюфт лично вызвался перегнать его на Кемиярви, но заблудился и залетел не туда.

Наиболее вероятно, что истребителями, которые сбили «хеншель» и чуть не отправили на тот свет Штайна, были И-15бис 147-го ИАП. В Журнале учета сбитых самолетов противника этого полка имеется запись, что 8 июля ст. политрук Тулупников и лейтенант Семенов сбили один Ме-109. В документах 137 КСБАП, куда были прикомандированы «бисы» есть две записи на 10 июля: согласно первой Тулупниковым был сбит один Ме-109, а во-второй упоминается уже Хе126, сбитый им же. Примечательно, что район и время события совпадает. Что касается дат, то их противоречивость в документах встречается часто. С учетом того, что 10 июля ст. политрук погиб в воздушном бою с бомбардировщиком Ю-88 (по советским данным), а упоминаний о других его боевых вылетах не обнаружено, то скорее всего речь идет именно о 8 июля.

И.Д. командира эскадрильи 147 ИАП ст. политрук Владимир Алексеевич Тулупников

9 июля звенит первый тревожный звоночек – предвестник грядущих больших проблем с материальной частью. Отмечается, что из 9 самолетов треть не вернулась из вылетов, а еще 4 выведены из строя попаданиями от зениток и пулеметов. Устранить полученные повреждения удается с трудом из-за слабости ремонтной базы и дефицита запчастей. Симптоматично, что все эти повреждения, влияющие на боевую работу, никак не отражены в списках потерь, очевидно, они были оценены менее 5%. Неудивительно, что в такой ситуации количество боевых вылетов резко снизилось и в последующие три дня упало до 3, а 12 июля – даже до 2.

11 июля в дополнение ко всему при посадке на открытой местности у Саллы получил повреждения «шторьх». Видимо, там тоже повреждения были невелики и нигде этот случай документально не зафиксирован. Наличие Fi-156 на 3, 11 и 21 июля было постоянным: всего три, из них боеготовый только один.  Во время вылета для корректировки огня артиллерии в район Алакуртти – Кайрала в 15.10 – 17.30 неназванный в документах Hs- 126 подвергся атаке трех советских истребителей, но смог уйти без попаданий. Возможно, что дело на самом деле было 10 июля (за этот день у немцев почему-то нет точных данных), когда один «Хш-126» пошел на счет командира 147-го ИАП полковника Головни, летавшем на МиГ-3.

Ради собственного успокоения на фоне своего печального положения, в 1.(Н)/32 решили побаловать себя красивыми цифрами достижений. На 12 июля они отчитались о 200 боевых вылетах, хотя при этом пришлось прибавлять звено Хаушильда и даже дальних разведчиков. Советский бомбардировщик подарил немцам за это несколько бомб, сброшенных с высоты 7 км, но, к сожалению, не попал. Очередной «хеншель» подвергся атаке в районе Алакуртти – Кайрала (наблюдатель лейтенант Тантц – все, что о нем известно). В 12.40 восточнее Кайралы машину атаковало три И-16 (по немецким данным), самолет получил много попаданий, но смог вернуться на базу. В списках потерь он никак не значится. Согласно документам 137-го КСБАП, в 14:00 (по московскому времени) атаку по нему проводила пара Миг-3 из 147-го ИАП, ведущим был его командир, полковник Головня, а ведомым – лейтенант Кутахов.  Им на двоих был засчитан сбитый «хеншель». Но стоит добавить, что в других документах в победе над Хе-126 указан только полковник Головня. Кроме этого, во время налета немецкой авиации на аэродром Алакуртти, произошел воздушный бой, в результате которого был сбит один И-16. Наши летчики заявили один сбитый Ю-88.

Командир 147 ИАП Михаил Михайлович Головня

13 июля отмечена невероятная жара и песчаные бури, которые временами не дают технической группе работать над ремонтом самолетов. В этот день впервые в штаб генерала Люфтваффе при главнокомандующем сухопутными войсками (именно он ведал у немцев ближними разведчиками) улетела срочная телеграмма с криком о помощи, потому что готовых к полетам самолетов вовсе не осталось. В этот день совершен только один вылет – сделана аэрофотосъемка Кайралы, а последующие два дня их не было вовсе – из-за отсутствия способных летать Hs-126. На счастье, разведчиков, в тот момент сухопутные войска не вели активных наступлений и готовились к очередному этапу наступления. И все равно, данные разведки им в тот момент очень сильно бы пригодились. Жара спала, с севера пришел дождь и начались холода – опять это мешало работать и чинить самолеты. Но все же, к вечеру 15 июля два удалось более-менее подлатать. 

Только 16 июля 1.(Н)/32 опять смог сделать 3 боевых вылета. Два из них было на корректировку огня артиллерии и за выполнение этой задачи командующий артиллерией корпуса назавтра прислал благодарность наблюдателям Тантцу и Леберехту. 

17 июля боевых вылетов удалось сделать 5, причем отмечено, как мешают работе зенитки и ружейно-пулеметный огонь. Один из самолетов получил два попадания из пушек, при этом машина вышла из строя всего на 12 часов. К сожалению, никаких подробностей по этому повреждению тоже нет.

В журнале учета сбитых самолетов противника 147-го ИАП есть записи о двух сбитых Хе-126 в районе Алакуртти. Один сбила пара Пушкарев (И-16) и Берлов (И-15), второй – Поздняков и Концевой на И-15. Здесь можно только предположить, что первый атакованный самолет был «Хеншелем» наблюдателя лейт. Метта, который летал в 04.05 - 06.40 в район Кайрала – Алакуртти. Второй самолет летал к Пудасярви. Но в донесениях летавших пилотов в пункте вражеской активности в воздухе было указано – «не было». Возможно, что атаку советских истребителей просто не заметили в облаках, но это только предположение – не заметить ее в обоих случаях кажется маловероятным.

Тот же уровень боевой активности сохранялся пару дней, прежде чем число вылетов выросло почти снова до максимального уровня 20 июля. Тогда разведчики смогли подниматься в воздух с боевой задачей 8 раз. В тот же день один самолет был выделен специально для нужд III финского корпуса, наступлению которого немцы придавали большое значение. Увы, это быстро привело к печальным последствиям.

