Звено «Норвегия»: арктические «карандаши» Люфтваффе

Предыстория и подготовка

Для работы над тылом советских войск на кандалакшском направлении использовалось подразделение, уже упоминавшееся в статье о ближних разведчиках – звено дальней разведки «Норвегия» (F-Kette Norwegen). Первое время оно даже подчинялось командиру 1.(Н)/32, гауптманну Либингу, но потом перешло под начало непосредственно Штолюфта (StoLuft – штабной офицер Люфтваффе при АОК «Норвегия»).

В отличие от отряда «хеншелей», звено дальней разведки было совсем свеженьким, сформированным специально для кампании против Советского Союза на Севере. Во многих других аспектах Люфтваффе показалось, что для быстрого достижения намеченных целей можно будет обойтись минимальными средствами (один отряд ближних разведчиков на два направления, всего по одному отряду истребителей и бомбардировщиков), но в случае с разведкой кто-то решил, что сил одного отряда дальних разведчиков (1.(F)/124) будет недостаточно. Может быть, роль сыграл тот факт, что приходилось держать часть этого подразделения на Банаке.

Как бы там ни было, 2 мая 1941 г. обер-лейтенант Конрад Кнабе (Knabe), служивший в штабе Штолюфт АОК Норвегия в Осло, получил от начальника задачу организовать на аэродроме Ваймар-Нора звено дальней разведки «Норвегия» (при АОК). Сам Кнабе был 1915 года рождения, с самого начала войны он служил в отряде 3.(F)/22, сначала в Польше, а потом в Норвегии, и в штаб прибыл лишь незадолго до своей новой миссии. Так как в течение 1940 г. обер-лейтенант выполнял разные особые задания на севере Норвегии в составе неофициально созданной «специальной команды Север в разведывательной группе Томас 5 Воздушного флота», то он имел некоторый опыт полетов в Финнмарке, над Финляндией и Рыбачьим – то есть практически местом будущего применения. Для вновь создаваемого звена Кнабе пожелал получить тогдашние самолеты, а именно «Дорнье» Do-17P, и тогдашние экипажи вместе с первыми механиками. В результате первоначальный состав подразделения включал три «летающих карандаша», к которым прибавили довольно много всяких вспомогательных самолетов: Fw-58 «Вайхе», 3 Fi-156 и даже один Ju-52! «Шторьхи» сразу поставлялись в варианте, предусматривающем установку лыж вместо колес на зиму. В качестве бортового кода самолеты получили «1R+_H». Боевые самолеты имели буквы «А», «В» и «С», «юнкерс» - «G», «Вайхе» - «Y». У Fi-156 обозначения были совершенно другие: «DH+MR», «DH+MU», «KH+YG».

Обер-лейтенант Кнабе

В качестве экипажей Кнабе имел обер-фельдфебеля Х. Коволлика (Kowollik) и гефрайтера В. Хубера (Huber) – для своего самолета с литерой А; самолетом В управлял пилот обер-фельдфебель Э. Зорге (Sorge), наблюдателем являлся лейтенант доктор Х. Шубринг (Schubring), бортрадистом – фельдфебель Э. Кайзер (Kaiser). Третий экипаж составили фельдфебель Э. Максайнер (Maxeiner), обер-фельдфебель Ф. Ланге (Lange) и гефрайтер М. Шик (Schick).

Кроме них и летного персонала вспомогательных машин к звену, несомненно, были приписаны еще техники, связисты, работники фотолаборатории и прочие. Всего сначала их было около 45 человек, из них 16 – летчики. По документам Штолюфт АОК, звено должно было быть укомплектовано 3 полными экипажами (пилот, наблюдатель, бортрадист), кроме того иметь еще от 2 до 7 летчиков в чине обер-фельдфебель, 3 первых механика, 2 вторых механика, 1 бомбовый механик, 2 механика R.u.S., 1 радиомеханик, 1 фельдфебеля по аэрофотосъемке и 4 нижних чина у него в подчинении – итого 24 человека. У них имелся 1 средний легковой автомобиль, 1 мотоцикл с коляской, 1 легкий грузовик (в качестве стартера), 1 средний грузовик. Как мы увидим позднее, как минимум автотехника и фотолаборатория к началу войны до места не дошли. К началу июня подразделение в общем и целом было сформировано и готово к перебазированию. Предположительно, маршрут был такой: Ваймар – Нора – Ольбор-Западный (Дания) – Осло-Кьеллер – Тронхейм-Вёрнес, Будё – Банак. Если самолет не мог достигнуть цели за один перелет, он садился где-то промежуточно для дозаправки.

Перелет начался с жуткой трагедии. 4 июня 1941 г. все три «Дорнье» стояли на старте с работающими моторами, когда на поле выбежала жена лейтенанта Шубринга, потрясая каким-то письмом в руке, которое она пыталась передать мужу. Поток воздуха от моторов машины «В» захватил ее длинные волосы, затянул в винт и она погибла на месте.

Старт был отложен. Машины А и В все же улетели в Ольборг в тот день после полудня, но Шубринга во втором самолете заменил Ланге. Машина С осталась пока на месте. Остальные самолеты звена добирались отдельно: «юнкерс» летел вообще сам по себе, а «шторьхи» и «вайхе» – через многочисленные промежуточные аэродромы группой. Они прибыли на аэродром Рованиеми 17 июня.

Do-17Р «1R+AH»

Печальные происшествия с «дорнье» продолжались. Все та же злосчастная машина «В» на Ольборге при рулежке получила повреждения левой стойки шасси и левого мотора – того самого, что убил женщину. Исправить все можно было только долгим ремонтом. Поэтому, когда самолет «С» догнал остальных на Ольборге, то было решено: Шубринг с экипажем своей злосчастной машины остается в Германии, чтобы получить другой Do-17 («D»), а прежний экипаж «В» пересаживается на «С» и летит вместе с «А» дальше. Сразу стоит упомянуть, что череда бед для самолета «В» на этом не закончилась. После ремонта 13.7.41 экипаж Люфтгау Осло погнал его через Швецию на Рованиеми, но не долетел и был вынужден садиться в Швеции (около Мюкле) из-за нехватки топлива.

Два оставшихся самолета полетели дальше 6 июня, добравшись до Банака уже 10-го. Там они дождались «D», переформировали экипажи и отправились на Рованиеми, куда прибыли 18 июня. Летчики на машине «А» остались все прежние; на «С» остался только пилот Максайнер, наблюдателем был уже лейтенант Якоб (Jakob), имя радиста неизвестно. Шубринг и его старый экипаж управляли машиной «D». В первый же день по прибытии командир звена и Шубринг на машине, любезно предоставленной комендантом аэродрома, съездили в штаб Армии, располагавшийся неподалеку. Тем временем остальные устраивались в барачном лагере в лесу. Фотолаборатория располагалась в том же здании, что заняло позже командование армии, в так называемой «Белой школе». К вечеру 18 июня звено было готово к вылетам.

 Начало боевой деятельности

 Первым делом командование желало от Кнабе получения аэрофотоснимков территории, над которой предстояло вести боевые действия. Напомню, что «хеншели» из 1.(Н)/32 не совершали вылетов вплоть до 22 июня, поэтому, кроме звена «Норвегия», никому задачу по фотографированию выполнить было нельзя. Таким образом был рожден первый приказ от 19 июня, в котором подразделению Кнабе был посвящен один раздел:

 «Б) Авиаразведка:

 I) Разведывательное звено (дальнее) «Норвегия» (3 Do.17), с 18.6.41 на аэродроме Рованиеми, проводит оперативную и тактическую воздушную разведку в Северной Финляндии для АОК «Норвегия» кроме Горного корпуса).

Задача до 21.6: для разведывательного звена (дальнего)

 1) Аэрофоторазведка состояния дорог и мостов в районе Раате – Вуоккиниеми – Ухтуа (Ухта - ред.) – Кестеньга – Пеннинкилуома.

 В деталях следует разузнать: <список конкретных дорог и мостов>
 2) Разведка районов восточнее границы, 10 км севернее – 15 км южнее Саллы, вплоть до Куолаярви (включительно) и изготовление панорамных фотоснимков этого района.

Следует на основании этого установить:

а) распределение сил неприятеля,
б) барачные лагеря,
в) мосты у Кайралы и Микколы,
г) точные очертания железнодорожной линии от Саллы на восток,
д) заметны ли разгрузки?
е) где находятся новые дороги, пути и железнодорожные линии?

Докладные донесения летчиков и фотодонесения передавать Штолюфт. Радиостанция АОК встает на прием согласно радиоплану...»

Первый приказ на авиаразведку 19.6.41

Итак, к моменту получения первой задачи в звене Кнабе имелось опять 3 боевых самолета (А, С и D). Вскоре после 6 ч утра 19 июня сразу два из них отправились в воздух: А (экипаж – лейтенант Коволлик/обер-лейтенант Кнабе/унтер-офицер Хубер) и D (обер-фельдфебель Зорге/лейтенант Шубринг/фельдфебель Кайзер). Первый самолет пролетел вдоль железной дороги и автомобильной дороги Кемиярви – Салла – Кандалакша, то есть сразу нарушил границу Советского Союза. Никаких данных, что этот полет был отмечен советской стороной, у автора не имеется. На высоте 6500 м самолет «А» сделал фотографии района Саллы и ее окрестностей, а также местности восточнее, вплоть до узости между озерами у поселка Кайрала (старая советско-финская граница). В 08.05 Кнабе совершил посадку на Рованиеми, полностью выполнив поставленную задачу. Из-за того, что собственная фотолаборатория звена еще не прибыла, снимки пришлось делать на мощностях 1.(Н)/32. После их разбора и оценки, они отправились в штаб армии, где обнаруженные сведения переносились на карты.

