Последний бой 6-й роты. Часть 4

6. На пути к высоте 776 (27-29 февраля)

6.1. Падение Шатоя и Дубаюрта

К 27 февраля 2000 года части 31-й отдельной воздушно-десантной бригады вплотную приблизились к Шатою – до райцентра оставались считанные километры. Большая часть высот вокруг была в руках российских войск, оборона боевиков находились на последнем издыхании.

28 февраля после упорного сопротивления противника десантники прорвались к окраинам села и завязали уличные бои. Штурмовые группы продвигались к центру села, бой шел не только днем, но и всю ночь. В полдень 29 февраля части 31-й бригады заняли господствующую над местностью телевышку и большую часть села.

Боевые действия в Аргунском ущелье 27-28 февраля 2000 года

Понимая, что все возможности удержать райцентр исчерпаны, боевики пошли на прорыв. Разбившись на мелкие группы, они отходили на север – в направлении сел Ярышмарды, Сюжи, Малые и Большие Варанды и Зоны, расположенных дальше по Аргунскому ущелью и пока еще не занятых федеральными силами. При отходе ими было брошено до трехсот раненых, вынести которых уже не позволяли обстоятельства боя и возможности измотанных бойцов. Отсюда основная масса боевиков под предводительством Гелаева решила отходить дальше на север. А Масхадов с отрядом прикрытия в 60 человек решил идти на запад – в район Харсеноя, чтобы там, в диких горах, оторваться от врага и уйти в подполье.

В тот же день, 29 февраля, в присутствии командования ОГВ в лице Г. Трошева над райцентром под видеосъемку российских телеканалов был торжественно водружен российский флаг.

Шатой после боев лежал в руинах – по словам военных и местных жителей, в нем не осталось ни одного уцелевшего дома. По данным российских войск, в боях за Шатой боевики потеряли не менее 150 человек убитыми и несколько сотен – ранеными. Потери российской армии при этом были минимальными.

Одновременно части 56-го десантно-штурмового полка занимают Борзой, а 15-й мотострелковый полк – села южнее Шатоя.

Таким образом, 29 февраля завершается штурм Шатоя. Боевики потеряли не только последний крупный узел обороны в горах – был фактически выбит краеугольный камень их обороны в Аргунском ущелье, которая теперь просто рухнула. Российские войска захватывают пленных и богатые трофеи (крупные склады оружия и боеприпасов, самодельную установку «Град», БМП, БТР, переносные зенитно-ракетные комплексы и несколько десятков гранатометов) и продолжают наступать на ущелье. Осталось занять несколько сел, но они уже не представляли из себя серьезных препятствий на пути к окончательному овладению Аргунским ущельем.

Тем временем пал и другой узел обороны боевиков – Дубаюрт. 276-й мотострелковый полк 27 февраля захватывает практически все господствующие высоты у села. Дуба-Юрт блокируется с южной части, а селения Чишки и Дачу-Борзой – с северной стороны.

Не в силах удерживать село и высоты вокруг при перерезанных коммуникациях и находясь под угрозой того, что Дубаюрт вот-вот будет полностью окружен, НВФ в ночь на 28 февраля оставляют село и склоны «Волчьих ворот», отойдя южнее – к населенным пунктам Дачу-Борзой и Улус-Керт.

Боевые действия в Аргунском ущелье 29 февраля - 1 марта 2000 года

28 февраля опустевший Дубаюрт, за который два с лишним месяца федеральные войска вели тяжелые бои, наконец-то занимается частями 276-го полка. Тем самым, был взяты под контроль северный вход в Аргунское ущелье – «Волчьи ворота». Северная часть Аргунского котла так же стремительно посыпалась – у боевиков уже не остается рубежей, на которых они могли бы сдержать натиск российской армии.

На российской стороне царила эйфория от успешного завершения операции. После взятия Шатоя и Дубаюрта казалось, что основная работа сделана, Аргунское ущелье практически занято и остается только добить мелкие группы врага. Но это были обманчивые впечатления – загнанные в угол отряды НВФ оставались хоть и серьезно потрепанным, но опасным противником.

6.2. Что из себя представляла 6-я рота 104-го пдп

Как уже говорилось ранее, ночью 27 февраля 2-й батальон 104-го парашютно-десантного полка получил приказ на выдвижение к Улус-Керту с целью выставить восточнее него на высотах блокпосты и не допустить прорыва противника на восток.

Здесь следует сделать отступление и дать качественную характеристику – но не всей российской армии, а спуститься на несколько уровней ниже – ко 2-му батальону 104-го парашютно-десантного полка и его 6-й роте.

Бойцы и командиры 6-й роты 104-го пдп

До войны рота дислоцировалась в поселке Череха под Псковом. У 76-й воздушно-десантной дивизии была общая для российской армии проблема – недостаток людей. Этот порок российской армии преследовал ее обе чеченские кампании – ввиду того, что многие части содержались по штатам мирного времени, в них был сниженный комплект личного состава.

И если в новогоднем штурме Грозного (1994-1995 годов) присутствовали пустые и полупустые БМП с почти нулевым наличием мотострелков в десантном отделении, то во вторую Чеченскую части комплектовались по принципу «с бору по сосенке», добиваясь хоть какого-то приближения к штатной численности войск. Их качественные характеристики при этом, естественно, снижались.

Для пополнения до штатной численности 6-я рота перед отправкой в Чечню комплектовалась в большой спешке. Людей брали буквально со всей дивизии и даже за ее пределами – в значительной мере на доукомплектование шли контрактники. Причем немалую часть «дополнительного» личного состава зачислили в состав роты за неделю-две до отправки, а то и вовсе чуть ли не у трапа улетавшего в Дагестан самолета. На сбор людей в роту наложилось еще и то, что проходило обучение осеннего призыва – и новобранцы не смогли в достаточной мере освоить оружие и технику. Стрелковая подготовка велась крайне сжато, тактических занятий по ведению боев в горах не было вообще.