Утром того же 20 июля в первом вылете самолет начальника связи 1.(Н)/32, обер-лейтенанта Гебхардта, был в 07.55 точно обстрелян с земли и получил пять попаданий. При этом доклад достаточно краткий и есть вероятность, что попадания достигнуты в атаке советских истребителей, которая по какой-то причине осталась за скобками. Дело в том, что лейтенант Шпота из 145-го ИАП в тот день заявил сбитый «хеншель» в районе Аккола (Аппоярви). Либо он все же атаковал машину Гебхардта, либо же атака была описана в другом отчете – у фельдфебеля Леберехта. Вечером он наблюдал пролетевший мимо в 18.20 И-16 на ухтинском направлении. Никаких атак с его стороны немцы не заметили – но такое достаточно часто бывало.

Назавтра утром его же сбили истребители в районе Вуониннен. Гебхардт с тех пор числится пропавшим. Это стало первой потерей основной части отряда после месяца войны с СССР. Раненный пилот, фельдфебель Бергбауэр, выбросился с парашютом. Пока он висел на стропах, советские истребители сделали пару заходов, обстреливая его из пулеметов, но на его удачу, промазали. Спустившись на землю, летчик смог добраться до финских войск. Самолет V7+1L стал уже четвертой машиной, утраченной отрядом на южном участке заполярного фронта.

Есть доклад с земли по поводу этого инцидента. В 08.35 самолет был сбит восточнее Пистойоки, оба летчика выпрыгнули с парашютами и были расстреляны истребителями. Более того, в том же районе пара И-16 атаковала и второй разведчик, который смог от них отбиться и уйти. В немецких документах никаких подробностей на этот счет нет. Зато на сей раз можно назвать точно удачливого стрелка – им стал лейтенант П.И. Гамзелев из 155-го ИАП. Заявил он, правда, «финский «Бульдог», но это простительная ошибка.

В последующие дни вернулась летняя жара. На всех участках фронта постоянно царила плохая видимость, мешающая вести наблюдения. Однако, возможно, это мешало и противнику охотиться на разведчиков и метко стрелять по ним с земли, потому что никаких жалоб на повреждения в эти дни нет. Гауптманн Либинг 23 июля отправился в район Саллы, чтобы подыскать там какую-то посадочную площадку поближе к фронту, но никак в этом не преуспел, так что отряд остался на Кемиярви. Это тоже доставляло проблемы, так как маршрут полета с обследованием дальних целевых районов около Кестеньги составлял 200 км.

24 июля впервые упоминается, что немцы пытались организовать прикрытие разведчика истребителями. Вылет в опасный район Алакуртти – Кайрала проходил ранним утром, в 05.30 – 07.15. Но и тут первый блин вышел комом: из-за плохой видимости «ягеры» не смогли найти подопечного.

25 июля совершен всего один боевой вылет. Также в тот день в Куусамо было устроено небольшое совещание между командиром батареи полевых гаубиц LFH 18 CC и наблюдателем фельдфебелем Леберехтом, который видимо был специалистом по корректировке огня. На следующий день стрельбы были проведены, якобы с большим успехом, на участке Сохьяны. На других участках продолжала царить плохая видимость, но число боевых вылетов опять подскочило до 6. 27 июля их было уже 8, причем везде, кроме фронта наступления 3-й финской дивизии, опять была негодная видимость. В дальнейшем до конца месяца каждый день занимались примерно одним и тем же, корректируя огонь и пытаясь вести визуальное наблюдение вопреки дыму и туману.

26 июля наконец-то впервые на данном направлении Hs-126 провел вылет под прикрытием истребителя, пускай и всего одного. Повезло обер-лейтенанту Шмидту, летавшему к Кайрале и Алакуртти в 21.35 – 23.12. Второй раз полеты под прикрытием проводились 30 июля, в прежний опасный район. И снова задачу выполнял одиночный Bf-109. Точно также на один вылет «ягеры» расщедрились выделить один истребитель 31 июля. В тот же день в первом вылете к Кайрале (без сопровождения) самолет получил попадание с земли. Пилот фельдфебель Фибих был ранен в задницу. Несмотря на такое потешное звучание, немцу пришлось трудно. Он потерял много крови и из последних сил смог посадить самолет на аэродром, после чего срочно отправился в больницу. Машина (ее код неизвестен) видимо особо не пострадала.

Подводя итоги, немцы записали себе за июль следующие достижения: 161 боевой вылет, 694 старта по разным причинам, 794,55 летных часа. На сей раз, уже без привлечения других звеньев для наращивания статистики.

Август: «Аисты» начинают уставать

С началом августа отряд продолжил прилагать основные усилия по обеспечению наступления финнов и эсэсовцев на южном фланге. Сделан вывод, что особенности аэродрома Кемиярви, выложенного щебнем, приводят к частым повреждениям воздушных винтов вплоть до их замены. Пришлось срочно просить новые через аэродром Киркенес. В первый день месяца впервые разведчик из 1.(Н)/32 летал с полноценным прикрытием в виде пары Bf-109.

2 августа прибыли первые награды для личного состава: Железные кресты 2-го класса получили обер-лейтенанты Тантц и Шмидт. Вручал их штолюфт Штайн, выразивший всем разведчикам особую благодарность генерала Люфтваффе при командующем сухопутными войсками за их вклад в борьбу на финском фронте. Особенно были отмечены успехи, достигнутые в конце июля. К этому времени воцарилась плохая погода и число боевых вылетов снизилось с 7 – 1 августа до 2 – 3 августа.

4 августа стал достаточно примечательным днем. Гауптманн Либинг вылетел в Киркенес, чтобы там вручить Железные кресты еще двум отличившимся, а два экипажа отряда отправились в Ольборг (Дания) через Швецию, чтобы там получить для 1.(Н)/32 четыре новые машины. «В гости» к отряду пожаловал редкий гость: на Кемиярви совершил аварийную посадку на брюхо Не-111 (зав. №3587) из 2./KG 26. Из-за повреждения мотора он не смог добраться до своей базы после бомбежки Кировской железной дороги. Процент повреждения составил 45%, дальнейшая судьба машины неизвестна. Наконец, последнее событие касалось непосредственно боевых действий отряда. Самолет с бортовым кодом V7+1F в полете в сторону Ухты в районе озера Роута был атакован в 14.45 парой советских истребителей типа И-16. Наблюдатель лейтенант Нетц получил касательное ранение верхней губы и выполнение миссии пришлось прервать. В очередной раз назвать имя пилотов с советской стороны автору не представляется возможным.