Самолет «D» сел через пять минут после командирского, но при этом он полностью сделать свое задание не смог. Он разведывал «южное направление удара» (XXXVI горный армейский корпус должен был наступать в двух направлениях: с запада на восток силами немцев против Саллы, и с глубоким обходом с юга в направлении Алакуртти – силами финской 6-й пехотной дивизии). Экипаж Шубринга должен был сначала сфотографировать район Куусамо на границе, потом следовало делать серийную съемку дороги до Кестеньги и Аккола – Ухта, плюс снимок моста около Сохьяны. Однако ближе к последнему пункту немцам пришлось прекратить фотографировать из-за помех со стороны облачности, и с тем вернуться на базу. Практически через 2 часа после посадки самолетов снимки уже были готовы и представлены штабу армии, благо он располагался тут же в Рованиеми. Кстати, для того, чтобы добытые разведывательные сведения быстрее доходили до войск, у немцев был предусмотрен и старинный способ связи летчиков и сухопутных солдат – сброс письменных сообщений в определенной точке. Там наблюдатель вкратце сообщал все важные данные.

Пример сбрасываемого доклада от 7.9.41

Попытка доделать неоконченную работу на следующий день у «Доры» (Dora – фонетическое произношение литеры D в обиходе немецких летчиков) опять сорвалась, на этот раз из-за неполадок двигателя. Им даже пришлось садиться на аэродром Кемиярви для исправления мотора. Только 21 июня, сразу после нуля часов, удалось провести фотосъемку оставшейся территории и объектов. Больше до объявления войны не летали, чтобы не вызвать к себе лишнего внимания с советской стороны.

Документальные сведения о деятельности звена до начала немецкого наступления на кандалакшском направлении отсутствуют. По воспоминаниям Кнабе, летать им приходилось по 3-4 раза в день, для того чтобы к началу операции иметь как можно более точные сведения о районе, в котором скоро придется воевать.

Для 22 июня известен только один вылет, который Кнабе провел над советскими аэродромами в районе Лоухи и Кировской железной дорогой (немцы называли ее Мурманской – Murmanbahn).

Известно, что советские войска отмечали пролет немецкого разведчика в районе Саллы 23 июня с обстрелом его зенитками – однако неясно, был это «хеншель» или «дорнье». На следующий день уже было два обстрела, причем один раз – советскими войсками в районе Онкамо, а второй раз – немецкими западнее Саллы. Похоже, что целью стал «дорнье», потому что сведений о полетах Hs.126 в этот день нет. Вероятно при этом можно идентифицировать как минимум два вылета, потому как известно, что экипаж Шубринга летал в своем «любимом» южном направлении, в район Ухта – Кемь.

25 июня советской стороной уже фиксируется, что враг летает на разведку каждые два часа. Здесь вероятно засветились самолеты обоих подразделений. Звено дальней разведки занималось серийной фотосъемкой местности от Алакуртти до Кандалакши. Кроме того, 25-го советская авиация нанесла удары по финским аэродромам – в том числе и Рованиеми. Сам аэродром при этом не пострадал, а вот в городе сгорели 15 домов. В принципе финны это предвидели и поэтому еще 22 июня из города были эвакуированы женщины, старики, дети, больные. Как раз в этот день была начата переброска с севера одного отряда (staffel) Ju-87 из IV./LG 1, а после налетов 5-й воздушный флот пообещал прислать и отряд истребителей. Это было опрометчивое заявление, потому что на фронте Севере боеготовым вообще был фактически только один отряд 1./JG 77. 26 июня истребители все-таки прилетели, но их было только 4 – тем не менее, они сразу сбили в окрестностях аэродрома 2 СБ из 137-го полка.

28 июня был проведен полет с аэрофотосъемкой своей территории с целью уточнения карт и проверки маскировки, 30 июня наблюдатель лейтенант Якоб сфотографировал аэродром Африканда.

Особые распоряжения по разведке 29.6.41

Всего же, как известно из отчета Штолюфт АОК «Норвегия», майора Штайна, звено дальней разведки до 1 июля включительно сделало 30 разведывательных вылетов. Длились эти полеты в основном 3-4,5 часа на высотах 6200-6800 м.

С 1 июля появляются документально зафиксированные сообщения от звена в штаб армии. Возможно, они не покрывают 100% вылетов, но дают точный минимум. Так, в первый день месяца было выполнено два задания – опять их выполнили Кнабе и Шубринг. Как видно выше, они включаются в указанные Штайном 30 вылетов.

В дальнейшем звено выполняло в день от 1 (4 июля) до 3 боевых вылетов. Самолетный парк на тот момент составлял 3 или 4 самолета. В какой-то момент, не известный точно, прибыл еще один «дорнье», получивший код «В» (вместо находившейся в ремонте с 5 июня машины). Однако эта буква в очередной раз показала себя носителем черной судьбы: уже 10 июля Do-17Р «1R+BH» пропал в районе Вуоннинен. Кроме двух новичков, унтер-офицеров вместе с ним сгинул и наблюдатель из первоначального состава звена – обер-фельдфебель Ланге. Все остальные вылеты никак не были связаны с противодействием советской стороны. Вероятно, самолеты обстреливались зенитками, но никаких повреждений при этом не наносилось и они в донесениях не упоминались. Только 17 июля лейтенант Якоб отмечал взлет истребителя с аэродрома Африканда, но атака так и не случилась.

18 июля разведчиками были совершены рекордные 5 вылетов за день – таких показателей в 1941 году достигали очень редко. В одном из них впервые был обнаружен новый советский аэродром около Алакуртти и замечены на нем истребители. 21 июля в составе наблюдателей впервые с начала войны появляется новая фамилия – обер-фельдфебель Треннерт (Trennert). Также 21 июля в составе звена опять есть «Берта» - самолет с литерой «В», поставленный вместо потерянного. Вполне возможно, что Треннерт был в его экипаже во время перегона.

24 июля в боевых действиях дальних разведчиков появляется нечто новое. Проведя разведку южного направления (на Кестеньгу), самолет обер-лейтенанта Кнабе, обнаружив на Пяозере (ныне Кумское водохранилище) в деревне Зашеек у причала 2 лодки длиной 10 м каждая, спикировал на них с 1000 м и обстрелял из пулеметов. Это первый отмеченный в документах факт применения «дорнье» наступательного оружия. 29 июля Кнабе повторил свою атаку примерно в том же районе, когда сначала сбросил 4 SC50 в 19.57 по трем лодкам около о. Низка с 2000 м, а потом, снизившись до 800 м, еще и обстрелял их из пулемета. На этот раз однако было и противодействие: 2 выстрела из мелкокалиберных зениток. В самолет они не попали.

30 июля Кнабе осмелел настолько, что среди белого дня после разведки станции Алакуртти сбрасывал бомбы (скорее всего, опять 4 SC50) по позициям зениток юго-восточнее нее! Опять совершенно без последствий для себя – вероятно, из-за большой высоты полета (более 4000 м). Другой самолет (наблюдатель Шубринг) поздним вечером вылетал для разведки Топозера и Кестньги, вернувшись уже на следующие сутки. Там они тоже начали бросать бомбы: целью стали бараки в поселке и на берегу озера. В ответ стреляли зенитки, но не попали. Едва вернувшись, через пару часов тот же экипаж заново вылетел к прежней цели и на сей раз сбросил в 05.30 4 бомбы SD50 по причалам Кестеньги. На сей раз даже без противодействия зениток. Вернувшись, Зорге и Шубринг отдохнули всего 8 часов, а потом полетели в Ваасу, чтобы принять там новую машину («PX+NK»).

Карта ТВД

Переход к наступательным действиям

1 августа был сделан только один вылет, в котором впервые разведчик начал борьбу с советскими коммуникациями при помощи сброса бомб. В разделе «Воздушная обстановка» «Особых указаний об авиаразведке» 3.8.41 можно прочитать:

«…в 50 км западнее Лоухи после бомбежки предположительно дальним звеном Норвегия (экипаж офв. Треннерт, офв. Зорге и фв. Кайзер) взлетел на воздух поезд с боеприпасами. Железнодорожная линия прервана (этому есть доказательства в виде аэрофотосъемки)».

Тот же факт упомянут и в докладе командира звена на следующий день – он летал над тем же местом и видел уничтоженный поезд. К сожалению, никаких советских данных, чтобы подтвердить или опровергнуть данный факт у автора нет.

2 августа разведчики уже по сути дела превратились в бомбардировщиков. Сначала Кнабе вылетел в 08.10 один, проведя разведку между Кестеньгой и Лоухи. В 09.20 он бомбил безымянную станцию между озерами севернее Тирхю (Парфеево, недалеко от Лоухи), рядом с аэродромом (возможно, Нивстрой?). Бомбы упали между поездом и аэродромом. В 10.42 самолет сел на базе.

Второй раз в тот день Кнабе взлетел буквально через два часа, теперь вместе с другой машиной, на которой наблюдателем на сей раз был Шубринг. В паре они бомбили станцию, названную в немецких документах «Pohj.-Suurijarvi» (возможно, Нивстрой), сброшено там было 8 бомб SC50, наблюдались попадания в станцию и дорогу. Затем в очередной раз наблюдали поезд, якобы уничтоженный Треннертом около Кестеньги, и, напоследок, при возвращении, самолеты обстреляли из пулеметов 2 лодки около о. Майя на Пяозере, в два захода, с хорошими попаданиями. Посадку самолеты совершили в 14.50

Но и это был еще не конец. Неутомимый Кнабе вечером еще раз поднялся в воздух в 18.25. Через 50 минут его самолет бомбил дорогу между Коккосальми и Кестеньгой (4 SC50). Затем проводилась разведка островов на Пяозере, на сей раз без атак по лодкам.