Происходила настоящая чехарда с командованием роты. Командир роты Еремин на момент поступления приказа о переброске роты на Кавказ находился в командировке в Чечне. Фактическую подготовку роты к боевым действиям осуществлял ВрИО (временно-исполняющего обязанности) командира капитан Роман Соколов (имевший штатную должность заместителя командира роты по воздушно-десантной подготовке). Незадолго до командировки роты в Чечню Еремина перевели на другую должность. Будущий командир 6-й роты капитан Сергей Молодов прибыл в Псков для дальнейшего прохождения службы из 136-й мотострелковой бригады (город Буйнакск) примерно за месяц до убытия роты в Чечню. После того, как место комроты стало вакантным, приказом командира 76-й ВДД генерал-майора С.Ю.Семенюты Молодов был назначен командиром 6-й роты. Таким образом, ротный не был достаточно ознакомлен с личным составом и не успел полноценно акклиматизироваться в новой части.

Командир 2-го батальона 104-го пдп Евтюхин М.Н.

2-м батальоном, в состав которого входила 6-я рота, с 1998 года руководил подполковник М.Н. Евтюхин. Евтюхин в свое время проходил службу в Армении, Абхазии и Югославии. Соответственно, он имел опыт участия в миротворческих миссиях в зоне межнациональных конфликтов, но не имел опыта серьезных боевых действий, в том числе – в Чеченской республике. Эта командировка была для него первой поездкой на серьезную войну.

Пожалуй, одним из немногих, кто имел солидный боевой опыт, во 2-м батальоне был А.В. Доставалов – заместитель командира батальона. Командуя с 1994 года по 1999-й ротой 104-го полка, он успел повоевать в Первую Чеченскую – при штурме Грозного и в последующих боях.

Естественно, что при всех подобных обстоятельствах сколоченность подразделения оставляла желать лучшего, люди могли банально не знать друг друга. Говорить о серьезной боевой слаженности не приходится – рота была по факту сырым «полуфабрикатом», но никак не полноценной боевой частью.

А ведь война – это командная работа, все – от генерала до рядового бойца – должны действовать как единый организм, иначе эффективность их совместной работы резко упадет. Перед отправкой в Чечню офицеры штаба ВДВ провели проверку 2-го батальона на предмет готовности к выполнению задач в КТО (контртеррористической операции, как официально называлась война в Чечне). По ее итогам подготовка батальона была признана неудовлетворительной (что неудивительно ввиду принципа его поспешного комплектования людьми из разных частей и подразделений). Наиболее подготовленной оказалась 4-я рота (она же – 9-я рота 234-го полка, переданная в 104-й полк). Но, тем не менее, приказ на отправку никто не отменял – и десантники оказались в Чечне.

Уже в Чечне боевого опыта батальон (как и 6-я рота) так же получил мало (особенно практики совершения марша в горных условиях, что имело огромное значение для дальнейших боевых действий). Его больше использовали для выставления блокпостов, охраны базового лагеря полка, проводки колонн и в прочих «тыловых» задачах. Всю реальную боевую работу в горах вел 1-й батальон 104-го полка как наиболее подготовленный. Как вспоминал позже выживший на высоте 776 Роман Христолюбов, это был их первый «реальный бой», до того в серьезные боестолкновения они не попадали. Видимо, командование полка (и группировки) трезво оценивало возможности батальона и давало ему соответствующие задачи не очень сложного характера.

Таким образом, 6-я рота 104-го пдп к концу февраля 2000 года представляла из себя в спешке укомплектованное подразделение, не получившего достаточной подготовки в месте постоянной дислокации, без достаточного опыта ведения боевых действий, с недавно назначенным командиром. Боевая ценность роты, соответственно, была достаточно низкой – для выполнения серьезных боевых задач она мало годилась.

6.3. По ту сторону фронта

Тем временем группировка Хаттаба шла на север вдоль Аргунского ущелья. По пути к Улус-Керту к ней присоединились отряды других полевых командиров, искавшие выход из образовавшегося Аргунского котла. Среди них были банды Шамиля Басаева, Вахи Арсанова, Багауди Бакуева и других.

Как уже указывалось, отряды боевиков в Аргунском ущелье к концу февраля 2000 года находились далеко не в лучшем состоянии. На них сказывались длительные бои и марши в условиях гор и зимы. В джамаатах скопилось много раненых и обмороженных.

Вместе с тем, отряды самого Хаттаба, являвшиеся ядром шедших на прорыв боевиков, состояли из хорошо подготовленных бойцов. Во время Второй Чеченской войны они не участвовали в крупных мясорубках типа боев за Грозный, а потому сохранили свой основной состав. В составе группировки Хаттаба были в основном наемники, но хватало и чеченцев. Наемники были представлены несколькими сотнями арабов, были так же таджики, большая группа из народов Дагестана, в том числе – аварцы. Среди боевиков-чеченцев они держались обособленно. Люди Басаева и других чеченских полевых командиров (особенно те, что вырвались из Грозного) находились в более плачевном состоянии. Кроме бойцов собственно Басаева и Хаттаба к ним прибилось достаточно много отрядов других полевых командиров, так же жаждавших вырваться из котла. По словам самого Хаттаба, это создало серьезные трудности при организации управлениям всем этим воинством, но постепенно отряды НВФ были приведены в порядок под единым командованием.

Колонна чеченских боевиков на марше.