5 августа все четыре вылета разведчиков должны были прикрывать одиночные «мессеры», однако в самом последнем, вечернем, прикрытие почему-то не прибыло. В одном из других трех случаев для Bf-109 наконец нашлась работа. Ему пришлось отбиваться от пары И-16. В результате, летчик истребителя потерял ориентировку и после израсходования топлива вынужденно сел в 200 км южнее Пудасъярви, хотя самолет при этом не был поврежден. Пудасъярви – новое название в географии применения 1.(Н)/32. Это был маленький полевой аэродром на финской территории гораздо южнее Кемиярви, расположенный западнее Кестеньги.

Оттуда 6 августа были проведены первые два боевых вылета, в том числе и сброс результатов аэрофотосъемки финским войскам. При этом с Кемиярви вылетов вообще не проводилось. Видимо, в очередной раз отряд не мог позволить себе действовать в двух направлениях разом. Затем воцарилась плохая погода, сократившая количество вылетов до минимума (не больше двух). 8 августа на Кемиярви прибыла специальная команда, которая должна была обустроить на аэродроме пункт управления полетами. Дело в том, что теперь его планировалось использовать в качестве базы для бомбардировщиков (Не-111 из I./KG 26 – видно приземлившемуся на вынужденную экипажу сильно понравилось место!). Экипаж обер-фельдфебеля Маттена во время вылета на разведку параллельно поработал бомбардировщиком, в 13.20-14.10 охотясь за целями на дороге Кестеньга – Лоухи.

9 августа пала Кестеньга. Для 1.(Н)/32 этот период стал чем-то вроде передышки, когда активность свелась к минимуму. Это даже позволило отправить в тыл на отдых офицера для особых поручений, обер-лейтенанта Нета . КТВ сообщает, что он «слишком переутомился». В тот же день из Ольборга прибыло долгожданное пополнение – сразу 4 Hs-126. После этого в отряде снова стало 7 самолетов (один из новоприбывших сразу отдали звену Хаушильда).

Продолжались редкие боевые вылеты, причем из трех условных два делалось по-прежнему в сторону Кестеньги. Туда летали без прикрытия истребителей, а вот на Алакуртти – старались действовать под защитой «мессеров». 13 августа прошла новая атака трех «ишачков» на разведчик обер-лейтенанта Тантца, прикрываемый Bf-109. В КТВ этот момент никак не отражен, видимо, для Hs-126 все прошло без проблем.

14 августа число боевых вылетов снова немного подросло, до 5. Все они были направлены на юг, в район между Кестеньгой и Лоухи. Два раза разведчики видели в небе советские истребители, но до атак не дошло. В вечернем вылете в 18.45 – 21.49 самолет фельдфебеля Леберехта получил множество попаданий от ружейно-пулеметного огня с земли – опять этот случай никак не отражен в документах в плане повреждений. В очередной раз в 1.(Н)/32 прибыл майор Штайн, который на этот раз привез с собой Железные кресты 1 класса. Эту награду получил технический офицер отряда, граф Рессегю, а также 3 фельдфебеля (2 пилота и 1 наблюдатель).

15 августа в КТВ имеется любопытная запись. Штайн сообщал о перехваченном советском радиосообщении, в котором говорилось, что надо положить конец немецкой разведке с воздуха. Неизвестно, насколько надежную основу имеет под собой этот слух. Тем временем погода никого не баловала и полетов практически не было. 15 и 16 августа приходилось прерывать вылеты, настолько плохая была видимость. Улучшение произошло только во второй половине 17-го.

18 августа число вылетов опять достигло 5. В одном из них самолет лейтенанта Гестле был обстрелян из пулемета на дороге около Лохивары. Позже в районе обстреляли и машину фельдфебеля Леберехта в районе Алакуртти, в результате чего одна пуля попала в воздушный винт. Дважды за день самолеты 1.(Н)/32 прикрывались одиночными «мессерами», оба раза во время вылетов в район восточнее Кестеньги.

Прояснение в небе оказалось недолгим, потому что 19-21 августа «хеншели» не летали вообще. Сухопутные войска ждать не стали, поэтому XXXVI корпус начал свое наступление без поддержки с воздуха. Из-за того, что в отряде ощущалась нехватка офицеров, некого было послать в качестве офицера связи в штаб корпуса. Приходилось туда мотаться самому гауптманну Либингу. На аэродроме жившая до тех пор в палатках техгруппа переехала наконец в 2 финских барака. Еще один они получили в качестве склада запчастей. Все это стало достижением нового коменданта.

Небольшое окно в дождях позволило сделать 5 вылетов 22 августа. Теперь больше половины самолетов летали в направлении Алакуртти, хотя при этом только один – с истребительным прикрытием. Впрочем, погода все равно была неустойчивой, потому что 23 августа опять не летали, а 24-го удалось подняться в воздух всего 2 раза, по личному приказу генерал-оберста фон Фалькенхорста (командующего армией «Норвегия»), который прибыл на Кемиярви. Облака над аэродромом приподнялись до 300 м и генерал, видимо, считавший себя большим спецом в авиации, велел взлетать. Но вся вражеская территория была плотно закрыта и самолетам все равно пришлось возвращаться ни с чем. В тот же день отряды XXXVI корпуса взяли деревню Вуориярви (20 км юго-западнее Алакуртти), а рядом с ней – небольшую советскую летную площадку, которая немедленно была оборудована для аэродрома подскока для Hs-126. В ближайшем будущем оно соберет богатую жатву среди самолетов 1.(Н)/32 в виде череды аварий.