3 августа активные действия разведчиков продолжились, хотя и только во второй половине дня. Для начала Шубринг наконец-то сфотографировал легендарный уничтоженный поезд Треннерта, а чуть позже южнее маленького острова западнее Низка на Пяозере разглядел 3 хорошо замаскированные лодки. Возможно, это был Лаппаншари, а может быть остров Низка, а немцы этим словом обозначили поселок Зашеек, расположенный как раз восточнее острова. Снизившись, «дорнье» обстрелял причал и домики рядом с ним. На основании этого донесения в 18.20 опять взлетели два самолета под командованием Кнабе: сначала в 19.30 с 1000 м по самой южной лодке отбомбился 1R+BH, залив цель волнами от взрывов, потом в 19.32 он же стрелял зажигательными пулями по всем трем лодкам. 1R+AH атаковал в 19.38, уложив бомбы в 5 м от средней лодки. Он тоже в два захода обстрелял цели зажигательными боеприпасами. Точных наблюдений никто не сделал, данных с советской стороны снова нет.

В тот же день Треннерт в середине дня летал оказывать поддержку наступлению III финского корпуса в районе Ухты. Там он обошелся без бомбежек и обстрелов.

4 августа первый вылет был сделан лейтенантом Якобом далеко на север, над Кировской железной дорогой. Начал он обследование со станции Зашеек (не путать с деревней Зашеек на Пяозере!), спускаясь вниз на юг до Кандалакши. Там он наблюдал в том числе и пароход, идущий из порта на юго-восток. Долетев до Княжьей губы, самолет повернул на запад и в 12.15 сбросил 3 SC50 по поезду около Норппаярви на участке железной дороги до Алакуртти (возможно, Нямозеро?).

Следом стартовал Треннерт, чтобы продолжить выполнять задачи для финнов далеко на юге, около Ухты. Оттуда он полетел на Кемь, затем на север и в результате по большой дуге добрался до Кестеньги, откуда вернулся обратно.

В полшестого вечера Шубринг отправился на разведку железной дороги Кестеньга – Лоухи, заглянул на Кировскую дорогу и аэродром около Лоухи, после чего вернулся обратно и на привычном маршруте на Рованиеми обстрелял на Пяозере очередную лодку с плотами, причем якобы видел пламя, вырвавшееся из лодки. Рядом он видел кружащий над озером одномоторный самолет.

Завершил день командир звена. Его самолет вылетел в 18.38 – для начала поискав пожары в районе Алакуртти, видимо, доложенные войсками. Не увидев никаких пожаров, Кнабе отправился опять на Пяозеро, где сбросил 4 бомбы по поселку, названному «Низка» - но это остров без всяких поселений. Очевидно, имелся в виду все-таки Зашеек. 3 бомбы упали посреди поселка, 1 рядом с причалами. Затем поселок обстреляли зажигательными пулями. Результатов увидеть не удалось из-за больших клубов пыли, поднятых взрывами. Напоследок Кнабе проверил атакованный вчера остров, где увидел только 2 лодки, в том числе одну вытащенную на берег. Предполагалось, что все это результаты вчерашней атаки.

5 августа командир сначала сделал на «Доре» большую аэрофотосъемку района между Вуориярви и Алакуртти в порядке подготовки там нового наступления сухопутных войск. Вечером он, уже на «Берте», еще раз заглянул в популярный у разведчиков в последнее время район Кестеньга – Пяозеро, но напасть в этот раз ни на кого не смог. Примерно через час после вылета полет пришлось прервать из-за неполадок левого мотора, и вернуться кое-как на базу. Тем не менее, летавший пораньше, в середине дня Шубринг все-таки пострелял еще по лодкам около Низки и сбросил 4 бомбы SD50. Упали они якобы в 7 и 3 метрах от целей.

6 августа начался период плохой погоды. Только самый первый вылет лейтенанта доктора Шубринга на Кировскую железную дорогу увенчался успехом – но и там была обнаружена облачность с нижней границей 600 м. Полетевший следом к Ухте Кнабе обнаружил кругом сплошную облачность с дождями и вернулся уже через полтора часа. Самолет Треннерта вообще от Кемиярви летел по приборам, добравшись до Кандалакши и не видя там улучшений, он тоже вернулся на базу. Единственный вылет 7 августа равным образом был сорван плохой погодой.

Только 8-го погода улучшилась. В 07.50 первым в небо отправился Шубринг – он проследовал в район Кестеньги. Однако, на озеро теперь внимание не обращали. В 09.10-09.30 он сначала сбросил 4 SB50 по дороге в районе озера Лебедево, а потом стрелял по машинам из пулемета. 1 бомба якобы попала прямо в дорогу, а две – на обочину. Потом немцы обратили внимание на аэродром южнее железнодорожного переезда и 2 одномоторных самолета на нем. Оба обстреляли с высоты 2500 м из пулемета. Треннерт позже летал примерно в том же районе, только сделав заход восточнее, до Лоухи. Перед возвращением на базу он бомбил поезд на станции восточнее Кестеньги – но на втором заходе понял, что поезд стоит уже давно сгоревший. Видимо это был тот самый поезд, который он сам разбомбил 1 августа, но Треннерт место почему-то не узнал.

Третий вылет совершал Кнабе на «А», с Зорге за штурвалом. Он тоже охватывал значительный участок от железной дороги около Лоухи до моста Коккосальми западнее Кестеньги. При этом бомбы он зачем-то сбросил на пустой аэродром (Лебедево?). Окончилось все тем, что обер-лейтенант скинул сообщение группе наступавших финнов и вернулся. Последним в тот день оказался Шубринг, в 17.50 он сбросил 4 SC50 с замедлением взрыва по станции Лоухи, где насчитал 100 вагонов. При этом никто не вел по нему огня. После этого «дорнье» отправился на запад, попутно обстреливая все, что попадется – аэродром, станцию Лебедево и машины на дороге. В конце, добравшись до линии боевого соприкосновения, он даже обстрелял советские передовые порядки! Фезе сообщает, что самолет Кнабе пытался сделать еще один вылет в 19.22, однако его пришлось прервать из-за плохой погоды. В документах об этом не упоминается.

9 августа Кнабе пролетел над Кировской дорогой до Чупы, но никого там не увидел. Вагоны стояли только на станции Лоухи, откуда немцы видели вспышки выстрелов зениток, но разрывов снарядов не видели, так как летели на 6000 м. Западнее Лоухи они осмотрели пустой аэродром и отбомбились по дороге западнее него. Дальше без происшествий они как всегда проследовали над Пяозером, не увидев на сей раз никаких лодок. Второй самолет с Треннертом на борту летал похожим маршрутом, но никого не бомбил. Зато в 19.02 последовал опять парный вылет Кнабе и Шубринга для оказания поддержки наступавшим финнам. Бомбы (8 SC50) оба самолета сбросили по перекрестку дорог и железной дороге у озера Лебедево. Попаданий не наблюдали, так как в это время (20.25) там уже было темно.

Do-17Р, «1R+AH»

Вылетов 10 августа не было, возможно, из-за плохой погоды. 11 августа оба вылета были связаны с бронепоездом, обнаруженном на дороге Лоухи – Кестеньга. В 14.15 его обнаружил и бомбил летавший первым командир звена. Летавший позже Шубринг сначала разведывал дорогу Кайрала – Алакуртти, потом летел вдоль Кировской железной дороги и лишь в конце полета прибыл к Кестеньге. Он тоже увидели бронепоезд, который вел огонь с позиции чуть восточнее переезда у озеро Лебедево. Там самолет обстреляли, предположительно с бронепоезда: «дорнье» получил 3 пули, которые не принесли каких-то достойных упоминания повреждений. Это первый официально зафиксированный факт боевых повреждений у самолета звена дальней разведки в 1941 году. Как будто этого знаменательного события было мало, разведчик в 17.05-17.10 над Кестеньгой еще и подвергся атаки советского истребителя неопознанного типа! Это тоже случилось впервые. Самолет сделал два захода, не добился попаданий и, в конце концов, отвернул под оборонительным огнем немецких пулеметов. Данный факт был настолько необычным, что попал даже в отчеты армейского командования!

13 августа разведчикам удалось сделать 4 вылета. Фезе пишет, что в тот день Кнабе впервые летал на недавно прибывшем самолете «1R+EH». Задача перед самолетом стояла такая: сплошным фотографированием установить, имеется ли сплошной водный путь от Ковды до Пяозера. Ничего такого обнаружено не было, после чего «Эмиль» в 14.50 сбросил бомбы по Низке (Зашейку). Все лодки, обнаруженные в северной части озера, подвергли жестокому обстрелу, на что было потрачено 1200 патронов. Однако успех заявлялся весьма скромный: только одна лодка задымила и повернула к берегу.

В других вылетах участвовали все наличные в звене три остальных наблюдателя. Первым в 08.15 вылетел Шубринг, он направился к Кестеньге и вскоре увидел, что бронепоезд на железной дороге уничтожен в районе Лебедево. После этого «дорнье» долетел до Лоухи, осмотрел тамошние аэродромы и вернулся, чтобы между Лебедево и Кестеньгой атаковать дорогу 3 бомбами SD50 и пулеметным огнем. Также он сбросил листовки, после чего вернулся. На этот раз противодействия не было даже в виде огня с земли.

Следующим полетел Якоб, который первым делом посетил аэродром Алакуртти и обнаружил, что он пуст; потом этот самолет слетал до Кировской железной дороги и прошел от Ручьев до Лоухи, где по станции тоже сбросил SD50, только на этот раз 4. Попаданий не наблюдалось. «Дорнье» же отправился дальше на юг и добрался до города Кемь, рядом с которым в Белом море наблюдался большой транспорт. Затем Якоб вернулся, довольно долго кружил в районе Лоухи и тамошних многочисленных аэродромов, как будто нарываясь на неприятности. Но их пока не последовало. Разведчик полетел к Кестеньге, чтобы сбросить сообщение сухопутным войскам, и вот тут-то его подкараулили советские самолеты. Правда, это были не истребители, а два двухмоторных бомбардировщика, которые Якоб описал как «с одним килем в виде лопаты, как у Не-111». Один оказался особенно упорным и преследовал немца до района юго-западнее Софьянги, где его отогнали зенитки. В результате всего этого сообщение было сброшено на 45 минут позже и совсем в другом месте (Тайвалкоски).