Согласно «мемуарам» Хаттаба, переход совершался под запретом жечь костры. Некоторые из боевиков (особенно из числа молодежи) не выдерживали сильного мороза и жгли их, но большинство все же соблюдало режим маскировки. Побочным следствием этого стало заметное прибавление в отрядах больных, обмороженных и замерзших насмерть. Вообще, переход из Шатоя в Улус-Керт легким для боевиков не был – кроме невозможности жечь костры из-за опасений быть обнаруженными у них были определенные проблемы с продовольствием. Дело дошло до мародерства за счет местных жителей, у которых забиралось все, что могло накормить – курицы, коровы, овцы, какие-то заранее сделанные запасы. Как писал Хаттаб, после себя боевики «не оставляли ничего». Естественно, что голод ослаблял и так измотанных боями и походами бойцов. Определенной проблемой была и численность боевиков – Хаттаб указывает, что планировалось вести на прорыв 500-700 человек, а их оказалось около 1250. Такая численность прорывающихся заметно затрудняла их марш, маскировку и снабжение провизией.

Тем не менее, несмотря на свое довольно печальное положение, в целом боевики сохранили высокую боеспособность и являлись серьезным противником, имевшим хорошую подготовку и солидный опыт боевых действий. Что касается лидеров прорыва – Басаева и Хаттаба – то они имели за плечами колоссальный боевой опыт участия во многих войнах и конфликтах. Хаттаб начинал свою «карьеру» еще в Афганистане, позже воевал в Таджикистане и Чечне. У Басаева в послужном списке имелись Абхазия, Карабах и две Чеченские войны.

Одним словом, будущий противник 6-й роты был очень опасным и опытным врагом – учитывая то, что против него оказалось не самое лучшее подразделение федеральных сил.

К 29 февраля основные силы шедших на прорыв боевиков завершили марш от Шатоя на север и сосредоточились в районе Улус-Керта, изготовившись к финальному броску на прорыв из окружения.

6.4. Разведка доложила неточно

Часто задается вопрос, как российское командование могло «проспать» крупную группировку боевиков, шедшую на прорыв в районе Улус-Керта.

Уже отмечалось, что разведка и вытекавшее из нее обнаружение противника были определенно слабым местом российских войск.

Наземная разведка была малоэффективной – существовал циркуляр командования, запрещавший вести разведку дальше огня своих батарей. Полковой разведке при выводе подразделений на новые рубежи вообще запрещалось выходить за пределы прямой видимости своих войск.

Подобный приказ возник не из-за какой-то прихоти штабов, а вследствие произошедшей ранее трагедии с разведчиками 31-й воздушно-десантной бригады в ноябре 1999 года. Разведгруппа ближней разведки под командованием старшего лейтенанта Романа Игошина в составе 14 человек (командир группы, артиллерийский наводчик и 12 солдат и сержантов) выполняла задание в тылу боевиков в районе Веденского ущелья на границе Дагестана и Чечни. Разведчики заблудились в условиях снегопада и тумана и зашли на территорию Чечни на 5-6 км – намного дальше, чем планировалось изначально. В районе села Харачой они столкнулись с отрядом боевиков. В ходе завязавшегося боя разведгруппа погибла, поддержать ее огнем артиллерии оказалось невозможным, а наземная подмога просто не успевала подойти. После этого боя вышел специальный приказ по ОГВ, запрещавший разведгруппам ближней разведки отрываться от основных сил на большие расстояния. Так разведподразделения подстраховывались от уничтожения противником и хотя бы теоретически могли получить помощь (огнем или наземным подкреплением), но подобная тактика резко снижала глубину разведки. Рассеивать «туман войны» становилось сложнее. Если совсем рядом с расположением своих сил можно было что-то разведать, то чем дальше – тем менее понятным было, что творится во вражеском тылу.

.

Оставались еще группы дальней разведки типа бригад спецназа ГРУ и 45-го полка ВДВ, которые действовали на значительном удалении от основных сил и могли забираться глубоко в тыл противника. Но их не всегда и не на всех хватало.

В районе Улус-Керта на конец февраля действовали следующие разведподразделения. Группировка 104-го полка имела разведроту двухвзводного состава. Каждый взвод придавался 1-му и 2-му батальонам для обеспечения развертывания их подразделений на новых рубежах. Район высоты 776 при этом находился на предельной дальности огня полковых пушек 2С9 «Нона» – около 8 км по прямой. Улус-Керт располагался вообще за 13 км от позиций артиллерии полка, что автоматически исключало действия полковой разведки в его окрестностях.

В то же время в зоне ответственности 108-го полка ВДВ (междуречье Абазулгола и Шароаргуна) кроме штатной разведроты находились подразделения 67-й бригады спецназа ГРУ, отряда ЦСО ФСБ «Вымпел» и 45-го отдельного разведывательного полка ВДВ. Причем 45-й полк и «Вымпел» действовали в интересах новороссийских десантников – в том числе и в районе Улус-Керта (правда, разведать его не получилось – не успели до переназначения задач полков). Однако когда задача по блокированию этого села была переложена со 108-го полка на 104-й, специальные разведподразделения так и остались в подчинении 108-го полка (передать их то ли забыли, то ли не успели). Псковичи оказались без «глаз» в районе проведения операции – в наличии оставалась только полковая разведрота с ограниченным радиусом действия. Выдвигаться в район блокирования вражеских отрядов приходилось практически вслепую. Первой частью, ступившей на западный берег Абазулгола, фактически была разведка, шедшая впереди 3-й роты при ее выдвижении на рубеж реки.

К тому же, вышеперечисленные спецподразделения 45-го полка и «Вымпела» после того, как 108-й полк остался на Даргендуке, получили задачу вести разведку вообще в другом районе – в Шароаргунском ущелье по направлению к селу Зоны (на хребте Бандук, лежавшем западнее Даргендука). В течении 27-28 февраля они совершили марш в указанный район по сложному маршруту в условиях плохой погоды (снег, метель, снежные заносы по грудь). Как оказалось, вытянуть в этот район десантников 108-го полка было можно только с альпинистским снаряжением – и от идеи взятия Зоны отказались. Разведгруппы повернули назад и 29 февраля вернулись в район расположения десантников 108-го полка, где на момент начала боя 6-й роты отдыхали после трудных развед-маршей. То есть, район Улус-Керта так и остался без внимания сил специальной разведки. Что там происходило со стороны боевиков, оставалось загадкой.