25 августа погода вновь улучшилась. «Хеншели» немедленно активизировались, будто пытаясь оправдаться перед пешими камрадами за свое долгое отсутствие. Этот день знаменателен первым групповым вылетом разведчиков на заполярном фронте. Стоит рассмотреть активность противника подробнее:

- 14.34 – 16.26 (15.40) – два самолета полетели вместе на разведку района Кайрала – Алакуртти. Гауптманн Либинг произвел сброс бомб в 15.00 с высоты 1100 м и вернулся, фельдфебель Леберехт сначала сбрасывал листовки, потом вел разведку и в 15.25 с 600 м тоже сбросил 10 бомб SC10 по участку дороги на 32-39 км;

- 15.45 – 17.15 лейтенант Бранд провел разведку и в 16.20 сбросил с 1000 м 10 бомб SC10 на скопление машин в районе 36 км дороги Кайрала – Алакуртти. Следом он сбросил листовки. В районе Нурмиярви (15 км западнее Алакуртти) появился 1 И-16 и «хеншель» ретировался;

- 16.00 – 17.10 – обер-лейтенант Тантц сбросил с 1000 м бомбы и листовки по скоплению машин южнее Нурмиярви;

- 18.03/18.04/18.05 – 19.15/19.57 – три машины (обер-лейтенант Тантц, гауптманн Либинг, фельдфебель Леберехт) отправились на задание вместе под прикрытием 2 Bf-110 и 3 Bf-109. Первым бомбы сбросил командир отряда (в 18.42 с 1200 м), затем в 18.35-18.45 бомбил Тантц. Леберехт проводил визуальный контроль атаки, причем не только машин своего отряда, но и 20 «штук», которые начали бомбежку в 18.45. Атаке подверглась огромная колонна из 500 отступающих транспортных средств. В конце последний «хеншель» сбросил листовки (всего в тот день сброшено 100000) и удалился. Кроме бомб и листовок, Hs-126 сбрасывали и какие-то специальные дымовые шашки с фиолетовым дымлением для обозначения целей, в данном случае – танков. Советские истребители появились только тогда, когда все уже было кончено.

После таких грандиозных свершений отряд взял выходные и отметился за два следующих дня только одним вылетом. Передышка дала возможность устроить футбольный матч с командой строительной роты, в котором летчики победили со счетом 11 – 0. Победное настроение было омрачено известиями из Киркенеса о том, что потерян очередной «хеншель» лейтенанта Шультце-Бара. Экипаж его пропал.

28 августа было сделано 3 боевых вылета на разведку отступающих колонн, плюс еще один вылет сорвался из-за плохой погоды и не был засчитан экипажу за боевой. На вновь организованную посадочную площадку в Вуориярви была отправлена передовая команда под началом обер-лейтенанта графа Рессегю. Там же организовывали и временную комендатуру. Колонну отряда по дороге к фронту атаковали советские бомбардировщики, однако ущерба не нанесли.

29 августа первый же вылет на разведку прервался из-за непогоды, но потом смогли сделать 4 вылета. Площадка около Вуориярви была признана готовой к полетам. Однако, первый же самолет, севший туда, потерпел аварию из-за слишком малых размеров поля (повреждения 35%, в том числе оторван костыль). Известно, что это был самолет с заводским номером 3215. Вероятно, из-за относительной близости места катастрофы к железной дороге самолет смогли вывезти. 4 сентября он отправился на ремонт в Осло.

2 сгоревших здания средней школы служили местом расквартирования команды на новой посадочной площадке в Вуориярви. Установленная там радиостанция FuG 17 обеспечивала надежную связь, а проводную предоставила служба связи корпуса. 30 августа пара разведчиков смогли сесть в Вуориярви нормально и начать оттуда вылеты. В тот день пал Алакуртти.

В последний день месяца отряд развил давно не виданную активность и сделал 8 вылетов! На земле продолжалось устройство передовой базы в Вуориярви. Туда прибыли принадлежащая 1.(Н)/32 20-мм зенитка и 100-ваттный стартер, а также сам гауптманн Либинг.

Август был окончен со следующими показателями: 86 боевых вылетов, 372 старта всего, 442,42 часа в воздухе. Бросается в глаза, как практически по всем показателям прошла просадка почти в два раза. Такова была цена уменьшения парка самолетов, ну и плохая погода тоже сказала свое веское слово.

Начало конца

В первый день сентября один из разведчиков был атакован в полете на Ухту (сейчас Калевала), при этом по данным КТВ, получил ранение наблюдатель. Пострадавшим стал обер-фельдфебель Маттен (характер ранения неясен, но 3-го он уже снова совершал боевой вылет). События описаны таким образом: одинокий И-16 кружил в районе креста для сброса сообщения для сухопутных войск в 22 км северо-западнее Ухты. Когда немец собрался сбросить свой доклад, советский истребитель атаковал. Хотя в самолет попаданий не было, Маттен получил травмы – видимо, ударился во время резких маневров. Жалобы на атаки советских истребителей теперь звучали каждый день. Кроме того, на Вуориярви был совершен первый авианалет, не нанесший повреждений. 1 сентября было совершено 6 боевых вылетов.

Второй налет на Вуориярви был удачнее первого. Хотя 2 сентября тоже никакого ущерба самолеты 1.(Н)/32 или люди не понесли, из 3 бомб, сброшенных одиночным Пе-2 в 17.30, одна упала точно в середину взлетного поля. Никто даже не успел объявить тревогу или начать стрельбу. Напротив, когда в 05.25 3 И-15 пытались атаковать самолет лейтенанта Гестле на подлете к Вуориярви, то их атака была отбита зенитным огнем с земли. Еще одна атака (И-16) случилась в 15.00, когда лейтенант Урбан проводил аэрофотосъемку. Мимо пролетали 3 СБ с сопровождением, и один истребитель отделился для атаки на 1700 м севернее Нурмиярви. Попаданий не было, И-16 улетел, а «хеншель» как ни в чем ни бывало, продолжил свою работу. Все это не помешало разведчикам совершить 7 боевых вылетов.