В четвертом вылете, начавшемся в 12.41, самолет обер-фельдфебеля Треннерта в принципе повторил путь Якоба, только он подробнее осматривал все попадающиеся по пути станции и порты от Кандалакши до Лоухи и не сбрасывал бомб, ограничившись только листовками над Алакуртти и Лоухи. Только в первом поселке его обстреляли зенитки, больше никакого противодействия он не встретил.

Закончил день Шубринг, который летел уже во второй раз, отдохнув всего около пяти часов. Запланированная крупномасштабная съемка района озеро Кис-Кис – озеро Черное сорвалась из-за погодных условий, смогли только пофотографировать дороги от Ухты на восток и рассмотреть пару пустых аэродромов.

Таким образом был повторен рекорд 18 июля.

Поддержать темп на следующий день не удалось. Первый вылет Треннерта прошел нормально – он долго кружил, сначала пролетев над Пяозером и Топозером, потом вдоль дороги до Лебедево на восток, оттуда на юго-восток к Пингосальме и обратно до Топ-озера в районе Лох-губа. Оттуда «дорнье» отправился почти строго на восток, долетел до Кировской железной дороги в районе Боярской и вернулся к Лоухи, где сбросил пару бомб сквозь облака по станции. При этом его неточно обстреляли легкие зенитки. Еще пару бомб сбросили, целясь примерно по обнаруженному на озере Паново гидросамолету и проходящей рядом дороге. Там якобы как раз проезжали какие-то машины. Все это еще и обстреляли из пулеметов, после чего удалились на базу с чувством выполненного долга.

В 12.25 полетел Кнабе, якобы на «Доре», у которой через полтора часа отказал мотор и пришлось поворачивать обратно. Половину задания выполнить не удалось, пришлось ограничиться фотографиями аэродромов в районе Ухты и сбросом листовок там же.

Последний вылет сделал «Эмиль», и управлял им только что вернувшийся Зорге. Наблюдателем с ним вместо командира полетел старый товарищ, Шубринг. Проследовав вдоль дороги Кайрала – Алакуртти, Do-17 отправился дальше до Кандалакши, где в порту были обнаружены 2 больших судна длиной более сотни метров каждое. По ним сбросили 4 SD50, не наблюдая попаданий. Дальше естественно был полет на юг и разведка железной дороги, у Лоухи повернули на запад, обстреляв из пулеметов колонну на дороге. После сброса в 19.05 донесения финнам в Кестеньге, «дорнье» вернулся и на дороге восточнее поселка потратил еще 1200 патронов на обстрел оживленно двигавшихся там машин. Промежду делом они примерно определили положение передовых частей, хотя те не выкладывали положенные знаки полотнищами, как требовалось. Этими данными было заполнено второе сообщение, которое опять сбросили в Кестеньге в 20.00, а затем отправились на базу.

По сравнению с большой активностью предыдущих дней далее произошел небольшой спад. 15 августа туман на земле помешал Кнабе выполнить его задачу. Отбомбившись по Низке, он через два часа уже сел обратно. Второй вылет тоже был фактически сорван. Треннерт прилетел к Ухте, ничего там толком не смог рассмотреть, сбросил наобум 4 бомбы и отправился восвояси. В 14.50 в 25 км северо-восточнее поселка они наблюдали один советский истребитель, в котором пилот якобы смог опознать И-16. Он летел ниже, на удалении 500-600 м, но атак провести не смог, или может быть не заметил врага при плохой видимости. Время Треннерта еще не наступило.

16 августа плохая погода вообще не дала летать, хотя номера полетных заданий говорят, что одно куда-то делось в период 15-17 августа.

Как бы там ни было, 17-го, согласно сохранившимся отчетам, сделан только один вылет: в 13.53 Кнабе не побоялся отправиться в долгий вылет на капризной «Доре». Полетав над Кировской железной дорогой и дорогой от Лоухи на запад, а также над тайгой южнее поселка, обер-лейтенант в 16.00 сбросил финнам донесение, а сам отправился заниматься своим любимым делом – охотиться на лодки на Пяозере. Из-за долгого полета (и груза листовок, сброшенных на Лоухи), видимо, он не смог взять бомб и ограничился только пулеметами. Совершенно безнаказанно «дорнье» провел три разных атаки, сбросил еще одно сообщение в Тайвалкоски и вернулся в 18.03.

18 августа самолет Кнабе провел дежурную проверку железной дороги, Лоухи и дороги от него на запад. Бомбы сброшены были на одном ее участке, по поселку около аэродрома южнее озера Петриярви – результат не наблюдался. Треннерт в районе полудня полетал туда – сюда между Кестеньгой и Лоухи, сбросил 4 бомбы на тот же аэродром и листовки на Лоухи, откуда в ответ ему стреляли зенитки. Летавший последним Шубринг ожидал найти в Зашейке на Пяозере летающую лодку – видимо, о ней сообщали какие-то наземные наблюдатели (сообщения о летающих по озерам русских самолетах встречаются достаточно часто). Но никакой летающей лодки там не оказалось, пришлось просто сбросить 4 SC50 по поселку, а потом обстрелять его из пулемета. На Лоухи сбросили листовки, снова под огнем зениток, потом постреляли сначала по машинам на дороге, в конце по острову Низка. Немцы не удержались проверить место на предмет летающей лодки еще раз, и снова ее не нашли.

Боевые действия в районе Кестеньги 23.8.41

Еще раз плохая погода вычеркнула один день из летного календаря. 20 августа Кнабе смог слетать разок, но в очень плохих условиях – иногда заряжал дождь и видимость падала до 1 км. В результате он кое-как осмотрел район от Пяозера по дуге на север до Алакуртти и сел спустя всего 2 часа после взлета. Затем 21 и 23-24 августа снова не леталось, зато 22-го удалось сделать целых 3 вылета, все со сбросами бомб.

Два раза летал Кнабе, но первым вылет совершил Шубринг. Около горы Ганкашваара он обнаружил выложенные финнами полотнища, обозначающие передний край, и бомбил лесную тропу и лес на юг от знаков. Там же сбросили и листовки. Кнабе в первом вылете в полдень разведывал район Алакуртти и юго-западнее него. Бомбы были сброшены на позиции советских войск на восточном берегу озера Куола-ярви (Кайрала). Едва сев в 13.32, в 15.27 командир звена отправился в новый полет, сначала разбросав листовки над дорогой Кайрала – Алакуртти, а потом, спустившись на юг, конечно же, бомбил лодки на Пяозере, около острова Майя.

Бомбежка выполнялась в тот раз без одобрения Штолюфта, майора Штайна, который был недоступен на момент появления желания поддержать атаку финнов у генерал-майора Бушенхагена. Операцию провели в обход Штайна, который потом был очень сильно этим недоволен. Данный факт породил напряжение в отношениях Кнабе и Штолюфта, что в конце концов привело к замене Штайна на другого офицера!

Тем временем, 24 августа из Германии прибыл Do-17P «CJ+NL» с экипажем в составе пилота лейтенанта В. Кнуппа (Knupp), наблюдателя обер-фельдфебеля Ф. Шёнхута (Schönhut) и борт-радиста гефрайтера М. Шика (Schick). Тем самым, по мнению Вернера Фезе, в этот момент в составе звена становится уже целых 7 машин типа «дорьне», однако в документах в 20 августа число машин отмечается как 3, а 7 становится только осенью. Один самолет поступил из авиапарка Пори (по данным Фезе – 31 июля, но тогда неясно, откуда взялась новая «В» 21-го?). Еще три самолета, выданные звену, совершали перелет совместно, но при промежуточной посадке в Ваасе один из них (DE+KZ) разбился напрочь, а два других повредили кили. Случилось это 30 июля. Один из поврежденных «дорнье» смогли починить при помощи киля, снятого с разбившегося самолета, второй видимо задержался еще дольше. Возможно, эти две машины прибыли уже в самом конце августа или даже в начале сентября. В какой-то момент, кроме прочего, в состав отряда обер-лейтенанта Кнабе включили еще и звено гидросамолетов Не-60, с которыми мы встретимся позднее.

Do-17P «1R+FH»

Словно наверстывая упущенное, 25 августа дальнее звено в очередной раз добралось до рекордной цифры в 5 вылетов за день. По два совершили командир и Шубринг. В первый раз они вылетели практически одновременно около 11 часов. Шубринг начал с разбрасывания листовок над Кайралой, потом он полетел на юг и тут наконец сбылась его мечта: у причала в Низке на Пяозере он застал сразу два 2 МБР-2 южнее и 1 севернее острова. Там же стояло 3 лодки. По всем этим целям в 13.20-13.40 было совершено 12 заходов на высоте 300-700 м – стреляли зажигательными пулями. Напоследок одну лодку обстреляли западнее, около полуострова Варисниеми. Сброс сообщения на этот раз сделали на аэродроме Кемиярви, чтобы доклад о летающих лодках быстрее достиг «истребительного отряда Дамера». Но истребителей этот факт судя по всему не прельстил, или они уже никого перехватить не смогли.

Кнабе в первом вылете посетил то же самое озеро – но не видел никаких «амбарчиков» (он был там двумя часами ранее). Зато он видел много всяких лодок, в Низке, на островах рядом, а также целую роту солдат на Лаппаншари. По мнению командира звена, они готовили вылазку против западного берега озера. Среди прочего, у пристани находилась даже одна лодка с паровым двигателем! Конечно же, все это Кнабе атаковал бомбами и пулеметами. В ответ ему тоже стреляли из пулеметов, а также винтовок, но попаданий не добились. Имел ли успех немец – неизвестно, сам он ничего не наблюдал.