Другой слабостью разведки федеральных сил было то, что разные ведомства и виды войск (как и разные части в составе одних и тех же ведомств) очень плохо и медленно обменивались разведданными. Даже наличие каких-то добытых данных о противнике далеко не всегда означало, что эти сведения будут у конкретного командира.

Командующий ОГВ в Чечне Г.Н. Трошев

Так, разведка 276-го мотострелкового полка 27-28 февраля (точная дата неизвестна) скрытно перешла Абазулгол со стороны реки Аргун и на окраине Улус-Керта атаковала УАЗ боевиков, который перевозил боеприпасы. Захваченные пленные на допросе показали, что боевики стягиваются к Улус-Керту. Та же разведка примерно в то же время обнаруживает в Улус-Керте базовый лагерь боевиков на 500-600 человек. Была попытка навести на них артиллерию, но она сорвалась ввиду того, что арткорректировщик подорвался на мине, и его пришлось срочно эвакуировать в тыл. Эти данные тут же передаются в штаб 276-го полка – но их почему-то не было ни у командира 104-го полка Мелентьева, ни у его подчиненных. Точно так же эти данные никак не повлияли на планирование и проведение операции со стороны командования ОГВ.

Оставалась еще авиационная и космическая разведка. С последней у российской армии были явные проблемы – она практически не использовалась. А в условиях гор и лесистой местности вести авиаразведку было затруднительно. Дело в том, что горы в районе будущего боя 6-й роты – это не голые пики, а покрытые лесами ландшафты. Причем, даже зимой, когда опадала листва, местный лес не представлял собой открытое пространство, на котором было легко засечь отряды боевиков. Доминирующие высоты в этом районе Чечни не превышают 1000 метров, сплошь покрыты густыми лиственными лесами из твёрдых пород дерева – бука и граба. Кустарник, стволы деревьев, кроны нижних рядов серьезно затрудняют обзор. В таких условиях леса при должном подходе могли спрятать довольно большие отряды боевиков от посторонних глаз. Обнаружению противника мешала и погода – часто стояли туманы, падал снег.

К тому же, боевиками руководили опытные командиры, знавшие толк в скрытном передвижении войск и маскировке. Хаттаб и Басаев, можно сказать, к тому моменту собаку съели на умении незаметно совершать марши и передислокации своих отрядов. Так, переходы в основном совершались ночью, а в условиях зимы это – большая часть суток. При этом часто запрещалось жечь костры и выдавать себя каким-то иным образом. Известен случай, когда Басаеву по рации командир одного из отрядов сообщил, что рядом «федералы», а они замерзают без костра. На что был ответ – тогда замерзайте, но оставайтесь незамеченными.

И не стоит сбрасывать со счетов еще один немаловажный момент – к месту сбора у Улус-Керта боевики шли не одной большой толпой, а несколькими отрядами по разным маршрутам и в разное время. Именно этим и объясняется тот факт, что в общем-то небольшое расстояние в 15 километров от Шатоя до Улус-Керта, к тому же – по своей территории, они преодолели за 7 дней (средний темп марша – 2 км в день). Им просто было нужно время, чтобы собрать все разновременно идущие отряды воедино.

В общем, обнаружение идущих к Улус-Керту боевиков средствами воздушной разведки было нетривиальной задачей и не так просто, как кажется на первый взгляд.

В то же самое время, как уже говорилось выше, основное внимание командования группировки российских войск было приковано к Шатою – и именно он являлся точкой приложения основных сил разведки. Если у высокого командования и были какие-то весомые разведданные по ситуации вокруг Улус-Керта, то им или не придали серьезного значения, или они попросту застряли внутри бюрократической машины ОГВ, не дойдя до Мелентьева и его подчиненных.

О том, что боевики будут прорываться, федеральное командование знало (или, по крайней мере, не могло не догадываться) – и по данным разведки, и по общей логике развития событий. По словам того же Трошева, «Согласно разведдонесениям, арабские наемники и чеченские ваххабиты под командованием Эмира Хаттаба двинулись северо‑восточнее, в сторону Дачу‑Борзой и Зоны».

Командующий группировкой "Восток" С.А. Макаров

Неясными были только конкретное место и время прорыва и тактика боевиков. Ожидалось, что прорываться противник будет небольшими отрядами в несколько десятков человек (максимум – сотня-полторы) по разным маршрутам. Так им было проще пройти незамеченными, особенно в горах. В принципе, это было логично – но в данном конкретном случае у сепаратистов имелся довольно большой «обоз», который мешал разбиться на небольшие отряды и требовал выходить из окружения именно большой компактной группой (о чем не знало федеральное командование). А именно – в составе НВФ в Аргунском ущелье было немало раненых, обмороженных, больных, тут же шли члены семей боевиков, заложники и пленные. Если тех же пленных в крайнем случае можно было либо бросить, либо убить, остальных приходилось брать с собой. Маршрут выхода такой крупной группы мог быть только один – в районе Улус-Керта. Были еще тропы южнее (их как раз перекрывал 108-й полк), но для движения обоза с ранеными они мало подходили. Двигаться по ним было и долго, и опасно.

Ранее в случае серьезной опасности боевики не раз разбивались на мелкие группы (особенно в горах) и уходили из-под удара рассредоточено. О том, что они соберутся в мощный кулак для прорыва, никто не знал и не думал. Только этим можно объяснить то, что части и подразделения выдвигались в спешном порядке в надежде перекрыть все пути отхода врага, не заботясь о серьезном обеспечении выдвигающихся войск тяжелым вооружением, авиационной и артиллерийской поддержкой, тщательной разведкой и резервами.