3 сентября все продолжилось. Достаточно активная работа (5 вылетов) привела к тому, что сначала на промежуточной посадке в Вуориярви лейтенант Краусс сел слишком жестко и разбил самолет на 35%, а затем фельдфебель Рёв там же в темноте устроил вторую катастрофу с повреждениями в размере 40%. Оба самолета (зав. номера 3108 и 4113) были позже отправлены на ремонт в Осло – 17 сентября и 9 октября. Однако, если проследить отчеты о совершенных полетах (Fliegermeldungen), то получается, что машина №4113 летала в последующие дни вплоть до 6 октября! В КТВ тем не менее записано, что в отряде осталось только 3 готовых летать самолета. Вообще 3 сентября стало вторым черным днем для 1.(Н)/32, потому что на севере пропал Hs-126 вместе с экипажем. Из 5 вылетов 2 были прикрыты истребителями: в одном случае – один Bf-109, во втором – 2 Bf-110. Тяжелые истребители выполняли свою задачу без особого рвения. Прибыв в 16.10, уже через 2 минуты они ринулись атаковать советские бомбардировщики, пролетавшие неподалеку, и о подопечном больше не вспоминали.

Два утренних вылета были прерваны раньше времени из-за противодействия нашей авиации. Взлетевший в 05.30 «хеншель» обер-лейтенанта Нета в 05.58 бросился наутек после атаки одиночного И-15. По советским данным, его заявили сбитыми около озера Кутуярви (северо-восточнее аэродрома Алакуртти) пять пилотов И-153 из 147-го ИАП.

Машину обер-лейтенанта Тантца, поднявшуюся в 09.55, в 10.15 над озером Верман, согласно отчета наблюдателя, атаковало сразу шесть И-16. Получив три попадания в крылья, немец ретировался. Здесь данные двух сторон вступают в противоречие. У нас не было никаких атак «ишачков» по вражеским разведчикам, зато есть атака пары МиГ-3 из 147-го ИАП. Возможно, все объясняется суматохой в воздушном бое, плохой видимостью и большим количеством разнообразных машин в воздухе. Немцы могли заметить вблизи 6 И-16, которые на самом деле врага не видели, а вскоре кто-то их обстрелял. Немцы поспешили укрыться в облачности, как они это делали не раз, и не рассмотрели точно, что противниками у них были уже совсем другие самолеты. Иначе объяснить разницу в данных просто невозможно.

Самолет МиГ-3 147-го ИАП на аэродроме Мурмаши (источник ava.org.ru)

4 сентября начался очередной период плохой погоды, из-за которого не летали в течение трех дней. 4-го была попытка долететь с Кемиярви до Вуориярви, но даже она не удалась. Вообще после событий 3 сентября, непрекращающихся советских налетов на новую площадку и царившего там бокового ветра было принято решение оттуда больше не летать. К тому же, теперь в руках немцев был гораздо более подходящий аэродром Алакуртти, на который еще 1 сентября выехали Либинг и технический офицер отряда. 5 сентября состоялся перевод наземной команды, так что новый полевой аэродром подскока был готов работать, как только позволит погода. На Вуориярви тем временем радисты 1.(Н)/32 ухитрились взять в плен 2 советских солдат из состава дозора.

6 сентября отряд покинули обер-лейтенант Шмитц и обер-фельдфебель Бартш. Из-за болезней врачи запретили обоим летать.

7 сентября наконец погода улучшилась и позволила совершить 4 боевых вылета. Они стали первыми с Алакуртти. В то же время, на юге самолеты встретили первые снежные заряды. В отряд прибыл в очередной раз штолюфт майор Штайн, вручивший Железный крест 1 класса гауптманну Либингу.

Схема аэродрома Алакуртти

С 8 сентября немцы решили сменить тактику действия своих истребителей. Теперь они не должны были сопровождать разведчиков, а вместо этого высылались наперехват при обнаружении советских самолетов. Разведчики же должны были в тот же момент удирать во все лопатки. Проверить такую тактику удалось только на следующий день, когда погода позволила летать. Из 4 вылетов два были прерваны после предупреждений о подлете врага. Правда, об успешных перехватах ничего неизвестно, хотя с этого дня на Алакуртти были перебазированы Bf-109. 9 сентября, кроме того, один экипаж (лейтенант Краусс/ фельдфебель Маттен) отправился в звено Хаушильда, а обер-фельдфебеля Бергбауэра отпустили на восстановление здоровья на курорт Бад-Шахен на целых 3 недели.

10 сентября единственный сделанный с Алакуртти вылет в южном направлении пришлось в конце концов прервать из-за обледенения. Штолюфи требовал срочно сбрасывать листовки в районе горы Лысая, но эту просьбу выполнить было невозможно. Тем временем, на севере применение «хеншелей» в этот день приказано было прекращать из-за слишком сильного противодействия истребителей. Там как раз к нашим добавились еще 2 эскадрона английских «харрикейнов». Теперь наблюдатели могли только слетать пассажирами на Bf-110, если 5-й воздушный флот расщедрится их покатать.

11 сентября удалось сделать 4 вылета, в том числе один опять был прерван из-за низких облаков и опасности обледенения. В остальных наступавшим на гору Лысая войскам XXXVI корпуса сбрасывали продовольствие, боеприпасы и санитарные материалы.

12 сентября снабженческие вылеты продолжились, разведка же опять была отменена низкой облачность. Число вылетов – вновь 4. В этот день звено дальней разведки выведено из подчинения 1.(Н)/32 и теперь ему команды отдавал непосредственно штолюфт при армии «Норвегия».

13 сентября только один вылет с Алакуртти к озеру Толванд, больше летать не дала плохая погода. Зато в отряд прибыл новый наблюдатель из Запасной группы – обер-лейтенант Кайль. На севере немецкий дозор нашел могилу экипажа лейтенант Беккер/обер-фельдфебель Керн, погибшего 27 июня. В этот день двое летчиков – пилот фельдфебель Цемлика и наблюдатель обер-лейтенант Тантц получили ранения и попали в госпиталь. Неясно где и как они были ранены, потому что боевой вылет совершали не они. Может быть они каким-то образом попали под советскую бомбежку восточнее Алакуртти.