Видимо, получив данные от Шубринга по поводу летающих лодок, Треннерт взлетел в 14.50 с целью провести на них охоту. В 16.20 он уже был над Низкой на высоте 600 м и атаковал с севера на юг 1 гидросамолет. Бомбы упали по разным сторонам от цели на удалении до 20 м. Второй гидросамолет обстреляли зажигательными пулями. После этого «дорнье» сделал второй заход для распознания результатов. Один из атакованных самолетов якобы имел сильный крен на левый борт. После этого еще были разбросаны листовки над Низкой. С земли по самолету вели огонь и одна пуля попала в левый мотор, повредив провод зажигания. Тем не менее, разведчик нормально добрался до аэродрома Рованиеми в 18.06.

Естественно, что следом за ним с интервалом в один час уже летел Кнабе, это же было его любимое занятие! В 16.45 он атаковал в Низке 2 летающих лодки и 2 простых лодки, бомбами SC50 и пулеметами. Предположительно, 1 летающая лодка была тяжело повреждена – 3-я бомба взорвалась от нее всего в 25 метрах. У нее якобы наблюдался крен на левый борт. С земли отвечали сильным пулеметным огнем, но на сей раз без попаданий.

У Шубринга наверное тоже было желание охотиться на лодки, но его послали в другую сторону – на Алакуртти и Кандалакшу. Там он несколько раз попадал под зенитный огонь с разных станций, но без последствий, а в конце концов в 19.40 сбросил свои 4 SD50 по огням у дороги восточнее Кайралы.

Единственный вылет Треннерта 26 августа был ничем не примечателен. Потревожил их над станцией Ручьи (Кировская железная дорога) только огонь зениток, но он был очень неточен, ближайшие разрывы ложились в 500 м от самолета. На следующий день вообще единственный вылет Кнабе сорвала плохая погода.

28 августа полеты начались с полудня. Так как немецкие войска подошли к Алакуртти и собирались его брать, 3 раза из 4 летали именно в этом направлении, а единственный вылет на Куусамо прекратился через час вследствие ухудшения погоды. Остальные задачи были выполнены. При этом Кнабе в 13.15 бомбил переезд на железной дороге, где увидел бурную деятельность по разгрузке вагонов. Результаты не наблюдались. Шубринг сбросил 2 SD50 по поезду, шедшему на восток от Алакуртти, якобы достигнув хороших попаданий. Оставшуюся пару бомб сбросили при возвращении в 17.00 по машинам около того же города. Еще до того, и уже после сброса бомб, «дорнье» обстреливал на дороге транспорт из пулемета зажигательными пулями. В ответ по ним стреляли зенитки, эффективность обстрела оценена как «очень хорошая», но при этом без попаданий. В последнем вылете Кнабе тоже атаковал дорогу Кандалакша – Алакуртти, сбросив при этом 4 SD50. Кроме того, в 18.22 он наблюдал бомбежку железной дороги Ручьи – Алакуртти тремя Ju-88, причем она оказалась успешной и дорога была прервана.

Число вылетов было повторено 29 августа, но на этот раз они начались с раннего утра: машина обер-фельдфебеля Треннерта стартовала уже в 06.32. Направление разведки оставалось прежним – Алакуртти и до Кандалакши, которую рассмотреть не смогли из-за низкой облачности. В 08.30 сброшены 4 SD50 по поезду, стоящему на ветке до Алакуртти, но не попали. В следующем вылете Шубринг установил, что участок железной дороги на юг от озера Лебедево не восстановлен. Зато оттуда его достаточно опасно обстреляли из пулеметов. В целом на южном участке фронта особой активности не отмечено и никаких наступательных задач самолет не решал. Возможно, дело было в том, что на сей раз полет был фактически дебютом новичка – лейтенанта Кнопфа (Knopf) – в качестве пилота. Летели они на новой машине с бортовым кодом «G». В третьем полете поучаствовал новый наблюдатель, фельдфебель Вюнше. Он тоже ничем особым не отметился, просто осмотрев дороги между Алакуртти и Кандалакшей. Шёнхут, летавший последним, сбросил стандартный набор из 4 бомб по переезду восточнее Алакуртти, однако серия легла с недолетом 50 м.

В сухопутных документах отмечается, что обер-лейтенант Кнабе в тот день сделал свой 110-й боевой вылет. Однако, как видно из докладов, он в тот день не летал! Видимо, имелся в виду вылет в предыдущий день, 28 августа, а 29-го рекордсмен устроил себе в эту честь выходной.

30 августа, однако, он уже опять «был в седле» и провел один из 5 боевых вылетов (12.38-14.52). Добравшись до Ковдора он в окрестностях рассмотрел всякие лагеря, один из которых определил как «концлагерь за колючей проволокой». Саму станцию обстреляли из пулеметов, а бомбы потратили на другой лагерь около старой финско-русской границы.

Вообще, количество наблюдателей в звене стало настолько большим, что в каждом из 5 вылетов смог участвовать новый человек. Шёнхут летал перед командиром, разглядывая железную дорогу от Ручьев до Алакуртти. На ней он бомбил поезд, но результат не наблюдался. Сильный зенитный огонь ложился хорошо по высоте, но за самолетом. Лейтенант Якоб полетел третьим, чтобы осмотреть Кировскую железную дорогу, однако задачу не выполнил из-за низкой облачности и обледенения. Вюнше по сути дела тоже слетал почти зазря: он смог только сфотографировать пустой аэродром около Ухты, после чего вернулся по погодным условиям. При этом полет продолжался 2 часа 45 минут! Наконец, Треннерт на «Эмиле» заглянул на Пяозеро, которое давно не посещали «дорнье», но там никого не было. Пролетев от Кестеньги к Лоухи, он обнаружил, что аэродромы пусты и вообще почти никого нигде нет, поэтому сбросил бомбы по 7 грузовикам на дороге. Бомбы упали южнее цели.

Прежний темп поддерживался и в последний день лета. Несмотря на то, что вылет предыдущим днем на Пяозеро ничего не дал, Шубринг в первом вылете дня опять отправился туда и таки смог обстрелять из пулеметов какую-то лодку. Затем он пролетел вдоль дорог до Кандалакши и оттуда в сторону Алакуртти. В 10.40 наблюдался налет «штук» и тяжелых истребителей по колоннам на дороге. После его завершения «дорнье» сам отстрелялся по той же цели из пулеметов, попутно фиксируя результаты на ручную камеру.

Шёнхут на «G» практически без особых происшествий слетал на разведку дорог между Алакуртти и Кандалакшей. Возможно, обнаруженное им движение стало поводом для атаки пикировщиков, последовавшей где-то через полчаса.

Вылет Кнабе в станции Нямозеро выдался насыщенным. В 14.50 рядом были замечены 2 истребителя на высоте 4000 м, но от них удалось спрятаться на фоне солнца. Через 5 минут разведчики наблюдали налет «штук» по станции. После этого стали искать и нашли дорогу от озера Толванд на юг, до Ковдозера. В 15.07, когда они вернулись к железной дороге, с востока появился одинокий истребитель, опознанный как «И-17». Он стал упорно преследовать «дорнье», начавший удирать на запад с набором высоты до 6000 м. Советская машина смогла забраться даже чуть выше и медленно сблизилась до 200 м. Тогда Do-17 спикировал вниз, к облачности, верхняя граница которой находилась на 2000 м. Только здесь истребитель отстал, хотя и пытался преследовать, после чего ушел на юг.

По сравнению с такой насыщенностью, Вюнше слетал очень скучно, обследовав дороги от Кестеньги до Лоухи, потом до Ковды и в конце от Ручьев до Алакуртти. Последний был заснят серийной съемкой.

Самый последний летний вылет сделал Треннерт. Он направился далеко на юг до Ухты и Кеми, много чего разглядев на дорогах, аэродромах и озерах. Видимо, вследствие большой дальности полета (летали почти 4 часа) бомб они не брали и никого не атаковали.

Какой-то из вылетов в тот день стал для звена 200-м с начала его применения в Финляндии.

Осень

Ничего не изменилось со сменой времени года. Из четырех вылетов в первый день сентября один прервался по причине плохой погоды уже над дорогой Алакуртти – Кандалакша, но экипаж штабс-фельдфебеля Шёнхута все-таки смог сбросить по машинам на ней дежурные 4 бомбы. Результаты при этом не наблюдались. Следом почти одновременно вылетели Треннерт и Шубринг. Первый отправился до Лоухи и потом вдоль Кировской железной дороги на север до разъезда Ручьи, где повернул на запад вдоль дороги до Алакуртти. Только вблизи линии фронта наблюдался зенитный огонь, да и то экипаж посчитал, что обстреливают летавший в том районе «хеншель», а не их. Больше никакого противодействия не оказывалось.

Совсем другая история была у Шубринга, летавшего на «Доре» с пилотом Коволликом и стрелком Хубером. Они полетели еще дальше на юг, добрались до Ухты и оттуда повернули на Кемь. Следующим пунктом стал Беломорск – пункт, который разведчики еще не посещали. Плохие погодные условия хоть и не прервали полета, все же не дали провести аэрофотосъемку. На обратном пути «по своим следам» Do-17 подвергся преследованию советского истребителя, опознанного как «И-17». Они видели его взлет с аэродрома около Ухты. В 09.45-09.50 самолет сначала обстреляли зенитки, а потом приблизился тот самый истребитель – однако толком атаковать «дорнье» он так и не смог.

Последний вылет дня был за Кнабе на «1R+AH». Он обследовал участок железной дороги от оз. Ковдор до Зашейка, потом вернулся вдоль дороги Кандалакша – Алакуртти, на которую заодно сбросил бомбы. Погода тоже была плохая, много чего немцы не смогли осмотреть – зато и противодействия не встретили.

Схема полета Кнабе 1.9.41

На следующий день вновь было 4 вылета, только на этот раз все они состоялись. Экипажи обследовали все те же участки, так что нет смысла повторяться. 2 сентября Треннерт на «1R+BH» как следует рассмотрел Беломорск и даже заметил там боевой корабль – он предположил, что это эсминец. Этот самолет единственный сбросил бомбы – по поселку Ухта.