К тому же, к 27-28 февраля уже поджимало время – 108-й полк сорвал выход к Улус-Керту, что повлекло за собой потерю нескольких суток времени. В случае опоздания окончательного «запечатывания» котла боевики могли вырваться из окружения практически без потерь. Поэтому спешили закрыть все возможные тропы и дороги на восток от Аргунского ущелья теми силами, что были в распоряжении и могли более-менее вовремя выполнить эту задачу.

В качестве возражения можно привести прорыв Басаева из Грозного в начале февраля 2000 г. – там боевики тоже атаковали большими силами. Но условия прорыва отличались от тех, что были под Улус-Кертом. В случае с Грозным город был блокирован по всему периметру федеральными войсками и требовалось именно пробить коридор в их расположении – свободных от федералов маршрутов для прорыва не существовало. Вдобавок, слабо прикрытый стык между позициями федеральных войск был обнаружен всего в одном месте. А в Аргунском ущелье все тропы из котла еще не были полностью блокированы российскими войсками. И прорываться можно было сразу в нескольких направлениях по разным маршрутам (разбивая силы на мелкие отряды), где пока еще были не занятые блокирующими частями «коридоры» (или, по крайней мере, боевикам казалось, что эти коридоры еще существовали и не были никем перекрыты).

Командующий группировкой ВДВ А.И. Ленцов

В целом, ошибка российского командования в определении тактики боевиков при выходе из окружения налицо. Но если отталкиваться от тех данных, что были в его распоряжении (сведения разведки и общая тактика боевиков при отходе из угрожаемых районов на основе прошлого опыта), то поведение Трошева и Макарова при отражении прорыва боевиков кажется вполне обоснованным (хотя и несколько рискованным).

В общем, подводя итог – командование федеральных сил знало о том, что боевики в Аргунском ущелье будут прорываться из окружения, но не знало, где, когда и как враг будет это делать. Не знало оно и об оперативной обстановке конкретно под Улус-Кертом. А 6-я рота и весь 104-й полк, идя на запад для выставления блокпостов на господствующих у Улус-Керта высотах, при этом действовали фактически вслепую, с трудом представляя, где противник, сколько его и что от него ожидать.

6.5. Марш 6-й роты

Итак, ранней ночью 27 февраля 2-й батальон 104-го парашютно-десантного полка получает приказ о занятии высот 705.6, 626.0, и 787.0 восточнее Улус-Керта с целью выставить там блокпосты, блокировать этот населенный пункт и не допустить прорыва боевиков на восток в направлении Махкеты, Киров‑Юрт, Элистанжи, Ведено. Ранее направлявшаяся на выполнение этой задачи 1-я рота 104-го полка получает приказ выставить 4 блокпоста севернее Сельментаузена с целью блокировать этот населенный пункт.

Командир 2-го взвода 6-й роты Андрей Панов (слева) с сослуживцами в Чечне

Как уже говорилось, блокирование Сельментаузена было обусловлено тем, что этот аул (как и весь район южнее Махкетов) только условно был под контролем федеральных сил, и Мелентьев подстраховывался от возможного удара с юга во фланг и тыл основным силам полка. Ситуация осложнялась еще и тем, что разведка противника в этом районе велась достаточно слабо, и российские войска имели смутное представление о численности и группировке боевиков. Поэтому две роты (5-я и 1-я) полка были повернуты на юг для блокирования Сельментаузена.

2-й батальон на момент получения приказа о выходе к Улус-Керту по-прежнему был разбросан по блокпостам в районе Ведено. До назначенного рубежа ему нужно было преодолеть около 25 км (если считать по прямой). Половину пути можно было проехать на машинах (до КП полка у Махкетов), дальше – только пешком по горным тропам, где техника не могла пройти.

Во 2-м батальоне 104-го парашютно-десантного полка самой подготовленной считалась 4-я рота (она же – 9-я рота 234-го полка 76-й дивизии) под командованием капитана Зейца. Командир батальона Марк Евтюхин принимает решение выдвинуть к Улус-Керту 4-ю роту, усиленную одним взводом более слабой 6-й роты. Остальная часть 6-й роты в операции участия не принимала. До КП полка они должны были двигаться на своей бронетехнике, где к роте присоединялись авианаводчик и арткорректировщик. Далее подразделение пешим порядком шло мимо блокпостов 5-й роты на КП 1-го батальона. Весь этот путь рота преодолевала без разведки, так как шла по занятой своими войсками территории. На КП 1-го батальона рота получала усиление в виде разведвзвода, отделения саперов и пулеметного расчета из пулеметного взвода (крупнокалиберный пулемет 12,7-мм НСВС "Утес"). Далее десантникам следовало преодолеть реку Абазулгол и выдвинуться непосредственно в район выполнения боевой задачи, где выставить блокпосты и подготовить их к обороне.

Утро 27 февраля началось с неожиданного форс-мажора – в 4-й роте из 10 боевых машин завелось всего 3, остальные сломались. В условиях ограниченного времени на выполнение боевой задачи план перетряхивается на ходу – 4-я и 6-я роты меняются ролями. Теперь к Улус-Керту выдвигалась 6-я рота, усиленная 3-м взводом 4-й роты под командованием старшего лейтенанта Олега Ермакова (он был тем самым взводом, у которого завелись машины). Таким образом, на выполнение задания пошло самое слабое подразделение полка. Поменять что-либо было уже поздно – из-за нехватки времени на выполнении задачи заменить роту было некем. Оставался еще вариант выдвинуть вместо 2-го батальона части 1-го (как наиболее подготовленные), как это планировалось в самом начале 26 февраля, но почему-то командир полка оставил все без изменений – Улус-Керт должен был блокировать 2-й батальон. Прекрасно понимая состояние 6-й роты, комбат Евтюхин решил возглавить подразделение лично, на задание вместе с ней пошел фактически весь штаб и управление 2-го батальона.