14 сентября вообще не летали. Один вылет «юнкерса» W-34 с Кемиярви для доставки продовольствия на Алакуртти – и тот сорвался. Зато на Кемиярви прибыл новый начальник располагавшегося вблизи аэродрома лагеря финнов, и он с офицерами весело провел время в местном казино. 15 сентября там провели первый киносеанс. Наконец было сделано больше одного вылета: три штуки, и все в район озера Верман.

16 сентября единственный боевой вылет отряда провел новичок – обер-лейтенант Кайль. Летал он в долину р. Войта.

17 сентября капризы природы заставили два раза выполнять одну и ту же задачу. Во время проведения важной аэрофотосъемки обледенел затвор фотоаппарата и снимки не получились. Пришлось снимать еще раз, а всего было сделано 3 боевых вылета, так же, как и на следующий день. Кроме того, 18 сентября впервые пошел снег, командный пункт на Кемиярви вовсю начали готовить к зиме.

19 сентября в отряд прибыло новое пополнение в виде наблюдателей лейтенанта Вестдикенберга, обер-фельдфебеля Рёмельта и фельдфебеля Мольденхауэра. Также прибыли 2 новых пилота унтер-офицера. Пока разведчики смогли сделать только один вылет, Алакуртти по полной использовали немецкие истребители. Взлетевшие с него по тревоге 2 Bf-109 заявили сбитыми 4 из пролетавших мимо истребителей советских. Это были заплутавшие И-153 из 152-го ИАП, совершавшие группой перелет между аэродромами. На самом деле фельдфебель Дамер из 1./JG 77 со своим ведомым смогли сбить 2 «чайки», остальные 7 совершили вынужденные посадки из-за нехватки топлива.

Хуго Дамер хвастается своими победами в начале войны с Советским Союзом

20 сентября боевых вылетов не было, только новые пилоты осваивали Hs-126. На следующий день погода улучшилась, так что сделали 3 боевых вылетов плюс W-34 наконец добрался до Алакуртти для урегулирования вопросов с продовольствием. Раз за разом в отряд приходили Железные кресты для награждения отличившихся. В их ряды пошли уже механики и даже повара.

22 сентября, кроме 2 боевых вылетов, день разнообразился приходом в гости вновь прибывших с Крита горных стрелков из 6-й дивизии. Летчики покатали их на «шторьхе».

23 сентября техническая группа закончила полную профилактику самолета V7+1F. Известно, что 4 августа этот самолет получил какие-то не попавшие в отчет генерал-квартирмейстера повреждения во время атак И-16 на ухтинском направлении, может быть у него были еще какие-то повреждения (но полеты он продолжал до 11 сентября). На аэродроме подскока в Алакуртти сменился комендант – им был обер-лейтенант Тантц, теперь туда отправился лейтенант Гестле. Фельдфебель Фогель пригнал из Киркенеса последний способный летать Hs-126 в Кемиярви. Туда же прибыла часть технического персонала, обслуживавшего звено Хаушильда. В результате в кои-то веки было сделано 6 боевых вылетов! Но на следующий день их опять не было вовсе, только «юнкерс» слетал на Алакуртти, доставляя еду.

25 сентября один «хеншель» отправился в Алакуртти, но ему пришлось вернуться вследствие плохой погоды. Всего совершено 2 боевых вылета, в том числе 1 – на корректировку огня 105-мм батареи у озера Толванд.

26 сентября вылетов было 4, причем снова одна корректировка, но ее пришлось прервать из-за плохой видимости. Такое случалось все чаще. В 17.00 советские бомбардировщики удачно бомбили Алакуртти, так что там загорелся склад горючего на станции.

27 сентября погода немного улучшилась в плане видимости, но холода оставляли опасность обледенения. Тем временем, разведчики смогли сделать 5 боевых вылетов. Еще один вылет совершил «шторьх» 1.(Н)/32. Задача была такая: свозить на Алакуртти некого финского полковника, который должен был вручить командиру XXXVI корпуса, генералу Файге, финский же орден. Советские самолеты снова бомбили Алакуртти, разведчики при этом никак не пострадали.

28 сентября боевых вылетов снова не было, что позволило в Кемиярви провести очередной футбольный матч. На сей раз команда 1.(Н)/32 победила со счетом 8-2 горных стрелков – видимо те плохо тренировались у себя на Крите. Лейтенант Вестдикенберг поехал с каким-то офицером из истребителей на передовую, на позицию батареи, огонь которой предстояло корректировать. Вдруг началось советское наступление, и унтер-офицер был при этом ранен осколком. Кто это был, неизвестно, возможно просто водитель.

29 сентября сначала была плохая погода, но потом удалось сделать 2 боевых вылета. Оба были на корректировку, одна сорвалась – пришлось довольствоваться сбросом листовок. Также было выяснено, что советские войска ловко имитируют на земле разрывы немецких снарядов, с помощью дымов совсем в других местах. Еще один Не-111 из 2./KG 26 прибыл на Кемиярви «с дружеским визитом». После попадания от зениток над Кировской железной дорогой он не смог добраться до своего аэродрома в Кеми и «присел» базе разведчиков. Повреждения составили 60%, дальнейшая судьба самолета неизвестна. В последний день месяца боевых вылетов не совершали.

Не-111 из 2./KG 26 на аэродроме Левангер

Видимо, предчувствуя посредственные показатели, подбивать статистику за сентябрь в КТВ не стали. Придется сделать это самому, как получится. Вручную можно определить только число боевых вылетов, а оно за девятый месяц года составило 70.

Финал кампании 1941 г.

Погода уже не давала немцам ставить рекорды по летной деятельности. За первые три дня им удалось сделать только один боевой вылет 2-го числа.