3 сентября было уже только три вылета, причем аэрофотосъемка у Кнабе сорвалась из-за облачности. Шубринг на дороге Кестеньга – Лоухи бомбил какие-то транспортные средства, показавшиеся ему броневиками, остальные выполняли чисто разведывательные функции.

После этого плохая погода воцарилась уже как следует и в течение 3 дней вообще никто не летал. Только 7 сентября «дорнье» смогли вернуться к боевой работе и сразу сделали это с большой активностью. Сначала в 10.37 на разведку погоды между Алакуртти и Кандалакшей быстренько слетал командир. Погода была хорошая, а на станции Нямозеро он заметил скопление из 70-80 вагонов, в том числе некоторые выглядели уничтоженными (станцию уже бомбили «штуки»). После этого в 14.42 Кнабе взлетел уже парой вместе с Треннертом (машины «A» и «E») – для групповой бомбежки по обнаруженным целям! В 15.40 они сбросили бомбы, наблюдая попадания по станции. Тут же в 20 км от станции был обнаружен поезд с 30 вагонами-платформами, гружеными рельсами. Его обстреляли зажигательными боеприпасами, после чего паровоз выпустил пар и остановился.

Взлетевший вместе с парой «бомбардировщиков» Шёнхут на «доре» отправился к Кандалакше и там должен был искать дорогу в окрестностях горы под названием Мохнатые рога. Неизвестно, чем она заинтересовала командование, выдавшего такую задачу – дорогу немцы не нашли. После, уже видимо при возвращении, в 16.25 в 50 км западнее Кандалакши пара самолетов, опознанных как И-15, пошли на сближение с «дорнье» и попытались зайти ему в хвост. Но пилот гефрайтер Реш (Resch) ловко увел ее в облака и немцы сбежали от медленных бипланов.

8 сентября ни одной задачи по разведке выполнить не удалось, зато самолеты звена два раза летали, чтобы сбросить 18 мешков с боеприпасами окруженной группе оберста Шака (время сброса 08.30-08.35 и 12.15-12.25). При этом самолеты обстреливали из стрелкового оружия и «1R+DH» получил 2 пробоины, не нанесшие никакого фактического урона.

После перерыва в один день 9 сентября немцам удалось провести снова 4 разведывательных вылета. Один у Кнабе фактически сорвался, потому что непогода не дала проводить аэрофотосъемку, еще два были ничем не примечательны. Только Шубринг, который в этот раз полетел на «Эмиле» с обер-фельдфебелем Цилльмером (Zillmer) за штурвалом, вновь по полной хлебнул приключений на грани фатальных. Задача у него была довольно сложная, разведка Кандалакши, прикрытой зенитками и истребителями. Хотя за пару часов до него там же летал Шёнхут и никто ему не противодействовал, «дорнье» Шубринга в 17.00 попал под сильный обстрел зенитками на высоте 4900 м. Снаряды рвались хорошо по высоте, но на удалении 150-200 м позади самолета. В отместку немцы сбросили по позициям зенитчиков 1 SD50. Результат не наблюдался, да и вряд ли они его ожидали, бросая как попало с такой высоты. Оставшиеся три бомбы потратили чуть более разумно, сбрасывая их по лагерю рядом с городом, причем наблюдались якобы сильные облака дыма после взрывов. Тут же на них выскочили 2 одномоторных самолета, тип которых не опознали. Они пытались преследовать, но не смогли приблизиться меньше чем на 1000 м и отстали. Немцы потом смогли еще даже сбросить листовки над озером Верман.

Далее последовал новый двухдневный перерыв в разведке. Правда, 11 сентября Кнабе на «1R+EH» сделал вылет на бомбежку советских бункеров около оз. Верман и на восточном склоне горы Лысая, чтобы поддержать атаки сухопутных войск. Пулеметы тоже вводили в дело – с земли никто не отвечал. Кроме этого было сделано еще 4 похожих вылета, но там подробности неизвестны.

12 сентября вылетов на разведку было только два: один на Кандалакшу, которую осмотреть не дала низкая облачность, и второй на юг к Ухте. Второй самолет (ветеран «1R+DH») из этого вылета не вернулся. Он был сбит зенитным огнем в 6 км западнее поселка, а его экипаж (пилот лейтенант Кнопф, наблюдатель фельдфебель Вюнше, стрелок-радист гефрайтер Тар (Thar)) с тех пор считается пропавшим.

Зато в 16.15 целых 5 самолетов одновременно полетели на поддержку сухопутных войск! Один сбросил 8 мешков с боеприпасами, другие прикрывали его или бросали бомбы. Велся и пулеметный огонь. На сей раз с земли тоже стреляли, но попаданий не достигли.

Do-17P из звена дальней разведки «Норвегия»

Эта дата также отмечена формальным выводом звена дальней разведки из подчинения гауптманна Либинга, командира 1.(Н)/32. Фактически же Кнабе давно отчитывался только перед Штолюфт Норвегия.

На следующий день в 17.34 еще раз Шубринг и Шёнхут слетали парой на то же задание. Здесь какой-то самолет получил 2 пробоины, но отделался только испугом. Однако, с утра Шубринг успел еще выполнить и разведывательную задачу. После долгого перерыва он наведался на любимое некогда экипажами звена Пяозеро севернее Кестеньги, и кроме прочего обстрелял там из пулеметов Зашеек и Никольскую губу.

14 сентября на самолете «1R+EH» в бой пошел очередной новичок: наблюдатель лейтенант фон Тидеманн (von Tiedemann). Он вновь летал над Пяозером, только чтобы запротоколировать его полную пустоту. 4 бомбы сбросили на остров Низка. Кстати говоря, Тидеманн был переведен наблюдателем из сухопутных войск и даже какое-то время ходил в форме пехотного лейтенанта!

На фоне снижения активности 15 сентября выделяется со своими тремя вылетами. Шубринг на «1R+GH» разведывал Кандалакшу и два раза подвергся сильному обстрелу зенитками, причем один раз разрывы ложились прямо за самолетом. Треннерт на том же самолете, но с другим пилотом отправился к Лоухи, но там мало что увидел из-за сильной дымки у земли. Шёнхут удачно провел аэрофотосъемку железной дороги Алакуртти – Ручьи.

16 сентября была сделана лишь пара вылетов вдоль железных дорог, ничем не примечательных. На следующий день вылетов было уже 4, однако опять в трех из них «дорнье» тревожил только редкий и неточный зенитный огонь. Треннерт на «Герхарде» во время полета в сторону Ухты пытался найти сбитую машину «1R+DH» южнее озера Роутаярви – откуда-то у немцев были точные данные по месту, где его сбили – но ничего найти он не смог. Возможно, на самом деле эти данные неверные.

Единственным «счастливчиком», встретившим советские истребители, был, конечно, лейтенант Шубринг на старейшине звена, Do-17P «1R+АH». В 12.21 он покружил над аэродромом Африканда, с трудом разглядев через облака 6 2-моторных и 4 1-моторных самолета – а через минуту у него на хвосте уже висели 3 преследующих истребителя! Сначала наши гнались за немцем звеном, потом по одному отстали.

К тому времени активные боевые действия на южном участке заполярного фронта фактически закончились. Ни одна сторона больше не имела сил атаковать или контратаковать. Советские войска в упорных боях смогли не допустить противника к Кировской железной дороге, немцы же поняли, что им эту задачу выполнить в 1941 г. уже не удастся.

Все это позволило командованию отпустить обер-лейтенанта Кнабе в отпуск в Германию. Заодно он перегнал на ремонт «цезаря», одну из машин, летавших с июня 1941 г. Видимо она была в наихудшем техническом состоянии или получила какие-то сильные повреждения. Еще более заслуженный самолет, «1R+АH», по-прежнему был в строю и даже делал по 2 вылета в день, как 17 сентября! Вообще, если посмотреть на расписание полетов, то самыми летающими машинами в сентябре были «Е» и «G», остальные появлялись время от времени, когда в день требовалось сделать больше 2 вылетов.

Исполнять обязанности командира звена временно стал Шубринг, который от этого не стал меньше летать. Почти каждый день, когда были вылеты, он был в одном из самолетов. Так, он летал до Ухты и Кеми 19 сентября (предыдущим днем погода летать не дала), и опять за ним увязалась пара истребителей в 10.23 на высоте 6 км между Лоухи и Куземой. Стоит ли упоминать, что остальные два самолета слетали без происшествий, даже «1R+GH» Треннерта, который проводил аэрофотосъемку аэродрома Африканда?

Do-17P из звена дальней разведки «Норвегия»

После очередного дневного перерыва неустойчивая осенняя погода внезапно позволила сделать целых 5 вылетов 21 сентября. По два сделали основные трудяги «Эмиль» и «Герхард», а разбавили их «Бертой» - уже третьим самолетом с таким обозначением в звене. Шубринг в 18.45 в очередной раз заметил рядом с собой советский самолет, хотя, на сей раз он не приближался менее чем на 1500 м, возможно, просто пролетал мимо. Даже тип не был опознан. В остальном полеты были ничем не примечательны, разве что в один до Ухты направился еще один новичок, наблюдатель штабс-фельдфебель Йоханнсен. Он раньше был инструктором в школе аэрофотосъемки, и вот теперь из теоретиков переквалифицировался в практики.