Одновременно 27 февраля КП 104-го полка передислоцировался на западную сторону Махкетов вместе со штабом и офицерами управления (начальниками связи, разведки и т.п.), сюда же переместились самоходно-артиллерийский дивизион полка, подразделения охранения и обеспечения.

175 ОРР. Дмитрий Кожемякин (крайний слева) с сослуживцами

К вечеру 27 февраля 6-я рота, 3-й взвод 4-й роты и командование 2-го батальона сосредоточились на КП 104-го полка. Оставив спешившихся десантников, броня ушла обратно под командованием заместителя командира роты по вооружению (зампотеха) старшего лейтенанта Копа. При этом наводчики-операторы боевых машин по приказу комбата остались вместе с ротой.

В тот же день, 27 февраля, 3-й роте было переброшено все то, что бойцы Васильева не захватили во время марша предыдущего дня, оставив на КП 1-го батальона – тяжелое вооружение (в том числе – автоматические гранатометы АГС) и имущество. К исходу 27 февраля 3-я рота оборудовала серьезную оборону с минными полями. При этом артиллерия полка была пристреляна к местности. В общем, к встрече «гостей» все было готово.

1-я рота 1-го батальона в тот же день, 27 февраля вышла к Сельментаузену с северо-востока и выставила блокпосты в районе урочища Мидулхан.

Реализацию плана по блокированию боевиков в Аргунском ущелье и здесь не оставили неожиданно возникающие помехи – к замерзшим десантникам 108-го полка и поломке машин 4-й роты 28 февраля прибавились ухудшившаяся погода и ошибки командования 2-го батальона.

До 28 февраля снег в горах, где воевали бойцы 104-го полка, полностью растаял, местами даже зацвели цветы. Но ночью 28 февраля погода резко изменилась – поднялся штормовой ветер, выпал снег глубиной до полуметра. Это было еще полбеды – днем тот же самый снег растаял, и почва под ногами превратилась в грязное месиво, передвигаться по которому было достаточно трудно.

Уточнив на КП полка задачу и получив части усиления, группировка 2-го батальона утром 28 февраля продолжила движение к Улус-Керту – теперь уже пешим порядком.

.

104-му парашютно-десантному полку было придано два авианаводчика – каждый из них действовал с одним из батальонов полка, находясь в распоряжении комбата. При выдвижении от КП 104-го полка Евтюхин не смог дождаться своего авианаводчика, и рота осталась без взаимодействия с авиацией. По некоторым данным, наводчик находился в штабе ОГ ВДВ, и не успел присоединиться к 6-й роте.

Далее ряд ошибок допустил уже сам Марк Евтюхин – сказывалось отсутствие у него (и всей роты) опыта совершения горных маршей. Самая главная из них – рота была перегружена разного рода имуществом, причем походное имущество и снаряжение (самые обременительные из них вещи – брезентовые палатки и печи-буржуйки) взяли в ущерб оружию и боеприпасам. Кроме разного рода имущества роты бойцы так же несли вещи офицеров (которые традиционно двигались налегке). Резонные основания для того, чтобы взять с собой, например, печи и палатки, был – как уже указывалось, ранее на Даргендуке замерзло несколько десятков десантников-новороссийцев, а погода изменилась далеко не в лучшую сторону. Но тут следовало чем-то жертвовать – или вовремя выйти на указанные рубежи, доставив часть имущества позже, либо взять с собой все и серьезно затормозить движение колонны. Не стоит забывать и о том, что десантники Молодова до этого по горам практически не ходили, и для них такой марш был серьезным испытанием даже без дополнительного груза – физически бойцы были не очень хорошо подготовлены к передвижению по скользким тропам.

В то же время необходимо отметить, что рота, действующая на таком большом удалении от основных сил, по уставам и всем правилам должна быть усилена дополнительными огневыми средствами (всеми одновременно или выборочно) - минометным взводом (3 82-миллиметровых миномета), смешанным взводом пулеметов НСВ-12,7 (3 штуки) и АГС-17 или АГС-30 (3 штуки), отделением огнеметчиков (10 человек 20 РПО-А). Из всего этого десантники захватили только один крупнокалиберный пулемет. Неясно, как обстояло дело с остальным вооружением – его вообще не планировалось придавать роте или было решено доставить уже после ее выхода на рубеж развертывания.

Как бы то ни было, рота фактически была без средств огневого усиления – у нее было только полагающееся по штату оружие (автоматы, пулеметы, гранаты, гранатометы) плюс один-единственный «Утес».

Тем не менее, в 5-00 28 февраля 6-я рота с приданными подразделениями начала выдвижение к намеченной цели. Из-за почти запредельного перегруза (на каждого бойца в среднем приходилось до 40-50 килограммов) рота буквально тащилась с черепашьей скоростью. В час преодолевали не более одного километра, шедшие по грязи солдаты быстро выматывались и уставали, часто останавливаясь, чтобы перевести дух и собраться с силами. В итоге подразделение растянулось на несколько километров, а все сроки выдвижения были сорваны. По первоначальному плану на КП 1-го батальона рота должна была сосредоточиться к 15-00 28 февраля. Фактически же ее передовые части (в том числе – и офицеры управления роты и батальона как шедшие налегке) вышли туда еще в обед, а замыкающие походную колонну солдаты – только к 19-30.