В результате, полетать более-менее серьезно разведчикам удалось только 4 октября, когда они совершили 4 вылета, все над участком XXXVI корпуса. Два раза «хеншели» сбрасывали листовки, а один из них получился весьма насыщенным. Самолет обер-лейтенанта Кноте поднялся в 16.15 и после разведки провел сброс пропагандистских материалов в 17.00 над советским тылом, после чего пошел на посадку на Алакуртти. В тот же момент аэродром подвергся советскому налету. По мнению немцев, это были 9 СБ под прикрытием 13 истребителей. Занимавшийся прикрытием «костыля» одинокий Bf-109 ринулся в бой и заявил победу над И-153, другие «мессеры», взлетевшие по тревоге, записали себе на счет еще 3 И-16. В числе победителей был обер-фельдфебель Хуго Дамер из 1./JG 77, лучший ас на заполярном театре. Счет его побед достиг 33, и летчики из 1.(Н)/32 записались в свидетели для его «доклада о сбитом» (Abschussmeldung). На аэродроме никаких повреждений не было, что неудивительно, так как целью советского налета были склады западнее Алакуртти. В реальности под удар опять попали немецкие железнодорожники, повреждены пути. С советской стороны никаких потерянных истребителей не имелось, только один пилот И-16 был ранен и временно потерял зрение.

5 октября было еще совершено 3 боевых вылета, 6-го – 2, 8-го – один. Все это была уже лебединая песня, потому что 6 октября фельдфебель Шмидген разбил предпоследний боеготовый самолет при возвращении с боевого вылета. Единственная оставшаяся машина была сильно изношена, предположительно, V7+1F, которая проходила профилактический ремонт в отряде. После последнего боевого вылета 8 октября она была еще раз повреждена не то на 15, не то на 30% при рулежке на Кемиярви, так что никаких самолетов в летном состоянии в отряде не осталось совсем. В результате, боевые вылеты на кандалакшинском и кестеньгском направлении были прекращены более чем на месяц – до 10 ноября. Команду на Алакуртти расформировали, все люди вернулись оттуда к 20 октября.

Однако, это еще не конец истории про «хеншелей» в 1941 году. К середине ноября немцы смогли пополнить парк машин 1.(Н)/32 и возобновить вылеты прямо посреди суровой северной зимы.

9 ноября большой советский отряд, который немцы назвали «партизанами» и оценили в 800 человек, попытался напасть на аэродром Алакуртти. Хотя нападение было отбито (по мнению КТВ отряда, на самом деле наши прорвались до построек и даже уничтожили радиостанцию), срочно потребовалось вести с воздуха наблюдение за северным флангом XXXVI корпуса, чем занялись с 10 ноября. Первый вылет после перерыва выполнил недавний новичок, лейтенант Вестдикенберг. Судя по всему, он летал на «шторьхе», которых на тот момент в отряде имелось целых 3 штуки. Первый же боеготовый «хеншель» разведчики получили только 13 ноября (хотя в таблице состояния матчасти на 11 ноября есть целых 4 Hs-126, из них 1 готов к полетам – остальные 3 еще с октября числились поломанными). Возможно, это была какая-то машина, вернувшаяся с ремонта. До этого 12-го успели сделать еще 2 вылета, в том числе на корректировку стрельбы сразу 3 батарей. 

Hs-126, бортовой код V7+1B, зимой 1941/42 гг.

С 13 ноября вылеты становятся почти регулярными, пускай и немногочисленными – в основном, по одному. Видимо, наличие «хеншеля» сразу дало возможность выполнить запрос на корректировку от финнов, и обер-лейтенант Кайль полетел к Пурдозеру. Однако задачу не удалось выполнить из-за неисправности радио. Период активности продлился очень недолго – по одним данным, до 16 ноября, по другим даже до 15-го. Затяжной период плохой погоды, холода и снегопады не давали «хеншелям» подняться в воздух.

Не летал 1.(Н)/32 вплоть до 3 декабря. В промежутке прошла новая советская атака на аэродром Алакуртти, снова благополучно отбитая по мнению КТВ отряда. Случилось это 23 ноября, а 24 ноября, по настоятельной просьбе командования XXXVI корпуса, для разведки отходящих от Алакуртти советских войск был выслан прямо по плохой погоде «шторьх» из 1.(Н)/32. Ни к чему хорошему это не привело: еще на пути туда самолет обледенел и кое-как смог вернуться на аэродром. 29 ноября высланный на Алакуртти единственный летнопригодный Hs-126 при посадке вышел там из строя по непонятной причине. В 1.(Н)/32 опять не осталось боеготовых «хеншелей»! Работал только единственный Fi-156 с Алакуртти, причем летал на нем сам гауптманн Либинг. Характер его вылетов неизвестен, но в число боевых они точно не вошли.

2 декабря в 1.(Н)/32 прибыло сразу 6 Hs-126! Все это были вновь приданные машины, а не те, что вернулись с ремонта. Уже 3 декабря выполнен первый боевой вылет после долгого перерыва – на участке наступления финнов, к озеру Лебедево. Там самолет фельфебеля Мольденхауэра удачно смог уйти от атаки 2 И-16 в 10.50. На самом деле это были МиГ-3 из 147-го ИАП. Летчики доложили, что сбили разведчика, но имена их к сожалению автору неизвестны. Уйти Hs-126 помогли зенитки эсэсовцев, которые обстреляли преследовавшие его советские истребители, а по другим данным, взлетевшие по тревоге «мессеры».  Всего же за этот день сделали сразу 3 вылета, остальные два были связаны с корректировкой огня немецких батарей.

4 декабря было совершено уже 4 боевых вылета. 3 из них были посвящены корректировке огня артиллерии, причем во время одного Hs-126 прикрывали сразу три Bf-109! Еще два вылета были сделаны с использованием новой посадочной площадки на льду озера в районе Кестеньги. Оттуда обер-лейтенант Кайль сначала провел разведку для III финского корпуса, затем взлетел для корректировки. Однако наблюдатель не смог установить связь с артиллеристами, и задача оказалась невыполненной. «Хеншель» после этого улетел обратно на Кемиярви.

После этого мороз наложил свое вето на немецкие вылеты. Холод достигал -30 градусов, чего нежные «хеншели» перенести не могли. Попытки сделать вылеты проваливались одна за другой 7 и 8 декабря. 10 декабря сорвались даже 2 вылета: один с Кемиярви до Кестеньги, второй с Алакуртти.

12 декабря сразу две машины угнали на ремонт в тыл: W-34 отправился в Эрдинг, а Hs-126 – в Ригу. Несмотря на то, что на 21 декабря в 1.(Н)/32 числилось 14 самолетов, боеготовыми считалось менее половины – 4 Hs-126 и 2 Fi-156.