Два вылета 22 сентября ничем примечательным не отмечены – только самолет Тидеманна сбросил 4 бомбы по поселку и мосту «в устье Чирко-Кемь» - видимо, по Панозеру. Основные усилия разведчиков постепенно перемещались на Кировскую железную дорогу, которую они теперь осматривали практически в каждом вылете. 23 сентября вылетов было уже три: во время первого Треннерт при возвращении наблюдал в 09.20 удар бомбардировщиков СБ из 137-го полка по железной дороге около оз. Нижний Верман. Достаточно подозрительно, что после этого в 09.40 «1R+ЕH» пришлось садиться на аэродром Алакуртти из-за потери масла в левом моторе. Это была первая посадка самолетов звена на данную площадку. Через час «дорнье» продолжил полет обратно в Рованиеми. Непонятно, были ли устранены неполадки с самолетом. В 14.17 он поднялся на новое задание с экипажем лейтенанта Тидеманна, и здесь тоже ему пришлось делать промежуточную посадку, правда теперь на Кемиярви.

Также 3 вылета были 25 сентября (после дневного перерыва), а 26-го – всего один. Наконец, 3 ничем не примечательных вылета звено провело 27 сентября, и это была последняя его активность в данном месяце. Погода все чаще давала о себе знать.

30 сентября закончился короткий отпуск командира звена. На подлатанном «Цезаре» они отправились из Веймара в Финляндию, но добирались почему-то очень долго – до 4 октября.

Тем временем подчиненные Кнабе за первые 3 дня октября сделали только 2 вылета, причем лишь один (2-го) – на разведку железной дороги. 3 октября Треннерт летал искать пропавший где-то среди бесчисленных озер Не-60 из курьерского звена, которое то ли было придано звену дальней разведки, то ли не было придано – в документах этот вопрос никак не проясняется, ни в каких докладах эти гидросамолеты не мелькают, хотя в списках потерь генерал-квартирмейстера пропавшая машина числится за звеном дальней разведки «Норвегия». Как бы там ни было, самолет должен был доставить депешу в 3-ю финскую пехотную дивизию и пропал. Видимо, пилот гефрайтер Шварц (Schwarz) заблудился и по исчерпании запаса топлива он и наблюдатель унтер-офицер Кремер (Cremer) выпрыгнули с парашютами. Самолет был позже поднят из воды советскими солдатами с отломанными поплавками, так что в нем никто не мог заподозрить гидроплан. Экипаж проскитался по озерам до 17 октября, когда их на острове нашел финский патруль. Однако немцы подумали, что их нашли советские солдаты, и оба застрелились.

He-60 с бортовым кодом «1R+??» на озере. Возможно на фото изображен один из погибших 17 октября летчиков

He 60 – вид сбоку

Как бы воодушевленные возвращением своего командира, 4 октября разведчики сделали целых 4 вылета. Два из них были совмещены с поисками пропавшего «хейнкеля». Два других имели дело в основном с Кировской железной дорогой и попадающимися по пути портами и аэродромами, но Шубринг на обратном пути сделал гигантский крюк, чтобы посетить свое любимое Пяозеро и пострелять там из пулеметов по безответным лодкам около острова Низка.

5 октября вылетов было всего два, причем Треннерт в третий раз уже искал Не-60, все так же неудачно. 7 октября первый вылет совершил вернувшийся из ремонта «1R+CH», и он стал единственным за день. Зато на земле летчикам было чем заняться: три человека получили «Почетный кубок за особые достижения в воздушной войне». Это были радист фельдфебель Кайзер, пилоты обер-фельдфебели Коволлик и Зорге.

8 и 9 октября было сделано по одному разведывательному вылету. Еще один вылет 9-го сорвался через час после вылета из-за плохой погоды, а третий был сделан чисто для сброса листовок над участком фронта на реке Верман. Также листовки бросали и на следующий день, только уже над всеми участками, где летали разведчики: над Ухтой, Верманом, Кировской железной дорогой и в районе озера Лебедево. Летавший в последний район обер-лейтенант Кнабе (первый вылет после отпуска) кроме того сбросил бомбы по Низке на Пяозере через разрывы в облаках, не наблюдая результата. Таким образом, 10 октября снова было сделано 4 вылета.

Тот же результат смогли достигнуть и 11 октября. В принципе, ничего не изменилось: разведка разных участков, сброс листовок. Кнабе кроме этого бомбил дорогу западнее озера Лебедево. 12 октября число вылетов уменьшилось на 1, а листовки сбрасывали только 2 «дорнье». 13 октября немцам удалось сделать только 1 вылет. 14 октября – три, но из них два фактически окончились ничем. Сквозь почти сплошную облачность ничего невозможно было разглядеть и экипажи Шёнхута и Треннерта вернулись несолоно хлебавши, хоть и провели в воздухе почти по 3 часа каждый. Выполнил задачу только Кнабе на «старичке» «1R+АH». Правда, он тоже не увидел дорогу Кестеньга – Лоухи из-за облачности, но зато скинул примерно на нее листовки. Затем, осмотрев рядом второстепенные объекты, он в 12.40 обнаружил на обсушке около Низки 4 лодки и сбросил по ним 4 SC50. Наблюдались взрывы в районе двух лодок, лежавших рядом. Буквально через 3 минуты в 6 км западнее Низки Кнабе обнаружил еще и «пароход» длиной 20-25 м! Бомб у него уже не было, так что пришлось ограничиться стрельбой из пулеметов. Что уж за посудина ему встретилась на этом глухом озере, к сожалению, неизвестно.

15 октября оказался одним из самых напряженных дней осени. Йоханнсен с утра на «1R+FH» провел обычную разведку в направлении Кандалакши и Нивского. В 11.17-14.26 Шёнхут на «1R+GH» провел серийную съемку местности между Кестеньгой и Лоухи, а потом сбросил пакет для III финского корпуса около Кестеньги. Возможно, там были детали операции, начавшейся в 13.56 – бомбежки района Низки, на который финны вели атаку. Участвовали сразу 3 машины звена: «1R+АH», «1R+ВH» и «1R+СH», экипажи Зорге/Кнабе/ Кайзер, Реш/Треннерт/Хессе, Коволлик/Шубринг/Хубер. В 14.50-15.10 они сделали несколько заходов с высот 400-500 м, в основном по северной части поселка (немцы упорно называли его Низка, хотя на наших картах это Зашеек). Атакованы были также «суда» у причалов и в 3-4 км западнее. Противодействия при этом никакого с земли не оказывали.

16 октября сделано два вылета на аэрофотосъемку – одна удалась, другая проведена частично из-за погодных условий. То же самое можно сказать и о 17-м, только там обе фотосъемки удались.

После перерыва в один день ту же норму в пару вылетов за день удалось выполнить и 19 октября. Летали только ветераны, Кнабе и Шубринг. Первый отправился наблюдать за дорогами севернее Кестеньги и Лоухи, и на пути туда обнаружил на Сокол-озере (севернее Пяозера) мотобот с 2-3 лодками на буксире – их и атаковал 4 SD50 и пулеметным огнем. Мотобот якобы загорелся с черным дымом, повернул и выбросился на восточный берег озера. Пролетев затем на юго-восток вдоль реки Кума, Кнабе и на следующем, Кунд-озере, обнаружил много лодок на берегу – и их тоже обстрелял из пулемета. В 12.15 разведчик сбросил сообщение для финнов и улетел обратно в Рованиеми. Шубринг же рутинно осмотрел Кировскую железную дорогу и никакими приключениями похвастаться не мог.

Сообщение, сброшенное Кнабе финнам 19.10.41

После значительного перерыва полеты смогли возобновить только 23 октября. Йоханнсен на «1R+ЕH» впервые имел в полетном задании пункт «борьба со стоящими того целями». Так как он летал вдоль Кировской дороги до Нивского, а потом обратно до Ковдора и на запад, домой, то две бомбы SD50 были сброшены на станцию Бабинский Пог[ост?], а еще две – на барачный лагерь около Ковдора. Фон Тидеманн, причем на той же машине, только с другим пилотом, взлетел буквально через полчаса после того, как вернулся его товарищ. Однако задача была попроще – тактическая разведка севернее Алакуртти. Полет занял всего 2,5 часа.

24 октября тоже было два вылета, но схема – совершенно иная. Во-первых, оба сделал фон Тидеманн, на одной и той же машине («1R+ВH»). Сначала он в 07.23 по указанию лично майора Штайна вылетел с Рованиеми для тактической разведки в районе Тунтсайоки. В 09.00 «дорнье» совершил посадку на аэродром Алакуртти. 23 сентября на него уже совершали посадку, но она была аварийной, а не намеренной. Теперь же посадка была запланирована. После обслуживания в 12.35 Тидеманн взлетел еще раз, на сей раз выполняя задание начальника штаба XXXVI корпуса в том же районе. В 13.38 он вернулся обратно на Алакуртти. 25 октября по той же схеме работал Шёнхут на «Цезаре», сделав два вылета на тактическую разведку для XXXVI корпуса с посадкой на Алакуртти. При этом остальные продолжали летать с Рованиеми: оттуда сделали также 2 вылета до Лоухи и Кандалакши.

27 октября Кнабе взлетел на вооруженную разведку – и через 10 минут вернулся обратно из-за неполадок мотора. Остальные два вылета прошли по плану. В одном из них (проведен Шёнхутом с Алакуртти на «Цезаре» для тактической разведки) около озера Репо-ярви (северо-западнее Верхнего Вермана) были обнаружены следы, которые потом превратились в обнаружение 2 советских рот. Сам Кнабе полетел доразведать эти места на следующий день, и где-то в том районе на горе обнаружил позиции с пулеметными гнездами, по которым сбросил бомбы. Второй вылет туда же, в тот же день и с тем же экипажем окончился уже безрезультатно. Аэродром Алакуртти здесь использовался как промежуточный, для отдыха между миссиями. Третий вылет за день сделал в сторону Ухты экипаж Шёнхута с Рованиеми.

29 октября было сделано два вылета для аэрофотосъемки: района восточнее Кестеньги и местности между Алакуртти и Кандалакшей. Несмотря на осень, с ее неустойчивой погодой, оба задания удалось выполнить.