Такой огромный лаг времени (в районе 6 часов) по достижению одной и той же контрольной точки разными частями роты говорит о том, что марш был организован крайне плохо – растянуться на несколько часов пути надо было умудриться. Самое печальное, что на подобное отставание командиры, судя по всему, не обращали особого внимания – не были организованы ни остановка вырвавшихся вперед частей, чтобы подождать отставших, ни подтягивание шедших позади. Так же напрашивается предположение, что среди бойцов роты и ее разных частей переносимое имущество было распределено крайне неравномерно – из-за чего последний взвод шел намного медленнее остальных. Косвенно это подтверждается еще и тем, что 1-й взвод роты и разведвзвод смогли в 16-00 выйти к высоте 776 – то есть, они оказались далеко впереди остальных частей батальона. Проделать такой марш-бросок можно было только налегке. Соответственно, то имущество, которое могли на себе нести бойцы этого взвода, было переложено на солдат двух других взводов, что увеличило их и так нелегкую ношу и затормозило движение.

По первоначальному плану 3-й взвод 4-й роты, двигаясь за разведвзводом, должен был выйти на высоту с отметкой 787.0 на другом берегу Абазулгола, где произвести разведку, рекогносцировку и выставить блокпост. Этот блокпост должен был прикрыть выдвижение основных сил 6-й роты далее на высоту 776 и Истыкорд. Двигаясь на предельной скорости в авангарде, разведка и 1-й взвод 6-й роты к 16-00 вышли к высоте 776. До назначенного рубежа около Улус-Керта им оставалось 4,5 км. Как мы помним, в это время замыкание роты еще не вышло к КП 1-го батальона на Дембайирзы – то есть, растянутость ротной колонны составляла более 5 километров.

Бойцы 175 ОРР. Место и время неизвестны.

Однако в действия десантников снова вмешалась погода – опустился густой туман, резко ограничивший видимость. В условиях подступавших сумерек командир 2-го батальона решил остановить выдвижение роты до прояснения погоды, которое ожидалось на следующий день. Выдвинувшиеся вперед части были повернуты назад на КП 1-го батальона, где рота с приданными частями снова сосредоточилась одной группой.

Таким образом, в результате из-за медленного темпа движения роты и ухудшения погоды выход на рубежи восточнее Улус-Керта 28 февраля был сорван. Хотя задача была вполне выполнимой по срокам – расстояние марша составляло около 10 километров, что не является чем-то запредельным для суточного перехода (даже с учетом пересеченной горной местности). А рота за день прошла чуть более половины этого расстояния.

На КП 1-го батальона комбат-2 Евтюхин встретился с командиром 1-го батальона Котенко. Между ними завязался диалог насчет дальнейшего выдвижения 6-й роты. Евтюхин обрисовал свой план – под прикрытием крайнего блокпоста 2-й роты на правом берегу Абазулгола (урез 520.0) переправиться на левый берег, где достичь высоты 776. Отсюда один взвод направляется на высоту 787.0 южнее высоты 776 с целью закрепиться на ней и выставить блокпост, остальная рота – идет на высоты под Улус-Керт.

Котенко, как более опытный командир, указал Евтюхину на то, что рота переправляется через реку и идет к высоте 776 практически без прикрытия, что ставит ее в крайне уязвимое положение. Котенко предложил другой маршрут движения (который изначально и был согласован с командованием полка и в общих чертах повторял ранее разработанный маршрут выдвижения 1-й роты на ту же задачу) – через позиции 3-й роты. Это давало группировке 6-й роты прикрытие при совершении марша, а так же позволяло в случае возникновения сложной ситуации при столкновении с противником отойти на блокпосты 3-й роты либо получить от них помощь и содействие. Одним словом, при данном варианте 6-я рота действовала не в одиночку, а могла опереться на уже выстроенную оборону 3-й роты. Выдвижение через позиции 3-й роты было удобно еще и тем, что переправа через Абазулгол в районе ее блокпостов была более покатой, чем на урезе 520 – соответственно, спускаться к берегу и подниматься по нему вверх было легче. А это позволяло сэкономить какое-то время при переходе к намеченной цели. Однако Евтюхин настоял на своем варианте выдвижения в район выполнение задачи. Более того – ему удалось убедить командира полка Мелентьева, что выбранный им маршрут безопасен, и он сможет нормально вывести роту в район Истыкорда.

Это было еще одной из фатальных ошибок комбата-2 – прислушайся он к доводам Котенко, возможно, исход боя с прорывающимися боевиками мог сложиться иначе, без того трагического исхода, что произошел в реальности.

Тем не менее, рано утром 29 февраля 6-я рота снялась с горы Дембайирзы и продолжила свой марш на запад. Погода улучшилась – ветер стих, было солнечно. Правда, все так же приходилось месить под ногами раскисшую от подтаявшего снега землю. Далее день становился все более пасмурным, пока примерно в обед в районе высоты 776 не лег туман (какова была область распространения тумана – вопрос дискуссионный, но высоту он точно накрыл).

Разведчики Дмитрия Кожемякина. На обороте фото надпись - группа перед выходом 29.02.00

Как показывает дальнейшее развитие событий, ошибки предыдущего дня не были учтены и исправлены – рота продолжала марш с прежней нагрузкой, что снова привело к ее значительному растягиванию на несколько километров по маршруту движения и срыву сроков выдвижения. Скорость перехода все так же не превышала 1 километра в час. Бойцы 3-го взвода, судя по всему, по-прежнему были нагружены больше своих сослуживцев из двух других взводов и очень сильно отстали. По одной версии, последний взвод подошел к высоте 776 около 16-00, по другой – уже вечером в темноте. И то, и другое время прибытия говорит о его чрезмерном отставании от основных сил роты – причем, командование роты/батальона на это отставание все так же не обращало должного внимания. Видимо, считалось, что ничего серьезного произойти не может, и взвод все равно в итоге догонит основные силы роты.