Hs-126, бортовой код V7+1С, в декабре 1941 г. на аэродроме Алакуртти

Впрочем, летать все равно не особо удавалось. 13 декабря погода несколько улучшилась и разведчикам удалось 2 раза подняться в воздух для разведки озер Верман и реки Тунтсайоки. В последующие 4 дня немцы делали от 1 до 3 вылетов, в основном с Алакуртти. Никаких особых происшествий при этом не происходило – советской авиации больше не встречали. Вообще война в воздухе в Заполярье тоже по сути дела «замерзла» в конце года, по крайней мере, на кандалакшском и кестеньгском направлениях.

18 и 19 декабря вновь не летали, 20 декабря сделали 2 вылета. В тот день на Кемиярви прибыло сразу 4 военных корреспондента, которые должны были как следует зафиксировать результаты нелегкой борьбы немецких летчиков против русского «генерала Мороза». 2 боевых вылета сделали также 22, а 23 декабря их было целых 4. Один из них обер-лейтенант Кайль выполнил на фотографирование результатов налета «штук» по позициям советской тяжелой артиллерии под прикрытием трех Bf-109.

24 декабря один из двух боевых вылетов завершился посадкой на ледовый аэродром Кестеньга. Видимо разведчики там заправлялись и улетали на Кемиярви, потому что миссий с Кестеньги в отчетах не видно, там «хеншели» только садились после выполнения задачи.

Еще один боевой вылет удалось выполнить 25 декабря, а 27-го даже два, несмотря на морозы в 30-35 градусов. Однако уже на следующий день из-за холода мотор Hs-126 с заводским номером 3297 отказал прямо в полете. Пилот смог аварийно посадить его на Кемиярви, но машина была разбита на 50%, хотя летчики при этом не пострадали. Это была последняя потеря 1.(Н)/32 в 1941 г.

Последний, 389-й боевой вылет в том же году был проведен 31 декабря на ухтинском направлении, где финны проводили контрнаступление после советских атак в предыдущие дни.

Каковы же итоги боев для основной части отряда в 1941 г.? С одной стороны, число боевых вылетов кажется на первый взгляд до смешного маленьким. Однако надо делать поправку на то, что за полгода боевых действий летать по объективным причинам (состояние материальной части и погода) разведчики могли разве что в половине дней или чуть больше. Описанная выше хроника дает четкое представление, насколько неподготовленным было применение 1.(Н)/32 на данном театре. Имея один аэродром, который достаточно быстро оказался далеко от линии фронта, ближние разведчики были вынуждены больше времени проводить в подлете до места выполнения задачи и для возвращения, что, кроме прочего, делало их более уязвимыми для советских истребителей. Поиски подходящих посадочных площадок отнимало много усилий и качество их оставляло желать лучшего: пример Вуориярви показывает, как это отразилось на материальной части отряда. Не имея практически никаких ремонтных мощностей и будучи стесненными в запчастях, техники 1.(Н)/32 быстро исчерпали свои ресурсы. Самолетного парка по сути дела хватило на полмесяца боевых действий, когда к 11 июля число боеготовых самолетов сократилось с 8 до 1! Потери материальной части за полгода составили 11 машин – полностью уничтоженных и поврежденных, плюс еще было повреждено 3 «шторьха». Однако потери личного состава основной части отряда оказались очень невелики – всего один погибший (обер-лейтенант Гебхардт) и 5 раненых, в основном легко. Здесь разительное отличие от звена Хаушильда, где потери были значительно тяжелее при меньшем числе имевшихся и потерянных машин, что мы увидим позже. Это сразу показывает, насколько в действиях разведчиков значителен фактор сильной вражеской истребительной авиации – в полосе действия основной части 1.(Н)/32 она была намного слабее.

Важность авиационных разведчиков и корректировщиков можно показать при помощи цитаты из краткого отчета XXXVI корпуса в вышестоящий штаб, приготовленного в самый горячий момент – 13 июля, сразу после окончания битвы за Саллу. Там есть специальный раздел, посвященный авиации, и пишется:

«...а) Самолеты-корректировщики. На данный момент корректировка силами летчиков – единственный способ действенной контрбатарейной борьбы при почти отсутствующем наблюдении с земли. Имеющийся сейчас в наличии единственный корректировщик не идет ни в какое сравнение с наличной сильной артиллерией, стрельбу которой он должен корректировать. К тому же его деятельности часто мешают вражеские истребители, от которых приходится уклоняться. Если этот корректировщик выйдет из строя, вся наша артиллерия (10 дивизионов) практически ослепнет. В любом случае, действенная контрбатарейная борьба уже не будет возможна.

б) На данный момент только один готов к старту, и это очень большой недостаток».

Личный состав и материальная часть отряда (10-дневные отчеты):

.

"Костыли" за Полярным кругом. На кандалакшском направлении

"Костыли" за Полярным кругом. На мурманском направлении. Часть 1

1. Fliegervormeldungen 1.(H)/32 und F-Kette, Flakmeldungen 1941, BA/MA RH 20-20/352
2. Fliegermeldungen 1.(H)/32 - 02.08-06.10.1941, BA/MA RH 20-20/353
3. KTB Nr. 2 der Aufklarungsstaffel 1.(H)/32 03.06 – 06.11.1942 BA/MA RL 10/468
4. Anlage 4 zu Stoluft AOK Norwegen, Befehlsstelle Finnland, 28.08 - 3.11.1941, BA/MA RH 20-20/358
5. Anlagen zu XXXVI AK Ia, 06.12.1940 - 04.09.1941 – ЦАМО ф. 500, оп. 12474, д. 474
6. Журнал учета сбитых самолетов противника 20 ГИАП, ЦАМО ф. 22014 оп. 207654 д. 39
7. Боевые донесения 137 КСБАП, ЦАМО ф. 22270 оп. 53880 д. 8
8. Донесения 137 КСБАП о сбитых самолетах пр-ка, ЦАМО ф. 22270 оп. 53880 д. 11
9. А. Марданов, «1941: Воздушная война в Заполярье», М., Эксмо, 2015 г.