Про рекорды, тем не менее, в конце октября можно было не вспоминать. 30 октября звено могло похвастаться всего лишь одним вылетом на разведку Кировской железной дороги, 31-го их сделали два. Один продолжался 4 часа, экипаж Треннерта по большой дуге пролетел от Рованиеми до Кандалакши, потом на юг до Лоухи, после чего вернулся по той же дуге обратно. Йоханнсен летал не так долго – чуть больше 3 часов, но зато он сбросил 2 бомбы SD50 по станции Ковда, а еще две – по барачному лагерю Петриярви. Результаты не наблюдались.

В ноябре полеты начались со скандала. В единственном вылете 2-го числа «1R+GH» полетел по маршруту, выданному ему в штабе III финского корпуса и ориентируясь по присланному оттуда же отчету о погоде. Он говорил о том, что в районе разведки Кестеньга – Лоухи ясно. Фактически же оказалось, что там все затянуто облаками и самолет улетел далеко на юг. Лишь случайно наблюдатель в разрыв облачности заметил знакомые очертания аэродрома Ухта, что позволило сориентироваться. Кнабе негодовал, что разведчиков лишили возможности выбирать маршрут самим и просил впредь так не делать!

Сам командир летал в район Кестеньги 3 ноября и долго там кружил, проводя разведку дорог и аэродромов. Вернулся он оттуда на Алакуртти, предварительно сбросив бомбы на поселок Кундозеро и обстреляв его из пулеметов. После заправки и вооружения тот же самолет («1R+СH») с Кнабе на борту сделал и второй вылет за день – для тактической разведки на северном фланге XXXVI корпуса. Здесь он тоже бомбил цель, на сей раз поселение на озере Руваярви.

Также в тот день еще одна машина отправилась на профилактику в Германию – это был «Эмиль». Перегонял его экипаж Кнупп/Шёнхут/Шик. По летным книжкам Фезе смог отследить их путешествие до 14 ноября, когда они достигли Копенгагена. Затем след потерялся, однако вылеты этот экипаж возобновил только в декабре.

Первый вылет 4 ноября по отчету был прерван из-за того, что вышло из строя перекачивающее устройство (для топлива либо для масла). Однако при этом полет все равно длился более 4 часов! Самолет «1R+GH» не стал тянуть до Рованиеми, сев на Алакуртти.

5 ноября Кнабе на «Цезаре» больше часа кружил в районе восточнее Пяозера и северо-восточнее Кестеньги, выясняя, куда отступили советские войска в том районе. В 13.12 4 бомбы SD50 были сброшены на поселок Хлебнаволок (западный берег Тикшеозера), причем якобы одна прямым попаданием разрушила дом. Вдоль железной дороги самолет полетел на север, чтобы затем, свернув в сторону базы, выполнить задание XXXVI корпуса в районе Алакуртти, но потеря масла и большая температура правого мотора заставили лететь прямо в Рованиеми.

7 ноября Кнабе вернулся примерно в тот же район, где долго летал два дня назад. Снова он сбрасывал бомбы: две SD50 по поселку Тикшеозеро (восточнее Пяозера) в 11.33 и еще две по Кукасу (северо-восточнее Пяозера) в 11.46.

Карта с результатами разведки Кнабе 7.11.41

8 ноября Кнабе в очередной раз сделал 2 вылета с промежуточной посадкой на Алакуртти. В одном он в прежнем районе (северо-восточнее Пяозера) выслеживал, куда отходят советские войска. В процессе, в 12.10, бомбил и обстреливал солдат на льду в северном конце Ругозера (на север от Пяозера), якобы добившись хороших попаданий. На расположенном рядом Сушозере обнаружили барачный лагерь, по нему в 13.25 тоже сбросили 2 SD50 (скорее всего, уже после заправки и вооружения на Алакуртти). Наконец, оставшиеся 2 бомбы скинули в 13.30 на Кукас, который потом также обстреляли из пулеметов. При всем этом, только в первом случае по «дорнье» вели безрезультатный ответный огонь из винтовок, так что остальные два раза Кнабе скорее всего бомбил мирных жителей. Пока командир занимался этими зверствами, фон Тидеманн тоже выполнил один вылет, в район еще далее на восток, до Лоухи.

Тот же экипаж 11 ноября полетел опять в разведку района Кестеньги, однако в самом начале получил попадание зениток в левый мотор. Пилот фельдфебель Максайнер (один из старой гвардии, летавший в звене с самого начала) ловко посадил тяжелую машину на замерзшее озеро в тылах горной дивизии СС. Несмотря на то, что наблюдатель фон Тидеманн точно знал место, летчики на всякий случай пустились на разные ухищрения: пошли в обход по длинной дуге на запад, шли на лыжах один за другим, а последний, радист унтер-офицер Хайне (Heine), тащил за собой большой сосновый сук, заметая следы. Этому трюку они научились у финнов. Путешествие окончилось благополучно в одном из эсэсовских укрепленных пунктов, откуда доложили начальству. Кнабе дал приказ: пилот и наблюдатель остаются, дожидаются команду техников, которая чинит самолет, и перегоняют его на базу. Радист срочно отправляется в Рованиеми, так как он нужен для полетов другого экипажа (видимо много радистов уехало в отпуск). Так и сделали, но вышла незадача. Хайне прибыл без своего парашюта, который остался в «дорнье» на озере, а летать с чужим запрещали инструкции! К сожалению, неизвестны ни номер, ни бортовой код пострадавшего самолета. Практически наверняка он был отремонтирован и улетел обратно в Рованиеми спустя какое-то время. Возможно, это был «1R+GH», на котором экипаж Тидеманна выполнил предыдущих два вылета.

12 ноября вновь отмечен полетами Кнабе в прежний район на самом юге. Вначале он осмотрел Лоухи и его окрестности, а затем, в 11.46, сбросил 2 SD50 по Кукасу. Одна бомба попала в центр поселка. В 11.48 оставшиеся бомбы потратили на барачный лагерь на Сушозере. Сев на Алакуртти для заправки, Кнабе сделал второй вылет в район р. Верман, где тоже сбросил бомбы (в районе г. Вайноваара).

Полеты приобрели некий ритм: через день. После перерыва Кнабе летал 14 ноября, проведя на сей раз разведку Кировской железной дороги от Кандалакши до Лоухи. Следующий раз он был в небе 16 ноября, вернувшись опять на юг. И снова сделан двойной вылет: сначала до Кандалакши, осматривая дороги. В 10.52 где-то в окрестностях Нямозеро «дорнье» сбросил бомбы по транспорту (автомашинам и повозкам), спрятанным в лесу. Затем Кнабе сел на Алакуртти; через час он вновь поднялся и отправился к Лоухи, оттуда обратно на запад и в 13.17-13.28 бомбил и обстреливал поселок Кис-река и 2 барачных лагеря в его окрестностях. В этот же день, кстати, на аэродром Рованиеми рано утром (05.00) упали советские бомбы, но повреждения были невелики, а разведчиков они вовсе не коснулись.

После этого в действиях звена разведки наступил значительный перерыв. Неизвестно точно, чем это вызвано: плохой погодой или тем, что боевые действия повсеместно затихли. Ясно, что большие холода сильно осложняли жизнь даже на хорошо оборудованных аэродромах вроде Рованиеми.

Do-17 из звена дальней разведки «Норвегия» - на носу хорошо видна эмблема звена.

Следующий вылет был сделан только 2 декабря – он уже упоминался выше, летал вернувшийся из отпуска экипаж штабс-фельдфебеля Шёнхута. Они мало чего смогли рассмотреть из указанных в задании целей (железная дорога, порт Кандалакши и аэродромы) из-за плохой погоды. Затем наступил еще один долгий перерыв и следующий вылет состоялся 8 декабря. Здесь Йоханнсен наблюдал за районом Кестеньга – Лоухи и погода ему не помешала выполнить задачу. Никаких особых происшествий при этом не было.

Тот же экипаж поднялся в небо и в следующий раз – но собирались они очень долго! 23 декабря их отправили разведать слюдяные разработки между Алакуртти и Кандалакшей, а также Кировскую железную дорогу. Также в районе фронта были сброшены листовки. С примерно той же задачей в тот же район на следующий день летал Шёнхут. Полетное задание для него имело номер «300» и на этом решили остановиться. На самом деле звено сделало больше боевых вылетов (порядка 350), потому что, когда они праздновали «200», то номера полетных заданий достигли только 170. Однако точное число неизвестно.

Любопытно будет рассмотреть немецкую систему подсчета вылетов для летчиков многомоторных машин. Она была нужна, например, в качестве критерия для награждения. В Люфтваффе подсчитывались «боевые вылеты» и «фронтовые вылеты». Введены эти понятия были для того, чтобы различать короткие вылеты истребителей и дальние вылеты бомбардировщиков и разведчиков. Таким образом, каждые 4 часа в воздухе считались за 1 фронтовой вылет, то есть если экипаж летал 9 часов, то это было 3 фронтовых вылета. Кроме того, «боевые вылеты» – это те, что делали над вражеской территорией или местностью, где шли бои. Для «фронтовых вылетов» были введены специальные наградные знаки: бронзовый – за 20, серебряный за 60 и золотой за 110. За 250 полагался золотой с подвеской...

Большая часть летчиков звена в конце года отправилась в отпуска, включая Кнабе, перед самым Новым годом награжденным Немецким крестом в золоте.

А 30 декабря в звене случилось несчастье: сгорела их столовая! Кто знает, может они заранее начали праздновать от безделья и перестарались...

1. «Die Chronik der Aufklarungskette (F)/ des Aufklarungsschwarm (F) Lappland», W. Fehse, 2006
2. ВА/МА RH 20-20/13 «Fliegervormeldungen 1.(H)/32 und F-Kette», 1.7-31.12.41
3. ВА/МА RH 20-20/352 «Fliegervormeldungen 1.(H)/32 und F-Kette», 1941
4. ВА/МА RH 20-20/354 «Fliegermeldungen F-Kette Lappland», 1.9-7.11.41