Порядок выдвижения усиленной 6-й роты был следующим (от головы походного порядка – к его замыкающей части):

Разведдозор из полковой разведроты – один взвод (заместить командира 175-й отдельной разведроты старший лейтенант Алексей Воробьев, командир разведвзвода лейтенант Дмитрий Кожемякин, командир инженерно-саперного взвода старший лейтенант Александр Колгатин, командиром взвода 3-й самоходной артиллерийской батареи (арткорректировщик, приданный разведчикам) лейтенант Александр Рязанцев)

3-й взвод 4-й роты (командир взвода лейтенант Олег Ермаков, заместитель командира 2-го батальона майор Александр Доставалов)

1-й взвод 6-й роты (командир 6-й роты Сергей Молодов, командир взвода сержант Александр Комягин)

2-й взвод 6-й роты (командир взвода старший лейтенант Андрей Панов, заместитель командира 6-й роты Роман Соколов)

управление 2-го батальона (подполковник Марк Евтюхин, командир артбатареи (корректировщик) капитан Виктор Романов, командир зенитно-ракетного взвода старший лейтенант Андрей Шерстянников)

пулеметный расчет НСВС «Утес»

3-й взвод 6-й роты (лейтенант Дмитрий Петров)

При этом в какой-то момент командование батальона обогнало 2-й взвод и вышло на высоту 776 раньше его.

Около 6-40 шедшие впереди колонны разведчики начали спуск в ущелье Абазулгола. По приказу Котенко для прикрытия переправы роты были выставлены посты силами взвода 2-й роты (резерв 2-го батальона). После переправы посты были свернуты.

Роман Соколов – заместитель командира 6-й роты. Именно он готовил роту к командировке в Чечню в качестве ВрИО ротного, а после гибели Молодова снова встал во главе подразделения

На форсирование Абазулгола рота потратила около трех часов. После преодоления крутых берегов реки был назначен привал. Около 9-40, когда уже хотели идти дальше, произошло ЧП, Обнаружилось исчезновение бойца роты – рядового Олега Киева по прозвищу «Хохол». На поиски исчезнувшего Евтюхин отправил старшего лейтенанта Сотникова с тремя солдатами. Обнаружение пропажи Киева и организация его поисков, естественно, съели еще некоторое время (примерно 30 минут плюс-минус), увеличив продолжительность марша. А, самое главное – рота лишилась оставленной с Сотниковым радиостанции и приставки «Историк» к ней. Приставка обеспечивала скрытый обмен информацией. У остававшейся у Евтюхина рации была такая же приставка – но на ней сели батареи (вероятно, уже позже описываемого эпизода). Теперь все переговоры самого Евтюхина осуществлялись по открытому каналу связи, что ставило группировку в уязвимое положение. Оставались еще сети разведчиков (Воробьев обменивался информацией со своим непосредственным начальством – в том числе, начальником разведки полка майором С. Баран), но формально они были не в распоряжении комбата и он не мог использовать их как свои собственные.

Забегая вперед, следует сказать, что Киеву надоело ходить по горным тропам нагруженным как мул, он побросал все, что нес и ушел в лес. Сотников с подчиненными его в итоге нашел и доставил на КП 1-го батальона. Произошло это уже в самый разгар боя на высоте 776. Удивительно, что ни сбежавший боец, ни искавшие его военнослужащие не напоролись на боевиков, а вернулись в часть живыми и невредимыми. Таким образом, получилось, что из состава 6-й роты было исключено 5 бойцов, не принимавших участия в бою на высоте и потому выживших.

Тем временем двигавшийся впереди всех разведдозор примерно в 10-00 вышел к высоте 776. Здесь он дождался подхода 3-го взвода 4-й роты. После этого часть разведчиков под командованием Кожемякина пошла на высоту 787.0, куда она должна была вывести 3-й взвод 4-й роты. Оставшиеся разведчики остались на высоте 776 дожидаться подхода основных сил роты. К 10-40 разведдозор Дмитрия Кожемякина достиг высоты 787.0, куда вскоре подошел взвод Ермакова. С Ермаковым шел заместитель Евтюхина Александр Доставалов, оставшийся с ним на высоте. Оставив высоту Доставалову и Ермакову, разведчики Кожемякина к 11-00 вернулись на высоту 776.

Командир 3-го взвода 4-й роты Олег Ермаков

Примерно в это время со стороны 3-й роты капитана Васильева части 6-й роты слышат звуки боя в двух километрах севернее – на них вышла разведка боевиков. Точное время этого боестолкновения неизвестно – по разным данным, это произошло в 10-30 – 11-30. Это события, как и все, что последовало после, по части хронологии реконструируется не без проблем – нет каких-либо документов или радиопереговоров, где бы было четко зафиксировано время наступления тех или иных событий. Ориентироваться приходится по косвенным данным – в основном, это рассказы очевидцев. А они, естественно, не вели четкую фиксацию событий, в основном привязываясь к таким событиям, как наступление темноты, изменение погоды, время заступления на дежурство, время начала/окончания намаза и т.п. При этом даже не имея намерения что-либо запутать, очевидцы невольно могли «сдвигать» реальное время тех или иных событий вперед или назад.

6-я рота тем временем к 11-20 начинает выходить передовым 1-м взводом на высоту 776 – поляну горы Истыкорд. Вместе с передовым взводом следовали офицеры управления ротой и батальоном (в том числе – ротный Молодов и комбат Евтюхин). Растянутость роты при этом была в несколько километров – замыкающий 3-й взвод на тот момент все еще шел далеко позади основных сил роты.

Дождавшись выхода на высоту 776 первого взвода 6-й роты, который в случае соприкосновения с противником должен был прикрыть разведчиков, разведдозор в 11-30 двинулся в сторону конечной цели выдвижения 6-й роты – горе Истыкорд. Остальные взводы 6-й роты в это время продолжают движение к высоте 776.

Таким образом, к моменту вступления в боевой контакт с противником части 6-й роты были растянуты на несколько километров по маршруту движения, что создавало крайне неблагоприятные условия для вступления в бой в виде оторванных друг от друга отрядов.

Продолжение

Ссылки на источники будут указаны в конце последней части. Редакция ТМ

Материал входит в цикл: